Искушение вампира - Рэйвен Харт

Из сейфа я вынул забавное ожерелье, которое Уильям отдал мне много лет назад, попросив сохранить для него. Он называл эту штуку амулетом, но на вид она была не ахти. Откровенно уродлива, скажем прямо. Просто связка ракушек и бусин, нанизанных на старый потертый кожаный шнурок и более всего напомнивших детское творение из серии «а вот что я сделал в летнем лагере». Я не знал, что такого особенного в этом ожерелье, пусть даже оно и пахло кровью. Очередной таинственный кусок дерьма от Уильяма.

Я сунул дурацкий амулет в карман, запер сейф и закрыл мастерскую. Потом взял тачку мэра и поехал к дому Элеоноры. От Уильяма я случайно узнал, что наш градоначальник пребывает на какой-то мэрской конференции за городом и вернется только в день пресловутой уильямовой вечеринки.

Я рассудил, что Уильям вполне может покататься на роскошной машине, покуда не отыщется его «ягуар». Мэрская «эскалада» была большой, вместительной и шикарной. Самое то. По крайней мере, мне не придется возить их на «корвете» и созерцать, как Уильям и Оливия обжимаются на одном пассажирском сиденье.

Моем пассажирском сиденье.

Я припарковал «корвет» перед заведением Элеоноры, вылез наружу и начал подниматься по ступеням, глядя вверх и стараясь учуять Уильяма. Удар обрушился на меня посреди лестницы, я остановился и ухватился за перила, чтобы не упасть. Жажда крови и еще какое-то странное, но неодолимое желание накрыли меня с головой, ударили, будто гоночная машина на «Дайтоне-500».[15] Удовольствие и боль были так сильны, что я едва сумел перевести дыхание. Может быть, именно это Уильям и скрывал от меня? Возможно, его настолько захватил процесс, что он позабыл заблокировать свои эмоции. Такое случалось впервые. Я не мог сдвинуться с места и стоял, глядя на ступеньку лестницы подо мной. Уильям был там, внизу. Уж не знаю, в какие чудесные игры он играл с Оливией и Элеонорой. И откуда бы мне знать? Я не приглашен. Впрочем, я не рвусь к подобным развлечениям. Не сегодня, во всяком случае… Я спустился по лестнице, открыл дверь «эскалады», повесил ожерелье на зеркало и убрался восвояси.

Идти было особенно некуда, да и не к кому. Я добрался до площади и опустился на каменную скамью. Не могу припомнить, когда чувствовал себя более одиноким. Я разогнал своих смертных друзей, а к вампирам Уильям меня не подпускал. Да и сам он занят только собственными делами. Я чувствовал себя изгоем, никчемным и никому не нужным. С тем же успехом можно быть одним из долбаных инопланетян… А вдобавок ко всему прочему где-то в городе ошивается злобная и могущественная тварь, которая жаждет убить нас. Нет, сегодня определенно не лучший мой день.

Послышались голоса. Я поднял взгляд. В мою сторону двигалась ночная экскурсия. Гид, одетая в платье времен Гражданской войны, развлекала туристов очередной страшной историей о какой-то мистической твари – по слухам, посещавшей довоенный дом на углу. Мне вдруг захотелось подняться и подойти к этим туристам, но я одернул себя. Люди, как правило, не любят незнакомцев, которые цепляются к ним на улице. Во всяком случае, если они трезвы.

Так что я просто обнажил клыки. Гид замолчала на полуслове, а экскурсанты отпрянули назад. Девушка быстро взяла себя в руки и поправила шляпку.

– Каких только чудаков не бывает в Саванне! – объявила она. – Хэллоуин на носу. Видимо, этот джентльмен начал праздновать заранее.

Она решила, что я – ряженый вампир с пластмассовыми клыками. В общем-то, мне наплевать. Просто забавно наблюдать, как быстро люди могут найти обыденное объяснение любому непонятному и странному явлению. Этот навык помогает им сохранить рассудок, однако он же делает их уязвимыми. Уильям как-то рассказывал, что человек, впервые увидевший вампира, бездарно тратит решающие мгновения, потому что старается найти рациональное обоснование для своего инстинктивного ощущения опасности. Именно этих секунд им и не хватает, чтобы спастись. Далее следует кровавая бойня, и человек теряет жизнь. Люди так предсказуемы.

Туристы удалились, и я пробормотал:

– Устроил бы я вам вечеринку прямо здесь, леди.

Я выпустил клыки во всю длину, растянув губы, насколько это было возможно. Не люблю такие шутки, но эффект потрясающий. Представьте себе змею, разинувшую пасть во всю ширь и готовую заглотать кролика. Целиком.

Люди могут объяснить наличие у меня небольших клыков, но если б они увидели мое истинное лицо, то бежали бы без оглядки. Я представил девушку-гида в ее кринолине, мчащуюся как игрок края поля.[16] Забавная фантазия, но я получил бы больше удовольствия, проделай все это в действительности. Возможно, стоило рискнуть, чтобы увидеть, как они разлетаются в разные стороны, точно кегли в боулинге.

Я снова остался один. Или, может быть, не совсем… Знакомое ощущение чужого враждебного присутствия коснулось позвоночника, расползаясь по шее и заставляя волосы подниматься дыбом. За мной снова наблюдали.

Мужчина стоял на коленях, как и положено жертве. Он был обнажен, глаза завязаны, а руки скручены за спиной. Такой беспомощный. Элеонора превзошла себя. Мы просили о легкой закуске, но она с истинно южным гостеприимством устроила настоящий банкет, который определенно займет Оливию на некоторое время. Элеонора не просто нашла добровольца-донора в рекордно короткие сроки. Вдобавок ко всему прочему мужчина был красив. Во всяком случае, его тело вполне отвечало представлениям о классических канонах. Не какой-то там бледный задохлик из готского клуба. Этот смертный был строен, широкоплеч и обладал внушительными гениталиями. Сельский житель или, может быть, футболист из команды местного колледжа, готовый к сексуальным экспериментам. Рискованным сексуальным экспериментам, сказал бы я. Если б он мог хоть на миг заглянуть Оливии в глаза, его отваги, пожалуй, поубавилось бы.

Мы расположились в соседней комнате перед зеркальным стеклом. Удобные кресла и длинный кожаный диван стояли так, что можно было без помех наблюдать за процессом. Жертва ожидала по ту сторону стекла, в так называемой темнице. Забавно. Я повидал на своем веку немало настоящих темниц. Некоторые из них были просто ямой в земле, прикрытой тяжелой дубовой крышкой. «Темница» Элеоноры больше напоминала операционную в местной больнице, или, быть может, кухню в стиле хай-тек. Здесь, впрочем, не занимались кулинарией. Любовно разложенные стальные и кожаные штуковины предназначались для ограничения свободы и причинения боли. Всякая всячина, от хлыстов воловьей кожи и плеток-девятихвосток до цепей с наручниками и замками – все для любителя изощренных пыток. Разумеется, камера не могла соперничать с «темницами» Амстердама, Парижа или Нью-Йорка, но все же выглядела вполне достойно. Элеонора не пожалела денег: один только поднос со скальпелями и ножами ручной работы стоил целое состояние.