Искушение вампира - Рэйвен Харт

– Аккурат после этого жена и наложила заклятие, – припомнил Руфес. – Конечно, Хью пытался от него избавиться. Носил на шее медальон с гри-гри,[14] никогда не снимая. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Но все равно не решался пить.

– Да уж, – сказал Джерри. – Человек не может жить без кишок.

Вполне логичное рассуждение. Настолько, насколько вообще может рассуждать логически человек, опрокинувший несколько «Будов».

– Это факт, – мрачно согласился Руфес.

– И что мы будем с ним делать? – спросил Ренье.

– Думаю, возьмем экскаватор и похороним в «корейке», как Хью и хотел.

– Он любил свою машину, – кивнул Ренье.

– Короче, угробим отличный «шевроле», – заметил Джерри.

– У него «корейка», – поправил я.

– Там вся трансмиссия подыхает, – сказал Ренье.

– А, ну тогда ладно, – уступил Джерри и вскрыл новую банку.

Наша мастерская расположена в нескольких кварталах от жилых домов, так что звук работающего экскаватора никого не потревожил. На задах гаража мы вырыли яму размером с легковой автомобиль и опустили туда машину. Я усадил Хью за руль, придав ему непринужденную позу. Левая рука лежит на баранке, в правой, по настоянию Отиса, – банка холодного «Будвайзера». Думаю, мы сделали для него все, что было в наших силах.

– Может, надо было купить ему новую одежду? – спросил Руфес. – Костюм или что-нибудь в этом роде. В похоронных бюро всегда так делают.

Джерри посмотрел на него как на темную тучу, готовую облить дождем нашу торжественную похоронную процессию.

– Ну, Руфес, ты и тупица. Думаешь, там его не примут в рабочем комбинезоне?

Руфес почесал шею, будто бы кто-то укусил его.

– Я же просил не называть меня так, – пробормотал он. Повисло молчание.

Мы стояли вокруг ямы, глядя вниз, на Хью. Затем Ренье произнес:

– Думаю, нужно сказать несколько слов, да? Все посмотрели на меня.

Допустимо ли, чтобы тварь ночи, проклятая на веки вечные, провожала человека в последний путь торжественной речью? Это казалось странным и неподобающим. С другой стороны, я был боссом Хью и его другом.

Ладно.

– Здесь покоится Хью. – Я обвел взглядом четверых своих товарищей. У всех печальный взгляд и глаза на мокром месте. – Пожалуйста… э… Господи, прими его в рай и позаботься о нем, потому что он был хорошим парнем и никогда даже мухи не обидел, насколько я знаю.

– Аминь, – подхватили остальные.

Потом ребята сидели вокруг карточного стола, приканчивая вторую упаковку пивных банок, а я молча смотрел на них и проклинал себя зато, что должен сделать. Люди – и даже полулюди – кажутся мне такими хрупкими и непрочными. Их жизни, и без того слишком краткие, угасают, как пламя свечи на холодном ветру, если смертные подвергаются опасности. Хью погиб, и я не мог допустить, чтобы подобное случилось с кем-нибудь еще.

– Парни, я собираюсь прикрыть лавочку на несколько дней. До тех пор, пока мы с Уильямом не найдем убийцу и не разделаемся с ним.

Как я и ожидал, тут же посыпались возражения. Особенно усердствовал Ренье, и он имел на то причины. Этот бизнес был смыслом его жизни.

– А как насчет клиентов? У нас четыре машины, надо с ними закончить…

– Три. Машина мэра готова; отгоню ее сегодня вечером. Ты позвонишь остальным и скажешь, что починка займет еще несколько дней. Если кто-то не захочет ждать, мы отбуксируем машину, куда скажут.

Ренье работал со мной много лет и достаточно хорошо знал, когда не стоит настаивать. Остальные – нет. Джерри поднялся на ноги.

– Джек, мы можем о себе позаботиться и присмотрим, чтобы Ренье никто не беспокоил. Это нечестно – закрывать мастерскую.

Джерри считал себя крутым. Возможно, он и был таким – по человеческим меркам. Но в мире нелюдей все стандарты смещаются. У меня было много друзей среди смертных, и некоторые из них – в том числе эти трое парней – знали или догадывались, что я собой представляю. Черт возьми! Я должен ладить с людьми или жить отшельником, поскольку Уильям не подпускал меня к другим вампирам на расстояние пушечного выстрела. Я и ладил, но бывают моменты, когда приходится показывать, кто здесь крутой на самом деле. Я вовсе не хотел выпендриваться, честное слово, а всего лишь пытался прикрыть людей, которых называл друзьями.

– Ты просто не понимаешь, с чем мы имеем дело. И если оно решит прийти и надрать тебе задницу – пиши пропало. Черт, я даже не уверен, что сумею защитить вас. Не знаю, смогу ли защитить самого себя. И уж точно оно не будет с вами цацкаться, если вы перебежите ему дорожку. Хью – прекрасный тому пример. Так что не хочу ничего слушать. Вы не будете здесь ошиваться – и точка. Я серьезно.

– Черт возьми, Джек, мы…

Джерри умолк на полуслове, когда я чуть оскалился, показал клыки и уставился на него тяжелым взглядом мертвеца.

– Хватит.

Джерри осел обратно на стул. Я вздохнул, мне было чертовски грустно. «Обычные» больше никогда не посмотрят на меня так, как прежде, – я это знал. До сих пор я не показывал им свое истинное лицо. Мне пришлось напугать ребят. Пусть ради их же блага, но теперь я стал изгоем в собственном доме. Я любил людей. Мне нравилась их розоватая кожа, мелодичные голоса, их разнообразные человеческие запахи и… их обыденность. Они жили беспечно, не замечая вещей, которые не могли видеть, слышать и обонять. Мимолетное движение, которое трудно заметить… запах старых мертвых вещей… голоса беспокойных потерянных душ… Людям нет до всего этого дела. Иногда я сожалею, что не один из них.

В наступившей тишине Ренье проговорил:

– Ладно-ладно. Мы поняли. Ты крутой.

«Обычные» разошлись. Ренье неловко похлопал меня по плечу и сказал: «Береги себя». Мне показалось, что он волнуется. Черт возьми! Я ведь тоже волновался.

Оставшись один, я направился к маленькому сейфу, вделанному в пол в углу гаража. Над сейфом нависал один из ящиков с инструментами, удачно прикрывая его от посторонних глаз. В сейфе хранились деньги – некоторые клиенты предпочитали расплачиваться наличными. Не так-то легко завести кредитную карту и счет в банке, если ты не человек. Лично я приобрел карточку государственного пенсионного обеспечения еще в те времена, когда система только-только вставала на ноги. Так что теперь нет проблем. За долгие годы у меня накопилась приличная пенсия, и я честно плачу подоходный налог, как любой смертный. Ну, вы знаете, как принято говорить: нет ничего неизбежного, кроме смерти и уплаты налогов. Я обошел и то, и другое.

Из сейфа я вынул забавное ожерелье, которое Уильям отдал мне много лет назад, попросив сохранить для него. Он называл эту штуку амулетом, но на вид она была не ахти. Откровенно уродлива, скажем прямо. Просто связка ракушек и бусин, нанизанных на старый потертый кожаный шнурок и более всего напомнивших детское творение из серии «а вот что я сделал в летнем лагере». Я не знал, что такого особенного в этом ожерелье, пусть даже оно и пахло кровью. Очередной таинственный кусок дерьма от Уильяма.