Особенности советской власти - Сергей Юрьевич Катканов

И купить их можно было бы безо всякого криминала. По мере насыщения рынка, цена ползла бы вниз, и всё закончилось бы теми самыми 100 рублями. В конечном итоге цена уперлась бы в тот нижний предел, ниже которого джинсами стало бы уже не выгодно торговать. Вместо этого советское законодательство жестко карало советских граждан за беспомощность советской экономической системы.

За счет чего жила советская торговля сказать не могу, в детали экономики абсурда я не был посвящен, но знаю, что цены назначались. Цену порою просто писали или выбивали на товаре, и ни по какой иной цене торговля не могла его продать. Товар мог пользоваться повышенным спросом или не пользоваться спросом вообще, но если на нём было написано «10 рублей», значит, его продавали по 10 рублей. И зарплата продавцов точно так же назначалась, не находясь ни в какой зависимости от результатов деятельности магазина. Иной магазин мог хоть 10 лет приносить убытки, он всё равно так же продолжал существовать, а убытки покрывали из прибыли других магазинов.

Если есть дефицит, то будет и спекуляция. Советская власть не могла устранить дефицит, а вместо этого карала за спекуляцию. А спекуляция это по сути очаги стихийного рынка, которые возникали посреди нерыночной экономики.

То же самое было и с валютой. Доллар стоил тогда что-то 90 копеек. В разные годы цена на доллар колебалась, но ни когда не превышала рубля. Этим очень любят похваляться коммунисты, но они забывают сказать, что на черном рынке доллар стоил 6 рублей. И продавать доллары по 6 рублей – это была расстрельная статья. Жуткая же спекуляция. На самом деле 6 рублей – это была просто рыночная цена доллара. В наше время банки продают доллары по рыночной цене, и само понятие спекуляции валютой исчезло. Попробуйте продать доллар за 100 рублей, если в любом банке его можно купить за 70. Но при советской власти долларов в свободной продаже не было. Доллары в очень ограниченном количестве продавали тем, кто ехал заграницу. Если кто-то хотел ещё прикупить долларов, то уже на черном рынке по 6 рублей. И за это судили.

Книги

В Вологде долго существовал огромный магазин «Дом книги». В этом магазине всегда было тихо и пустынно. Хотя книги в те годы были жутким дефицитом, но ни кого, конечно, не посещала мысль приходить в «Дом книги» за книгами.

Что вообще продавали в этом магазине? Помню бесконечные полки с «Материалами ХХV съезда КПСС» и прочей коммунистической белибердой, которая ни кому не была интересна. Помню много книг вологодских писателей, в частности, и советских писателей вообще, которые тоже мало кто покупал. Русской классики почти не было. Вот этот факт меня и до сих пор не перестает поражать: почему писателей, включенных в школьную программу, ни как нельзя было издать достойно и в достаточном количестве? Ведь мы же не антисоветских писателей искали на полках книжных магазинов, а классиков, тщательно отобранных и одобренных советской властью. Но вот хрен вам.

В те годы всеобщей мечтой были полные собрания сочинений, они очень хорошо смотрелись на домашних книжных полках, но купить ПСС Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского, Тургенева, Чехова не стоило и мечтать. Они вообще-то были изданы, и в библиотеках их можно было найти, но ни когда не в магазинах. Иногда они как-то там распространялись «по подписке», но для этого надо было иметь блат, а у меня его ни когда не было. Академические собрания сочинений Пушкина и Лермонтова я ещё смог получить в библиотеке на руки, но вот академическое собрание Блока на руки получить было нельзя, и я терпеливо одолел 7 томов в читальном зале областной библиотеки. Романы Толстого, Достоевского, Тургенева вылавливал по одному, до ПСС так нигде и не добрался. Впрочем, постепенно выловил все до единого. Но именно в библиотеке. Хотя любой из них я с удовольствием купил бы, да кто бы мне дал.

С зарубежной классикой было ещё сложнее. Подростком я очень любил Вальтера Скотта, но сумел выловить только 3 его романа. Когда получил доступ к остальным, было уже поздно, сменились приоритеты. Дюма в библиотеке можно было взять на руки, но только по записи, в очередь. Тогда же выцепил ещё несколько книг Жюля Верна, но не столько, сколько хотел. Повзрослев, заинтересовался Виктором Гюго, и опять началась охота на его романы. Напомню – только в библиотеке, чтобы купить этих авторов в магазине, и речи не шло.

В старших классах у меня был замечательный учитель истории, мы с ним сошлись, а у него дома были ПСС Стендаля и Мопассана. И я регулярно ходил к нему домой, чтобы взять очередные тома этих авторов. Ещё у него был трехтомник Александра Казанцева, советского фантаста. Это был для меня настоящий клад. Хотя фантастику я в те годы предпочитал западную, от советской слишком уж разило материалами очередного съезда КПСС, но фантастика было такой редкостью, что я не брезговал и советской. И как-то мне удалось откопать в библиотеке и Бредбери, и Кларка, и Азимова. А потом у меня появился друг, у которого было собрание сочинений Герберта Уэллса, для меня это был настоящий культурный шок.

Если настоящую литературу можно было кое-как откопать в библиотеке, значит, она всё-таки издавалась, только очень небольшими тиражами, так что хватало лишь на библиотеки да на «блатных». Почему же советская власть даже ту литературу, которую разрешила, всё же не хотела издавать достаточными тиражами, хотя спрос на неё был воистину ажиотажный? Во-первых, советскую власть вообще ни когда не интересовал спрос на что бы то ни было, она ни когда не имела склонности откликаться на запросы своих граждан. А, во-вторых, была причина и посерьёзнее.

Запрещать классическую литературу было нелепо, но и слишком её тиражировать было опасно. Эта литература рассказывала о той жизни, которую большевики давно уничтожили. В ХIХ веке люди жили в совершенно другом мире, у них были принципиально другие интересы, ценности, проблемы. Конечно, разрешенные советской властью авторы критиковали ту жизнь, которая их окружала, но ведь кому-то эта жизнь могла и понравиться. Мальчики могли начать воображать себя поручиками лейб-гвардии, а не «комиссарами в пыльных шлемах», девочки могли начать мечтать о великолепных бальных платьях, а не о застиранных гимнастерках. Всё это было дико опасно для советской власти, потому что могло вызвать отвращение к ней.

Ваш покорный слуга в ранней молодости читал только классику, благодаря чему получил фактически дворянское воспитание. Я жадно впитывал дворянские представления о жизни. Павка Корчагин не был мне интересен, хотя и был весь такой правильный.