Горькие лимоны - Лоренс Даррел

— Нет, вы это слышали, — обратился он к собственному семейству. — Пить! Это славно! Просто замечательно!

А потом, развернувшись ко мне, прогрохотал:

— Ну, а я тогда пойду к тебе в учителя.

— Ладно.

— А что ты дашь мне взамен?

— Все что хочешь.

— Даже свободу?

Я уже совсем собрался вывернуться из этого затруднительного положения каким-нибудь софизмом, который не нанес бы вреда добрососедским отношениям, но тут подоспела подмога. Андреас Каллергис выглянул из-за стены и сказал:

— Франгос, мошенник, а ты ведь мне денег должен. — И тут же разгорелся отчаянный спор о стоимости работ по перестройке амбара.

— Я один-единственный раз его пнул ногой, и он развалился! — возопил Франгос, — и это ты называешь работой?

— Да ты скалу ногой пнешь, и она развалится, — ответил Андреас. — Пинал бы лучше своих сыновей-бездельников.

Франгос не упустил возможности сменить тему:

— Кто бы говорил, сам-то ни одного сына пока не заделал, мужик ты вообще или нет?

И все это — в самом добродушном настроении, весело и оживленно.

Мы расстались совершенно по-дружески, переругиваясь и перекрикивая друг друга, и зашагали по улице вниз. На первом же углу нас поджидала застенчивая девчушка лет пятнадцати, с удивительно красивыми черными глазами и длинными волосами, заплетенными в косички. Она боязливо, словно белочка, двинулась в нашу сторону, держа за спиной руку. Шла она эдак опасливо, бочком, и в самой этой нерешительности было что-то очень трогательное. За спиной у нее оказалась корзинка с пучком лука-шалота и апельсином-корольком; в другой руке — букетик диких анемонов, завернутых в широкий лист белой лилии. Все эти дары она вручила мне и сказала:

— Мой отец, Мораис, послал вам все это в подарок и велел передать, что он желает вам счастья в новом доме.

Я почувствовал необычайный прилив гордости за то, что заслужил сей жест вежливости, и подумал, что стоит закрепить его ответным подарком: а потому отстегнул от поясного ремня массивный карманный нож, который купил в тот день, и протянул его девочке, попросив передать отцу и сопроводив — на словах — надлежащим посланием.

Когда мы добрели до маленькой площади перед аббатством, она была полна народу, поскольку рабочий день закончился, и вся деревня собралась здесь. Компании любителей кофе беспечно расположились поддеревом Безделья, обсуждая последние сплетни. Я пристально вглядывался в лица, пытаясь обнаружить симптомы того разрушительного воздействия, которое должна оказывать на человека привычка к безделью, и мне действительно показалось, что несколько человек вот-вот заснут прямо за столиками. В таверне яблоку негде было упасть, и Дмитрий, поразивший меня своей странной развинченной походкой — совсем как у матроса, который пробирается по корабельной палубе во время шторма, — разносил спиртное и кофе так быстро, как только мог. Церковная башня подставила свой древний убор мягкому, густо-золотому солнечному свету, и каменная кладка выглядела так, словно материалом для нее послужили спрессованные лепестки вьющихся роз, рассаженных вдоль дорожек. В углу за столиком потягивали кофе совершенно трезвые Коллис и муктар, и мы, с нашим ворохом исписанной цифрами бумаги, подсели к ним.

— На стройку я найму вот этих самых людей, — тихо сказал Андреас, — твоих теперешних односельчан. Здесь есть пара хороших каменщиков — вроде вон того, Талассиноса, — а по плотницкой части Лоизус. Но на то, чтобы обо всем с ними договориться, нужно время. Когда ты хотел бы начать?

— На этой неделе.

— Так быстро?

— Да. Я скажу тебе, какой суммой располагаю, и ты сможешь прикинуть, что на эти деньги можно будет сделать.

Я уже упоминал о том, что составление строительной сметы на Кипре было предприятием по европейским меркам безнадежным. В зависимости от дефицита на тот или иной материал, цены могли скакать совершенно непредсказуемо; если поставки каких-то европейских товаров задерживались, и со складов расходились последние остатки — ну, скажем, краски — то за пару недель цена могла вырасти вдвое. Главный секрет успеха состоял в том, чтобы успеть заранее запастись всем необходимым. Местные подрядчики, возможно, просто из-за отсутствия крупных средств, предпочитали строить по очереди, одну стену за другой, попадая, таким образом, в полную зависимость от колебаний цен на стройматериалы. Это объясняет, почему некоторые англичане до сих пор пребывают в уверенности, что они оказались жертвами мошенничества со стороны подрядчиков. В действительности же, при существующей амплитуде цен, подрядчик зачастую без всякого злого умысла безнадежно выбивался из сметы — и даже за то время, что длилась переделка моего собственного дома, не раз и не два мои каменщики имели возможность потерять несколько фунтов. Избежать подобного рода проблем мне удалось только благодаря советам всеведущего Сабри.

— Что нам следует предпринять в первую очередь, — заявил он, — так это закупить кирпич, известь и цемент, полностью; переправить весь груз к тебе наверх; а уже после этого разбираться с тем, что мы имеем.

Я просто нутром почувствовал, что подобную же методу следовало применить и к оплате труда рабочих. И дело было не в колебаниях расценок на рабочую силу, их не было: главная сложность состояла в том, что рабочие постоянно вынуждены были отвлекаться на иные, общедеревенские нужды. Контракты никого не интересовали. В сезон отжима маслин или сбора каробы[37] забастовку объявляла сразу вся деревня — и ты в один момент лишался каменщиков, плотников, водопроводчиков, всех на свете. Таким образом, чтобы работа шла с максимальной эффективностью, приходилось строить урывками, в те редкие периоды, когда получалось собрать всю команду разом. В противном случае процесс шел через пень-колоду — отсутствие бригадира или плотника могло напрочь деморализовать бригаду каменщиков, как только они обнаруживали, что оконная рама или дверная коробка не стоят на положенном месте: плотник же, который и должен был ее соорудить, находился в это время в поле, надзирая за сбором урожая яблок, миндаля или каробы. Подобные простои могли вылететь в довольно круглую сумму, и искусство проведения строительных работ было призвано сократить возможные потери.

Да, все это нужно было учесть заранее и вовремя забросить на площадку стройматериалы. Кирпичами и цементом взялся обеспечить вездесущий Сабри, но поскольку ни один грузовик не смог бы вскарабкаться на мою кручу, нам нужны были ослы или мулы, навьюченные коробами, чтобы подвезти груз непосредственно к дому. И здесь в дело вступал муктар, поскольку он один был в состоянии мобилизовать в любой момент нужное количество вьючных животных.

И вот мы сели за стол, как жюри на конкурсе, и начали приглядываться к людям — Памбос, Калопанис, Дмитрий Рангис, Кораис; галерея бакенбард и бровей, которых иначе как в Друри Лейн[38] вы больше нигде не найдете. Андреас Менас взялся за общее руководство стройкой, а голос и колоритная внешность Михаэлиса должны были обеспечить успех погрузочно-разгрузочных работ. Я почувствовал, что оба, так сказать, конца веревки попали в надежные руки. Андреас не потерпит никакой волокиты у подножия горы, а Михаэлис — на ее вершине. Один за другим люди с внешностью опереточных головорезов не спеша беседовали с нами и нанимались на работу. Мы трезво взвесили все необходимые расходы. Я счел, что на решение транспортной проблемы уйдет десять дней интенсивной работы; после этого все необходимые стройматериалы будут в нашем распоряжении, и настанет черед договариваться со строителями.

Все эти предварительные согласования благодаря муктару были проведены на удивление быстро и эффективно, после чего я предпочел отказаться от поездки на маленькой машине Андреаса и принял приглашение Коллиса пройтись с ним до Кирении пешком, через заросшие цикламенами рощи, под вишневыми деревьями, туда, где мой славный Панос сидит с неизменным стаканом „коммандерии“ на тихой террасе над фиолетовым морем.

Ласточки слетаются

"Вскоре атмосфера сделалась совсем уже компанейской, и священник, жадно отхлебнув вина, затянул сильным греческим баритоном:

Открывается горизонт.

Небеса полны светом,

Иерусалим ликует,

Потому что вознесся Христос.

— Иисус, он, <9 общем, ка небеса взлетел, — пояснил директор школы.

Следом вступил Муктар, выводя народные мелодии очень высоким тенором, почти фальцетом:

Мир вертится и вертится, словно колесо…

Люди встречаются, а потом расстаются…

А потом…

Что случилось потом, знали все, и хором спели припев…"

Очень скоро вверх по узким улицам деревни поползли вереницы мулов, груженных скрипучими коробами с полым бетонным кирпичом или с пыльными мешками цемента; из наблюдательного пункта, который я устроил себе в лимонной роще на склоне горы, значительно выше аббатства, можно было с высоты птичьего полета смотреть затем, как они скользят и спотыкаются на каменистом подъеме. С той зачарованной тенистой поляны сплошь поросшей цикламенами, где я теперь проводил день за днем, они казались цепочкой муравьев, которые спешат домой, в муравейник, и у каждого в челюстях — зернышко пшеницы.