Серебряные звезды - Тадеуш Шиманьский

Около полудня со стороны городка показалось более десятка подвод, нагруженных ящиками со снарядами. Прислонясь к дереву, я разглядывал в бинокль приближающийся обоз. Рядом со мной, укрытые в кустах, стояли полковник Маслянка и его дочь Ядвига.

— Постараемся взять их без выстрела, — шепнул я полковнику.

— Будет потеха! — ответил возбужденный Маслянка, любивший подобные ситуации.

Повозки приближались к опушке леса. Немецкие солдаты, лениво погонявшие крупных бельгийских лошадей, выглядели усталыми и подавленными. Неожиданно из леса на гнедом коне выскочил Сергей Козленков. Вскинул автомат и крикнул: «Бросай оружие и поворачивай в лес!» Немец, сидевший на первой повозке, в испуге поднял руки. Ехавший вслед за ним сделал то же самое, но уже следующий спрыгнул с подводы и попытался скрыться в поле. Перебежал дорогу и остановился как вкопанный — из кустов на него глядело дуло автомата. Немцу не оставалось ничего другого, как тоже поднять руки.

Два дня спустя мы разоружили в окрестностях Курозвенок еще одну группу гитлеровцев и ликвидировали около сорока подвод со снарядами и боевым снаряжением. Отряд еще много раз устраивал засады. Захваченных лошадей мы передавали крестьянам, а повозки и боеприпасы уничтожали. Таким образом, и польские партизаны оказали посильную помощь советским войскам в овладении Сандомирским плацдармом.

Жители Пиньчувского повята по праву гордятся славными традициями борьбы с гитлеровскими оккупантами. Замечательным эпизодом этой борьбы было создание «Пиньчувской республики» в результате тесного взаимодействия партизан и жителей повята. Существование целого освобожденного района было своего рода исключительным явлением, не встречавшимся в других районах оккупированной Польши.

В первую очередь она возникла, и в этом нет сомнений, в результате широкой и умело проводившейся политической и боевой деятельности Польской рабочей партии, Гвардии, а затем Армии Людовой и большой боевой и политической активности Батальонов Хлопских, в особенности тех отрядов, которые не входили в состав Армии Крайовой.

5 августа 1944 года около половины пятого утра колонна частей СС, жандармерии, полиции и вермахта под командованием начальника службы безопасности Мехувского повята Редигера и гестаповца Петерса ворвалась в освобожденный партизанами город Скальбмеж, расположенный там, где сходятся границы трех повятов — Мехувского, Пиньчувского и Казимежского.

За несколько дней до этого неудачную попытку овладеть Скальбмежем сделал 21-й охранный батальон полиции, а оберштурмфюрер СС Карл, которому начальник жандармерии в Мехуве приказал собрать еще не разоруженные посты жандармерии в Казимеже-Вельке, поспешно бежал в Краков, оставив на поле боя множество убитых и раненых солдат своей роты. В семь часов утра 27 июля сдался в плен последний в этом районе пост немецкой жандармерии в Казимеже-Вельке. Пиньчувская земля была освобождена. А теперь, неделю спустя, гитлеровцы вознамерились еще раз захватить повят. По приказу немецкого командования в Скальбмеже должны были быть восстановлены «порядок и спокойствие», другими словами, жители расстреляны, а город сожжен.

Отряд под командованием подпоручника Францишека Пудо (Сокул), который находился в этот момент в Скальбмеже, принял неравный бой с превосходящими силами противника. Заняв оборону на подступах к местечку, партизаны Сокула пытались задержать немецкую колонну. К сожалению, сил оказалось недостаточно, и, несмотря на героизм бойцов, отряд вынужден был отойти. Большинство партизан погибло в этом бою, отдав жизнь за «Пиньчувскую республику».

Вскоре из Кремпицы прибыл отряд под командованием подпоручника Францишека Козловского (Бжоза 2).

Двадцать семь бойцов Козловского атаковали немцев неподалеку от железнодорожной станции. Сильным винтовочным огнем партизаны вынудили гитлеровцев покинуть станционные постройки и зерновые склады. Но через четверть часа, получив подкрепление, немцы оттеснили партизан. В этом бою значительная часть бойцов отряда погибла.

Вскоре на помощь партизанам, ведущим бой в Скальбмеже, поспешили отряд Смутного из роты Маратона, отделение из гарнизона Казимежи-Вельки, четверо партизан из отряда Грома вместе с командиром Самом, около двадцати партизан поручника Бумера, отряд поручника Францишека Палюса (Балтыцкий) и отряд Батальонов Хлопских под командованием Чвика. Однако и этих сил было недостаточно по сравнению с силами гитлеровцев.

О том, что в Скальбмеже уже шли схватки, я ничего не знал. 4 августа мы возвращались с организационного заседания пиньчувской Рады народовой. По пути нам передали сообщение, что в местечко Вислица вступили советские солдаты. Меня охватила неописуемая радость. Местечко освободили примерно сорок бойцов из 305-го гвардейского стрелкового полка, с которыми было три танка Т-34. Жители Вислицы плотным кольцом окружили советских бойцов. Они приветствовали первых представителей героической армии, которая несла свободу нашей родине. Среди вышедших навстречу были и партизаны. Радостная весть молниеносно облетела все гарнизоны и отряды Армии Людовой. Кто из нас не ждал с нетерпением этой новости? Сколько раз, сидя у партизанского костра, мы вели нескончаемые беседы, единственной темой которых был первый день свободы. И вот русские уже здесь!

Не жалея коней, мы помчались в Вислицу. Вместе со мной скакали поручник Янек Сятка и поручник Янчак, который был прислан в наш отряд вместе с группой парашютистов. Янчак лучше всех знал русский язык. До местечка оставалось два километра, километр, и вот мы увидели покрытый толстым слоем дорожной пыли танк с белым номером на башне. Рядом с ним — десяток бойцов. Обветренные, загорелые лица, выцветшие гимнастерки, на груди — автоматы и гвардейские значки.

— Здравствуйте, друзья! — уже издалека кричит по-русски Янчак.

— Привет, партизаны! — отвечает симпатичный блондин с перекинутым через правое плечо автоматом.

Мы спрыгиваем с коней. Рукопожатия, волнующие беседы, улыбки, даже слезы. Кто-то из горожан извлекает из кармана пиджака внушительную бутыль с горилкой. Что ж, по рюмке можно…

Сумерки сгущались, когда мы попрощались с советскими солдатами и галопом помчались к месту расположения отряда. Той ночью мы должны были свернуть лагерь и перебазироваться в деревни Корце и Воля-Хроберска.

…Теплая ночь. Ни ветерка. Неподвижный диск луны освещает землю матовым светом. Воздух пропитан запахами леса. Отряд продвигается по дну глубокого оврага. Кругом тишина, только изредка кто-нибудь выругается, споткнувшись о корень, да временами донесется стук металла о металл или короткое конское ржание. Далеко позади осталась деревня Грабы. Из последних дворов еще доносится лай собак. Потом впереди лишь километры разбитой дороги, тяжелое дыхание измученных людей и висящая высоко над головой луна.

Штаб отряда разместился в лесной сторожке лесника Юзефа Пурхли, младший брат которого, Болеслав, партизанил в нашем отряде. Несколько месяцев назад Болек привел в отряд многочисленную группу своих товарищей. Я принял всех, а Болеку, которому из-за невысокого роста и худобы нельзя было дать больше шестнадцати лет, приказал вернуться домой. Юноша, растерявшись, со слезами на глазах начал объяснять, что ведь именно он уговорил ребят вступить в отряд, что ему уже двадцать. Я понял, что отказать просто невозможно, и Болек остался в отряде.

Приход новых сил радовал нас. Отовсюду в отряд шли десятки добровольцев — молодых парней и девчат. Оставалась одна трудность — вечная нехватка оружия. Как раз сегодня ночью нам должны были перебросить по воздуху очередную партию, что позволило бы завершить формирование партизанской бригады. Но в последний момент прилет самолетов был отложен.

На рассвете я вышел из сторожки лесника. День обещая быть прекрасным, солнечным. Повара заканчивали приготовление завтрака, а самые голодные уже вертелись около котлов, рассчитывая получить еду пораньше.

Около семи утра отряд получил донесение о боях в Скальбмеже. Мобилизовав в окрестных деревнях подводы, я с частью отряда немедленно отправился на помощь сражающимся. Вскоре к моим тридцати семи бойцам присоединились остальные партизаны нашего отряда с подпоручником Антонием Добровольским и моим новым заместителем подпоручником Зигмунтом Мыхом.

Еще не было девяти утра, когда мы вошли в село Кобыльники. Здесь я встретил поручника Войниловича. Тот сидел на придорожном камне и внимательно разглядывал карту. Я доложил о готовности отряда принять участие в бою. Войнилович очень обрадовался — ведь его группа в одиночку не могла справиться с гитлеровцами, устроившими кровавую расправу над жителями Скальбмежа.

Мы заняли позицию со стороны дороги Скальбмеж — Казимежа-Велька и атаковали гитлеровцев, оттеснив их с кладбища к центру города. Скоординировав свои действия с отрядами, ранее вступившими в бой, мы замкнули кольцо окружения вокруг гитлеровцев. Немцы в ответ ввели в действие авиацию. Два самолета-корректировщика, прозванные «рамами» за то, что у них было два фюзеляжа, на бреющем полете кружили над нашими позициями и осыпали партизан длинными пулеметными очередями. Бой затягивался, становясь все более ожесточенным. Гитлеровцы вводили все новые и новые силы. Мы же все плотнее смыкали кольцо окружения, отбрасывая их в направлении Мехува. Бой длился уже несколько часов.