Сварливые пташки - Милдред Эбботт

сталь. Под весом его взгляда я встала немного прямее, не в состоянии ничего с собой поделать.

– Фред, я думал, что высказался предельно ясно. И ты заверила меня, что все поняла.

Он говорил тихо, но не настолько, чтобы его не могли услышать Сьюзан и безымянный полицейский. Последний из вежливости изобразил на лице смущение. Сьюзан же выглядела так, будто намеревалась во второй раз отпраздновать Рождество.

Ну что же, если Брэнсон не пожелал говорить со мной наедине, мне не пристало дрожать перед ним от страха. Я выпрямилась во весь рост:

– Ты прав. Я действительно заверила тебя, что все поняла. Но никоим образом с этим не согласилась. И если уж тыкать пальцами, – тут я демонстративно показала на брошь, которую Сьюзан по-прежнему держала в руке, – то поступила правильно. Потому как ваш департамент уже все там прочесал, но все равно кое-что проглядел.

Он не то что не содрогнулся, но не удостоил брошь даже взглядом.

– В таком случае, Фред, растолкуй, пожалуйста, как мне делать свою работу. Как, по-твоему, мне сейчас следует поступить? Ты ведь наверняка решила, что эта брошь, скорее всего, принадлежит Миртл Бентам. Я что, теперь должен отнести эту безделушку ей и спросить, не воткнула ли она ее в горло Генри перед тем, как вонзить нож? Я должен предположить, что это украшение принадлежит ей, только потому, что из всех, чьи следы по прибытии обнаружила полиция, именно она убила Генри? Или, может, только убийца способен в своей тупости дойти до того, чтобы в самом нужном месте уронить улику, чтобы ты на нее наткнулась?

– Я так думаю, что на самом деле брошь нашел ее пес. Ведь это он у нас истинный детектив! Кому, как не ему, удалось отыскать ту самую конфетку, благодаря которой было раскрыто дело об убийстве Агаты? – Для Сьюзан Грин и в самом деле наступило Рождество. Я знала, что никакой особой любви между ней и Брэнсоном нет, но она явно не могла с собой совладать. – И кому, как не ему, жутко захотелось пиццу, из-за которой потом состоялась самая головокружительная в городе погоня, если, конечно, не считать тех, в которых участвовали мопедисты.

Брэнсон бросил на нее взгляд, красноречиво призывавший замолчать, но на том и все. Затем повернулся ко мне и сложил на груди руки:

– Ну и?.. Ты явно не питаешь ни грамма уважения ни к тому, чем мы здесь занимаемся, ни к моим вежливым просьбам не мешать мне делать свое дело. А раз так, то давай, выкладывай, что мне теперь делать дальше.

Я опять вспыхнула от возмущения. В голове тут же созрело решение – уйти как можно достойнее.

– Я никогда не говорила, как вам лучше поступать, сержант Векслер. А если бы сомневалась, что вы действительно можете делать свою работу, то никогда не принесла бы вам брошь, которую на месте преступления кто-то явно проглядел. А что делать дальше – решайте сами.

Я повернулась, чтобы уйти, надеясь, что Ватсон не остановится перед лужей, отделявшей нас от двери.

– И больше никаких прогулок при свете луны, мисс Пейдж. В противном случае вас будут считать лицом, препятствующим работе полиции.

На Сьюзан я больше не посмотрела – знала, что если брошу на нее взгляд, то тут же не на шутку потеряю самообладание.

– Когда я интересовалась этим вопросом в последний раз, заповедник, мисс Грин, являлся общественной собственностью.

На мое счастье, Ватсон посчитал лужу ниже своего достоинства. И не только не попытался превратить ее в лакомство, но даже посчитал слишком красивой, чтобы по ней идти. Поэтому сделал широкий круг и гордо потрусил к входной двери.

На следующее утро столпотворение в «Милом корги» явно пошло на спад. Но даже с учетом этого народ довольно прилично тянулся к нам за кофе и выпечкой, хотя сегодня, по-видимому, больше просто позавтракать, нежели посплетничать о последнем убийстве. Мне даже было некогда особо говорить с Кэти, не говоря уже о том, чтобы посвящать ее в события предыдущего вечера, – она все так же не имела ни одной свободной минутки, с одной стороны, обслуживая клиентов, с другой – на ходу обучая Сэмми.

После появления последней я самым странным образом как-то загрустила. Да, мы с Кэти действительно нуждались в помощи, но как же хорошо нам до этого было управляться в магазине только вдвоем. Хотя уже после второй нашей встречи я была буквально поражена, что Кэти каким-то образом удалось найти себе двойника. Мистика, да и только.

Уж к чему, к чему, а к этому качеству я точно не намеревалась стремиться, когда решила найти себе помощницу в книжный.

С того момента, как я в последний раз продала книгу, как мимо меня кто-то прошел и махнул на ходу рукой, преодолевая расстояние от входной двери к подножию ведущей в кондитерскую лестницы, прошло не меньше часа. Я внимательно вглядывалась в Ватсона, который спал в лучах солнца, струившихся в огромные окна. Он предъявил права на местечко ближе к входной двери, чем я могла ожидать с учетом постоянно шаставших у нас теперь взад-вперед покупателей. Здесь, в окружении книг, он выглядел просто очаровательно, отсвечивая на фоне бесконечных полок с книгами своей рыжей шерсткой на сиявшем от яркого солнца полу.

Но при этом лишний раз напоминал мне о том, ради чего я приехала в этот городок. Совсем не для того, чтобы мне разбил сердце Брэнсон Векслер, чего не было и в помине, и чтобы его утешал Лео Лопес, от чего я тоже была далека. Я приехала сюда ради «Милого корги». А еще чтобы наслаждаться жизнью.

Что я, собственно, и собиралась делать, даже несмотря на то что мне об этом постоянно приходилось себе напоминать.

Я побродила по секции детективов, взяла новое издание «Трупа в библиотеке» Агаты Кристи и плюхнулась у камина на диван. Оттуда у меня была возможность поглядывать через плечо на Ватсона, видеть его сладкий сон и слышать тихое посапывание.

Да, именно поэтому я здесь и была. А если учесть тихий щебет, звон посуды и гул кухонной техники вкупе с божественным ароматом, доносившимся со второго этажа, все сложилось даже лучше, чем можно было предполагать.

Не успела я одолеть и трех глав, как в дверном проеме выросла Кэти:

– Фред! Вот ты где.

Я закрыла книгу и попыталась было подняться, но она махнула рукой, веля не вставать, и хлопнулась рядом на диван.

Затем вздохнула, провела пальцами по волосам, тут же оставив на них следы