Зеркало Иблиса - Виктор Бурцев

— Идиоты… — еще раз повторил Гитлер, решительно захлопнул крышку чернильницы и совершенно иным, благостным и слегка усталым тоном спросил: — Не желаете пообедать со мной?

— С удовольствием, мой фюрер.

— Бросьте, — улыбнулся Гитлер, щеточка усов встопорщилась, вокруг глаз легли морщинки, — Вы же не вегетарианец, вы не любите мой стол.

— Пища может быть хорошо и плохо приготовленной вне зависимости от наличия мяса, — ответил Шпеер. — Если бы вы знали, мой фюрер, чем меня потчевали у Геринга! Я ушел голодным, не мог куска проглотить… А ведь он не вегетарианец.

— Раз уж вы пришли, давайте обсудим ваш вопрос за столом, — сказал фюрер, поднимаясь. — Я проголодался. Споры с идиотами необычайно влияют на аппетит. Пожалуй, когда все это закончится, я оставлю парочку идиотов на высоких постах исключительно для того, чтобы они приносили пользу моему пищеварению.

— Логично, мой фюрер.

В небольшой комнате был накрыт стол, очень просто, в вазе стоял букетик незнакомых Шпееру голубых цветов.

— Овощной суп, — сказал Гитлер, когда принесли фарфоровую супницу. — Рекомендую.

— Благодарю. — Шпеер учтиво поклонился.

Они обедали в молчании, фюрер, видимо, до сих пор окончательно не успокоился — стучал ложкой, морщил брови. Точно, Геринг. В последнее время Гитлер часто ссорился с военными, с учеными… Фюрер искал новое оружие.

Нет, неверно.

Фюрер требовал новое оружие. Такое, которое было бы только у Германии.

Нет, снова неверно.

Такое, какое было бы только у него.

— … Если мы создадим оружие, применение которого даст совершенно неожиданный эффект, то у нас еще есть шанс выиграть войну, — сказал Шпееру генерал-полковник Фридрих Фромм, когда они месяц назад обедали в мрачноватом, но все равно уютном отдельном кабинете ресторана «Хорхер».

— Чудо-оружие? — хмыкнул Шпеер. — Не стоит так сгущать краски, генерал. Мы можем выиграть войну и без него.

— У кого? У русских? Допустим. Но потом перед нами встанет Америка…

— Генерал, вы видели американский танк? Это боевая колесница… несколько тонн жести с игрушечным моторчиком. Не преувеличивайте мощь Америки, и я уверен, что мы обойдемся и без чудо-оружия. И потом, что это такое? Мне бы положено знать…

— Мощь Америки… «Нет более тупых людей, чем американцы. Они никогда не смогут сражаться, как герои», — процитировал Фромм. — Вы тоже в это верите? Сомневаюсь, Шпеер, вы же не такой человек.

— Да, фюрер был не во всем прав, когда сказал это. Хотя время покажет… Так что там с чудо-оружием, генерал?

— Я поддерживаю контакт с группой ученых, занятых его разработкой, — сказал генерал, без аппетита копаясь в салате. — Оно в состоянии уничтожать целые города, и с его помощью можно заставить Англию капитулировать. Вам бы нужно посетить их, рейхсминистр…

Шпеер съел очередную ложку действительно вкусного и ароматного супа и мельком взглянул на фюрера. Тот о чем-то задумался, кроша хлеб.

Точно, это был Геринг. И речь шла, скорее всего, о пресловутом «чудо-оружии». Как там заявил битый волк Феглер1? «В правительственных и военных кругах не уделяют должного внимания исследованиям в области ядерной физики». Результатом этого заявления стала беседа Шпеера с Гитлером, в ходе которой рейхсминистр предложил назначить Толстого Германа номинальным председателем Имперского совета по научным исследованиям, наделив его исключительно представительскими функциями. Видимо, об этом, среди прочего, и шел разговор — Геринг прекрасно понимал, что он будет куклой, а Гитлер требовал от Германа делать то, что ему советуют.

(1 Феглер, Альберт — руководитель «Стального треста», председатель «Общества кайзера Вильгельма».)

Фюрер во многом был прав.

На февральском совещании по выполнению четырехлетнего плана он сильно критиковал Геринга за то, что тот не справляется с производством вооружений. Геринг, привыкший работать с покойным Тодтом и ожидавший той же покорности от вновь назначенного рейхсминистра Шпеера, был неприятно удивлен. Что ж, так ему и надо.

— Геринг был очень недоволен, — произнес неожиданно Гитлер, словно прочитав мысли Шпеера. — Но он это заслужил. Если бы вы знали, Шпеер, как тяжело с ними работать… Как тяжело! Может быть, вы порадуете меня хоть чем-то? За обедом нужно говорить о приятных вещах.

Официант унес пустые тарелки, появились овощные — морковные и свекольные — котлетки с гарниром.

— И вина. Принесите немного вина для рейхсминистра, — велел фюрер.

Шпеер удивился, но ничего не сказал. На крупных приемах вино за столом у Гитлера было привычным, хотя сам фюрер не пил, но вот так…

Вино оказалось замечательным. Шпеер сделал маленький глоток и увидел, что фюрер не ест, а наблюдает за ним.

— Хорошее вино? — спросил он с интересом.

— Отличное, мой фюрер.

— Пейте, пейте. Так что там у нас с хорошими вестями? Меня интересуют прежде всего физика и «Тангейзер». Как вы думаете, Геринг будет упрямиться и дальше?

— Я полагаю, мой фюрер, что рейхсмаршал успокоится и все поймет. Дайте только срок. Что касается остального, то у меня запланирована встреча с Фроммом, Мильхом и рядом ученых, которые работают в этом направлении.

— Постарайтесь разобраться детально. Что им нужно, что они обещают. На этом нельзя экономить.

— Мне кажется, Фромм это прекрасно понимает. Думаю, и Мильх тоже, — добавил Шпеер.

— Вот и хорошо, Шпеер, вот и хорошо. И постарайтесь, чтобы они действовали как можно осторожнее. Вы же знаете ученых: эти люди слишком оторваны от жизни и ради раскрытия всех тайн готовы поджечь земной шар… Однако я, к счастью, до этого не доживу.

— Все будет в порядке, — заверил Шпеер. — Что касается «Тангейзера», то здесь пока ясности меньше. Во-первых, информация из Африки практически не поступает, и мы узнаем о том, удачно или нет завершилась операция, лишь спустя определенный срок. Во-вторых, бригаденфюрер фон Лоос утверждает, что отряд подобран надлежащим образом и только что-нибудь непредвиденное может отрицательно сказаться на его судьбе.

— А что этот подполковник, который наехал на мину?

Шпеер в очередной раз подивился памяти Гитлера и сказал, отложив вилку:

— Подполковник Рике умер, мой фюрер. В самолете, уже почти в Германии.

— Жаль, жаль… — Гитлер аккуратно отрезал кусочек морковной котлетки и буркнул, перед тем как засунуть ее в рот:

— Они провалят все. Попомните, Шпеер, они провалят все.

— Мой фюрер, — решился Шпеер. Он отодвинул тарелку. — Мой фюрер, я думаю, вся эта затея с «Тангейзером» — чистой воды афера. Я ознакомился с ситуацией ближе. Основываться на неоконченной работе достаточно сомнительного археолога, который к тому же повредился в рассудке… Только Зиверс может заниматься подобным.

— Не только Зиверс, — возразил фюрер. — Знаете, Шпеер, я боюсь, что мы попросту можем повторить историю с ядерными исследованиями. Древняя мудрость таит страшные секреты, которые не может объять человеческий ум, пусть это даже ум величайшего ученого. Поэтому лучше переоценить ситуацию, чем недооценить. Вы не знаете, но я вам скажу: три года назад русские едва — едва! — не заполучили в свои руки то, что сделало бы нынешнюю войну невозможной. Полноте, да нас просто уже не было бы! Они бы растоптали нас. растерли в кровавый порошок. Я иногда думаю об этом, но обычно стараюсь гнать подобные мысли прочь. Так что сегодня нужно использовать все возможности, и реальные, и самые мифические на первый взгляд. Подумайте сами: что мы теряем в худшем случае? Отряд. А что мы можем приобрести? Может быть, победу над миром, силу, равных которой нет! И тогда… — Гитлер помолчал. — Тогда… Даже я не знаю, что будет тогда, мой уважаемый Шпеер.

28

Не поможет вам бегство, если вы бежите от смерти…

— Вы помните моего отца? — спросил Юлиус. Араб покосился на него и сделал неопределенный жест, словно месил что-то кулаком.

— Не понимаю, — признался Юлиус. — Отец писал о вас… «Если бы Муамар ушел, пустыня поглотила бы меня, как глотала она тысячи подобных мне». Вы его спасли от смерти?

Проводник покачал головой.

— Возможно, он оценивал это именно так… Я искренне вам благодарен. К сожалению, я никак не могу вас вознаградить, я беден и к тому же не совсем свободен…

Араб посмотрел Юлиусу прямо в глаза. Постоял, потом решительно указал пальцем на север и кивнул.

— Вернуться?

Араб снова кивнул, это могло быть только утверждение.

— Это невозможно.

Снова энергичный кивок, снова палец на север.

«Если бы каждый, кто шел с нами, знал о предстоящих трудностях, о том, какова пустыня на самом деле и что она скрывает в своих отвратительных прожаренных солнцем недрах, эта экспедиция не состоялась бы. Только я да Муамар пошли бы туда снова, но он покинул меня, а я немощен и окружен стеной непонимания»…