Сторож брата. Том 1 - Максим Карлович Кантор

Будет ли это российский Альфа-банк или британский банк «Ллойд», будет ли это французская нефтяная компания «Элф» или российский «Газпром», расположится ли головной офис в Сингапуре или в Астане, но будьте уверены, в любом из этих мест непременно всплывет сэр Фредерик или лорд Вульфсбери. Если некий джентльмен перестанет быть премьер-министром Великобритании, он немедленно станет решать судьбу Тайваня, хотя ни о китайской, ни о британской культуре не имеет никакого понятия. По сути, принцип трудоустройства элит в обществе Запада тождественен советскому понятию «номенклатура», но скреплен вековыми феодальными традициями.

Лорд Вульфсбери, как старший в роду, унаследовал все поместья, все земли и акции, а также кресло в палате лордов; тогда как его младший брат не получил ничего — соответственно, в орбиту номенклатуры попал старший брат-лорд, а младший стал учителем в Шотландии, и его приглашают на рождественскую индейку. Семья Оксфорда демократична — принимает «достойных», вековые традиции помогают фильтровать и отсеивать ненужных. Как выразился один социалист: «Все люди равны, но некоторые равнее других»; сообразно этому закону, все достойны знаний, но некоторые достойны конвертировать знания во власть.

Неужели можно обойти вниманием служителя правосудия, одного из столпов Высокого суда Британии, сэра Николаса Тузпик, — он изучал право в Камберленд-колледже! Если в стране имеется демократия, то лишь потому, что такие люди, как Тузпик, неустанно бдят о правах граждан. И кому же мы должны сказать спасибо за все эти блага? Нашей общей церкви — Камберленд-колледжу!

Мы совершим ошибку, если не отметим гражданственных героев: они тоже здесь. Вот правозащитник Джабраил Тохтамышев и его супруга. Он, уроженец Казахстана, посланный некогда в Оксфорд богатой родней, сегодня борется с режимом Назарбаева и с путинской администрацией, поддерживающей этот режим. Вы не читали статей Тохтамышева? Ознакомьтесь — гневная отповедь тоталитаризму. А вот его собеседник — Вадим Прокрустов, российский телеведущий и, как поговаривают, будущий депутат Государственной Думы. А вы как думали? Вот из таких, отшлифованных Камберлендом ученых формируются и bad guys, и good guys. Оба джентльмена получили образование в Оксфордском университете, их связь прочнее, нежели политические условности. Могло ведь сложиться совсем наоборот: Тохтамышев обслуживал бы режимы, а Прокрустов протестовал бы против таковых. Так ли важны сменяемые кадры реальности?

Жанна Рамбуйе серебряной змеей скользнула к Рихтеру.

— Хотите со мной познакомиться? Мне рассказал про вас адмирал. Собираетесь в Москву? Отправимся вместе, приедем к началу военных действий. Сегодня все говорят о войне.

И Жанна Рамбуйе, выполняя ритуальное перемещение в кругу посвященных, перешла в круг сэра Фредерика, где обсуждали будущую войну России с Украиной. Мнения разделились. Это, разумеется, нонсенс, людоед не решится. Ах, в этих снегах возможно все! Монстр непредсказуем! Напротив, он чрезвычайно рационален и всецело зависит от бизнеса. Шампанское пузырилось, и реплики булькали.

— Скажу по секрету, война начнется через месяц, — сэр Фредерик вещал раскатисто.

— Никому ни слова, но уверена, вы шутите, Фредерик!

— Уверен, Вульфсбери, вас шторм не коснется, — рокотал сэр Фредерик.

— Что касается меня, я лег в дрейф. И держусь ближе к гавани.

— Иными словами — ближе к казначейству? Но и фунт может пострадать.

— И жизни людей под угрозой, — сказал правозащитник Тохтамышев, джентльмен повышенной гуманности.

— Жизни, разумеется, тоже имеют значение, — согласился лорд Вульфсбери, секретарь казначейства. Назначили его уже или нет, никто не знал; но дело решенное. — Да, люди. Хм, люди.

— Не представляю войны в двадцать первом веке!

Среди просвещенной публики принято было так говорить: не представляю, как убивать людей после полетов на Луну и открытия макдоналдсов.

— Поверьте, ничего оригинального; все как обычно. Пуля вылетает из ружья, летит, летит, летит — и раз! Прилетела! Прямо в живот! — палец игривого лорда пощекотал нежный живот сибирской красавицы. Немного фамильярно, но убедительная иллюстрация к серьезной теме!

— В живот?

— Именно в живот, моя прелесть. Вот как раз сюда. Итак, пуля входит в живот, разрывает кишечник, проходит сквозь надпочечник, ломает позвоночник… Вам дурно? Еще шампанского?

— Нет, я решительно отказываюсь от шампанского!

— Значит, сухой херес?

— Через месяц? — спросил Тохтамышев задумчиво. Он кое-что прикидывал и подсчитывал.

— Ровно через месяц и три недели начнут.

— Вы хорошо информированы.

— За это и ценим нашего Фредерика! Узнает курс фунта за неделю до меня, — хохотнул лорд Вульфсбери.

— У фунта нет курса, — сказал не то даосист, не то буддист, но уж во всяком случае знаток Востока Тохтамышев, — у фунта нет курса, но есть Путь!

— Так что все-таки с войной? Ваша честь, уверен, что Высокий суд обладает высокой степенью информации!

Сэр Николас Тузпик слишком ценил всякое произнесенное им слово, чтобы высказывать мнение. Жрец правосудия (стены священного братства поднимали ранг судьи до уровня епископа) редко говорит без особой надобности. Длинные молитвы, экстатические слезы, чтение требника — это для низших чинов церкви. Епископ благосклонно улыбнулся, бросил взгляд на часы: пора бы переходить к горячему. Наступала торжественная часть литургии.

— И все же, — не унимался Тохтамышев, — если все уже решено, то готова ли Украина?

— Ах, поинтересуйтесь у Блекфилда! Блекфилд, вы накоротке с военными: как там с оружием в Украине? Концерн Фишмана богатеет?

Стивен Блекфилд, профессор политологии, узкий, сухой, спокойный человек, принимал условности литургии и даже следовал им, но в Единого Бога почти не верил. По роду деятельности знал слишком многое, и это мешало искреннему поклонению. Церковное вино ценил, но, когда прочие братья молились, он лишь показательно шевелил губами, чтобы не отличаться от прочих.

— Меня интересует скучная статистика, — сказал британский политолог, — а на скрупулезный анализ уходят годы. Отвечу, когда война закончится.

— Помилуйте, это так просто, что даже скучно: газ! — Прокрустов подал голос; эти русские (пусть даже и члены братства) всегда желают перейти на ту тему, в которой у России есть бенефиции.

— Астольф, мой муж, уверяет, что многое зависит от газопровода.

— Прошу к столу!

Мастер колледжа, суровый сэр Джошуа Черч, адмирал королевского флота, подал сигнал к следующей фазе богослужения — надлежало отправиться в главный собор. Наступило время евхаристии.

Ученые вороны в черных мантиях, они же священнослужители храма Единого Бога, они же братья общей семьи fellowship, выстроились в длинную шеренгу попарно и чинно двинулись по направлению к главному собору. Там литургия вступала в свою торжественную фазу. Иные захватили с собой тонкие бокалы с недопитым шампанским, несли их бережно, словно свечи.

У самого выхода Марк Рихтер вновь столкнулся с капелланом.

— Бобслей, вы знаете картины про Страшный суд?

Бобслей раскрыл большие глаза еще шире.

Рихтер пояснил:

— Архангел Михаил взвешивает на весах воскрешенных. На одной чаше весов стоит грешник, на другой праведник. Грешников архангел посылает в ад, а праведников в рай.

— Так и будет, — подтвердил Бобслей.

— Знаете, в чем странность? И Рогир, и Мемлинг рисуют у грешников и у праведников одинаковые тела и одинаковые лица. Как может быть,