Каменное древо - Соня Марей

В ответ на последние слова щеки вспыхнули, и я едва не задохнулась от накатившего смущения, а потом задергалась, пытаясь высвободить руки. Но лестриец держал крепко и не сводил с моего лица пристального взгляда.

– Ты хочешь использовать меня для каких-то своих целей, которые мне пока непонятны.

– Может, я просто… просто хочу! – злость так и кипела во мне. – А ты разве меня не хочешь? Говорил, что нравлюсь, я это вижу… и ощущаю…

– Я не животное, живущее только инстинктами, – зло произнес Ренн. – И не мальчишка, который кидается на женщину, истекая слюной и не думая о последствиях. А ты… Неужели ты хочешь так просто разрушить свое будущее? Тебя ведь хотят сделать Верховной жрицей, как ты будешь служить своей богине, если твое тело…

– Если я пройду посвящение, пути назад не будет, я потеряю все, что любила! Потеряю свою душу, сердце – все, что делает меня живой и способной на настоящие чувства. Потеряю тебя, понимаешь?

Пока не успела передумать, высвободила руки из плена его пальцев и потянулась к завязкам сорочки – дернула тонкие ленты и спустила ее вниз по плечам, оставшись обнаженной до пояса. Под оглушительный грохот сердца ступила назад, перехватывая его взгляд, давая осмотреть себя целиком, и тогда дернула снова, полностью избавляясь от одежды.

Сорочка с тихим шелестом упала на пол, и я поджала озябшие пальцы на ногах – осталась полностью нагой и беззащитной. Я чувствовала себя до одури смелой и в то же время невероятно трусливой. И от смеси этих чувств колотило, как в лихорадке.

– Ну что ты молчишь? – спросила, избегая его взгляда и борясь с желанием прикрыться руками. Чувствуя, как взгляд этот, тяжелый и алчущий, исследует мое тело. – Скажи хоть что-нибудь… – облизнула пересохшие губы кончиком языка. – Скажи, что я красивая…

Вместо ответа он протянул руку и невесомо коснулся пальцами губ, прочертил дорожку вниз – по шее, между грудей, по животу до пупка. Медленно, просто невероятно медленно и мучительно раскрашивая кожу незримыми ожогами.

– Я уже говорил, что для жрицы ты слишком бессовестная?

– А ты слишком благороден, да? – бросила с вызовом и перехватила потемневший дикий взгляд. Увязла, как в гиблом болоте, и чтобы выбраться, потянулась к нему.

Ренн задержал дыхание, когда пальцы осторожно коснулись его щеки. Платя той же монетой, я очертила подушечками пальцев жесткий рот – руки предательски тряслись. Повела по шее с выступающим кадыком и замерла на груди. Там, где гулко стучало сердце.

Видела, он сжал пальцы в кулаки так, что побелели костяшки и вздулись вены на запястьях. В темноте глаза его блестели, как поверхность ночного озера с сотнями звезд. Ренн заключил мое лицо в рамку своих ладоней и потянулся к губам, которые я раскрыла с готовностью и жадным нетерпением.

Поцелуй из легкого и осторожного превратился в глубокий, влажный и пьяный. Кровь бешено стучала в висках, и стук этот разбегался отравой по венам. В этот момент я особенно остро чувствовала собственную наготу, чувствовала, как холодный ночной воздух втекает в окно, вынуждая покрываться мурашками. Как горячее мужское тело прижимается ко мне, не давая замерзнуть.

– Я заберу тебя… – безумный шепот. – Будешь только моей… – руки блуждали по спине, плечам, стараясь обхватить меня всю. – Завтра же сообщу твоему отцу, и никто тебя у меня не отнимет.

Разбилась маска, за которой Ренн пытался прятать настоящие чувства. Это был мой триумф и маленькая смерть. Я попыталась вдохнуть, но из горла вырвался беспомощный всхлип.

– Я уже не смогу тебя отпустить, отказаться от тебя… это выше моих сил… – зарывшись пальцами в волосы у затылка, заставил запрокинуть голову – поцелуй был больше похож на укус изголодавшегося зверя. – Даже если ты сама попросишь… не смогу.

Я не дышала, просто хватала воздух, глядя, как перед глазами распускаются огненно-красные цветы, и кровавый камень в очелье поблескивает тусклым оком со столика, куда я сложила амулеты перед сном. На миг ожгло холодом, когда Реннейр отстранился, чтобы сбросить кожаную безрукавку и рубашку. Вещи упали на пол, и мы даже протоптались по ним, пытаясь добраться до кровати. Он подхватил меня под бедра и опустил на матрас, накрыл собой, не прекращая целовать лицо, плечи, шею – все, куда только мог дотянуться. Большая и теплая мужская ладонь легла на колено, а вскоре ее сменили губы.

– Я не буду трогать тебя слишком откровенно… – хриплый голос прозвучал где-то на задворках сознания, потому что в ушах стоял непрекращающийся гул.

Тело отзывалось на каждое касание, дрожало, как натянутая тетива в руках лучника. Мы ходили по самой кромке без страха сорваться или повернуть назад – обратный путь растворился в тяжелом ночном сумраке и звуке нашего дыхания. Одного на двоих.

Я не знала, что это может быть так прекрасно – принимать чужую нежность и любовь и платить за них сторицей. Не знала, что звезды можно видеть даже с закрытыми глазами, а каждый участок кожи может превратиться в оголенный нерв.

– Чудо мое… моя жрица… – шептал Ренн негромко и сбивчиво, а я знала – именно сейчас он настоящий.

Мы оба настоящие и беззащитные друг перед другом.

Задыхаясь от сумасшедшего восторга, я обхватила его плечи, притягивая к себе, заставляя прижаться теснее, полнее ощутить его тяжесть, поверить, что он со мной, что я не одна. Что с этого дня будем только мы – вместе и неразрывно, по благословению или проклятью наших богов.

Наверное, где-то над полем за городом зарождался рассвет: блеклые сумерки постучали в окно, а дождь испуганно замолчал. Наверное, от переизбытка чувств, таких новых и прекрасных, я начала плакать, и Ренн остановил свои ласки, навис надо мной, опираясь на локти.

– Я не могу больше ждать… – коснулся губами виска, скользнул вдоль шеи. – Просто умираю.

Волна дрожи сотрясла большое сильное тело. Я чувствовала эту дрожь кончиками пальцев.

– Ты позволишь?

Мне хотелось закричать – да! Но голос не повиновался, и я могла только кивать, лаская пальцами литые плечи. Тянуться к нему изо всех сил, прижигая кожу поцелуями – неумелыми и отчаянными.

Я знала, что может быть больно, но что такое боль, когда впереди маячит радость и наслаждение, чувство полного единения, которые я готова разделить только с ним. Рука его уже потянулась к пряжке ремня, как вдруг…

Ренн замер и прислушался. А после рывком соскочил с кровати и бросил мне ночную сорочку:

– Оденься!..

Что случилось, я осознала не сразу, а, когда пришло понимание – сотни