Нефритовый Глаз - Дайан Вэйлян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Шеф, соевый соус! — потребовал кто-то из клиентов.
Молодой человек торопливо отнес на стол бутылочку с соусом и обратился к Мэй:
— Простите, все столы заняты, подождите пять минут, пожалуйста, только пять минут, и для вас освободится столик! — Говорил он тоже быстро.
— Ничего, не беспокойтесь. Ваша мать просила передать вам кое-что на словах.
— Моя мать? — Он неожиданности молодой человек перестал тараторить.
— Она сказала, что утомилась и вы можете прийти и закрыть гостиницу на ночь, там все тихо.
В его ясных и веселых глазах стояло недоумение.
— Долго же длится ваше удивление! Вы ведь Лао Да? Я только что заходила к вам в гостиницу.
Лао Да засмеялся, наконец сообразив, о чем идет речь.
— Ну конечно, — сказал он с облегчением, — мать хочет, чтобы я закрыл гостиницу на ночь. Спасибо! — И поспешил на кухню, на ходу подхватывая со столов пустые миски и использованные палочки для еды.
Через минуту после его ухода кухонная занавеска отодвинулась в сторону, и в зал вышла беременная женщина, вытирая руки о фартук. Большой живот свидетельствовал, что ждать родов осталось недолго. Она приветствовала постоянных посетителей, называя их «почтенный Хуан» или «дядя Ма».
— Присядь-ка, Королева вонтона, передохни чуток! — пригласил ее кто-то.
Женщина весело улыбалась, то и дело кланяясь на ходу.
— Я не устала! Ешьте не спеша!
Прихватив по дороге свободный стул, она поставила его для Мэй.
— Спасибо, сестрица, что передали слова мамы! Обычно Лао Да сам забегает в гостиницу посмотреть, как там дела, но сегодня не успел, слишком много клиентов. Но сейчас уже легче, наплыв миновал. Это все пассажиры с вечернего поезда. У вас есть время подождать немного? Я приготовлю для вас вонтон по особому рецепту.
— Не откажусь. Честно говоря, умираю с голоду, — с улыбкой согласилась Мэй.
— Очень хорошо! — хлопнула в ладоши женщина. Ее щеки усеивали пигментные пятна, обычные при беременности, но более приятного лица Мэй и представить себе не могла.
Вонтон оказался божественным. Кусочки свежего мяса и морепродуктов, завернутые вручную в пленочку тончайшего поджаренного яйца, просто таяли во рту. Бульон имел настолько насыщенный вкус и аромат, будто кости терпеливо отваривали много дней на медленном огне.
Лао Да продолжал метаться между посетителями и кухней. Королева вонтона подсела к Мэй и поинтересовалась, понравилась ли ее стряпня. Рядом расположились два постоянных клиента, которых хозяйка назвала «почтенный Хуан» и «дядя Ма». Они пили рисовую настойку и о чем-то беседовали.
— Великолепно, в жизни не пробовала ничего подобного! — искренне восхитилась Мэй.
Королева вонтона, похоже, осталась довольна похвалой.
— Очень хорошо, — удовлетворенно произнесла она. — Приходите почаще, я для вас лишние кусочки буду подкладывать! — Женщина придвинула стул поближе и склонила голову к Мэй, как обычно делают сплетницы на фруктовом рынке. — Не мое дело, конечно, но у нас редко бывают молодые женщины, тем более в одиночку. То есть заходят, конечно, но вы на таких не похожи, понимаете, о ком я?
— Нет, я не отбилась от дома и не гуляю от мужа, — покачала головой Мэй. — Но вы правы, я зашла сюда не только поужинать. Я разыскиваю мужчину по имени Чжан Хун, атлетического телосложения, со шрамом над левой бровью. Видите ли, его жена приходится мне дальней родственницей. Они живут в Лояне. Женщина беспокоится, потому что муж уже давно уехал в Пекин продать старинную вещь и не возвращается. А ведь у него на руках, предположительно, крупная сумма денег.
— А как давно он уехал?
— Да уж больше двух недель.
— А может, еще не продал?
— Продал и деньги получил!
— Вот оно что! Знаете, я-то все больше на кухне торчу, но если этот Чжан Хун заходил к нам, то наши постоянные клиенты наверняка его видели. Подождите-ка минутку! — Женщина оперлась одной рукой на стол, другой на спинку стула и тяжело поднялась. Потом вперевалку направилась к тем двоим, что баловались рисовой настойкой.
Скоро она поманила Мэй рукой.
— Вам надо заглянуть к «Тем, кому фартит». Туда заходят все, у кого водятся деньжата, так ведь? — произнес дядя Ма, пожилой мужичок с зоркими глазками-бусинками.
Его перебил почтенный Хуан с лоснящимся лицом:
— «Те, кому фартит» очень дорогое заведение, и вечерами народу там битком, хотя, положа руку на сердце, не понимаю почему. Впрочем, пожалуй, понимаю. В нашем районе это единственный ночной клуб. В нем есть караоке и, самое главное, эти девчонки, хостессы. Казалось бы, беднякам-провинциалам такие развлечения не по карману, и тем не менее каждую ночь они слетаются туда, как мотыльки на свечу, будто наступает конец света.
— Местные тоже туда ходят, — заметил дядя Ма, через стол поглядывая острыми глазками на своего приятеля. — Только в основном всякие извращенцы и бандиты.
Почтенный Хуан пожал плечами:
— Выпивка там дорогая, но одинокий приезжий сможет и развлечься, и найти женщину. А с деньгами еще и в покер перекинется. И даже выиграет, если повезет. Азартные игры предосудительны и запрещены законом, такова линия партии — и правильная линия, доложу я вам! Но если не злоупотреблять, то никому от этого вреда не будет. Мы с почтенным Ма тоже заходим иногда к «Тем, кому фартит» сыграть партийку в мацзян — так, по мелочи, тридцать — сорок юаней, не больше! Бывает, имеем небольшой навар, и это приятно, но головы не теряем, как некоторые! А вот если во время игры теряешь голову, тогда ты конченый человек! Мацзян — игра безобидная, а кроме того, в ней не все зависит от удачи, надо и соображать немного!
— А вы не могли бы проводить меня к «Тем, кому фартит»? — с улыбкой попросила Мэй. В ее больших черных глазах мерцали веселые огоньки, как искры над костром в летнюю ночь. — Понимаете, Чжан Хуна видели в обществе молоденькой девушки. Его жена боится, что он вернется домой без денег.
— Ну, если он человек азартный, его ничто не остановит! — с видом знатока заявил почтенный Хуан. Ему явно польстила заинтересованность, проявленная к его персоне красивой молодой дамой. Он обернулся к своему приятелю: — Ты пойдешь? Если твоя жена узнает…
— Да! — поспешно перебил его дядя Ма и стыдливо опустил глазки-бусинки на забытую чашку с остывшим чаем. — Я тоже пойду.
Глава 18
Они втроем отправились к «Тем, кому фартит».
В зале ресторана царил полумрак, подсвеченный лампами под красными абажурами над столами. Пахло подогретой рисовой настойкой. Слева от Мэй за столиком с пустыми пивными бутылками и рассыпанными солеными орешками четверо мужчин соревновались, кто кого перепьет. Справа двое пьяных распевали застольные песни, гоготали и размахивали кулаками. Их спутницы никак не поддавались на уговоры составить квартет, а лишь хихикали и трясли головами, как погремушками. За барной стойкой две официантки шептались и обменивались многозначительными взглядами, очевидно, обсуждая мужчину за столиком в углу, пившего в полном одиночестве.
За большим столом посреди зала собралась ватага местных юнцов. Они пили, курили и старались казаться очень крутыми. Среди них была девушка — либо подружка вожака, либо предводительница, потому что все, за исключением одного красивого парня, обращались с ней очень уважительно, даже подобострастно.
Директор ресторана тепло приветствовал почтенного Хуана и дядю Ма. Осведомился о здоровье госпожи Ма, пожелал им на завтра счастья и хорошей погоды и указал на свободный столик в углу. Почтенный Хуан шепнул что-то ему на ухо.
— Конечно, — кивнул директор, — проходите, пожалуйста!
Они прошли через кухню. Два повара сидели за поздним ужином над тарелками с нарезанными куриными грудками и овощной поджаркой и не обратили на них ни малейшего внимания. На остывших плитах стояли месяцами не мытые воки; их стенки покрывал слой затвердевшего жира. На полу валялись вскрытые картонные коробки и початые бутылочки с соусом. Обезглавленная курица лежала на разделочной доске рядом с вонзенным в нее огромным, зловеще поблескивающим ножом.
За кухней располагался игорный зал. Галогеновые трубки светили сквозь густой сигаретный дым. Воздух казался едким от кислого запаха пива. Потолок был слишком низким, а пол холодным, но это, похоже, никого не смущало. Тут царила атмосфера мертвого покоя, будто в притоне курильщиков опиума, когда наступал черед третьей трубки.
Этих людей игра одурманивала не хуже наркотика. Днем они могли быть кем угодно — от школьных учителей до высокопоставленных государственных чиновников. Здесь встречались даже заботливые бабушки со вставными челюстями или строгие отцы, державшие дома детей в ежовых рукавицах. Некоторые оправдывали свое присутствие различными, чаще всего надуманными предлогами, мол, пришли проведать соседей или встречались с друзьями и заскочили на минутку. Другие сидели за игральными столами, сгорая от стыда и обиды, после того как истеричные жены или взбешенные мужья закатили им скандал и выставили на всеобщее посмешище. Однако лица большинства игроков выражали удовлетворенность и спокойствие. Их родимые места остались за тысячи ли отсюда. В этом большом городе с десятимиллионным населением до них никому не было дела, и ничто не мешало целиком отдаться своей страсти.