Золото Югры - Владимир Дегтярев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава шестнадцатая
После Варшавы на одного человека в Непеевом посольском списке стало меньше. Самый молодой из посольских, боярский сын Шемонаихин, имевший статус «обслуга за все», получил от Осипа сто чешских талеров и двух коней. И свирепый приказ – хоть на одной ноге, но доспеть к царю Ивану Васильевичу с вестью, что Стефан Баторий начал свою игру среди королей да императоров Европы, и этим летом войны с царем не начнет. Так, по кустам постреляет, да погоняет солдат, чтобы не зажирели.
Через две недели, к началу масленицы, получив этот доклад, царь Иван один пошел в Успенский собор и всю ночь, до заутреней, молился так истово, что вся Москва всполошилась. После таких царских молений на Болото выкатывали пеньки с мясницкими топорами – рубить всех к ляду!
А Иван Васильевич вышел из собора при восходе солнца чистый, просветленный, будто святой водой умытый. Народ возрадовался.
Зашедши в палаты, царь вызвал командира наемных немецких рейтаров Ганса Штеттина и велел завтрашним днем всех населенцев городка Юдино гнать в чем есть по реке Оке к Волге, к ногаям. Там сволоту продать кочевым нехристям, не торгуясь, а деньги ногайские – пропить рейтарам на масляничном гулянии.
Ганс Штеттин ухмыльнулся и пошел выполнять, да царь остановил:
– А городок Юдино прямо при его населенцах поджечь. Чтобы торопились собираться. И объявить местным людям домодедовской волости – кому эту жженую землю надо, пусть себе прибирают!
Иван Васильевич потому и был Царь, что умел безоглядно и бессердечно заметать следы своих тайных дел.
* * *К городу Лондону послы приплыли по реке Темзе, приплыли вечером, за час до закрытия портерных заведений, до первой стражи. Капитан скотовозного судна, которое посольские зафрахтовали во Франции, на пристани Дувра, скоренько согнал на берег все шесть посольских возков, двадцать лошадей и отошел от берега на середину реки. Поставил косой парус и, подгоняемый течением, мигом скрылся за поворотами извилистой Темзы. Торопился человек в родную Францию…
Ричардсон что-то крикнул. Тут же из доковых щелей повылазили оборванные люди, запрягли лошадей в три капитановы повозки, сели на облучки вместо кучеров и погнали в город.
Осип Непея матюгнулся во след капитану. Но делать нечего. Втроем, отбиваясь от портовых бродяг, московские посольские люди запрягли свои возки и тоже двинулись к городу.
Непея, четвертый раз попавший в столицу Англии, обычаи знал. Как только большие часы пробьют шесть часов по полудни, город закроют для входа и выхода пеших и проезжающих. Опустят бревна поперек проезжих дорог. Потому он не торопился, а высматривал среди кустов и деревьев на прибрежном яру знакомый пригородный трактир «У подковы».
Увидел, узнал и повернул посольский поезд туда.
* * *Хозяином трактира «У подковы» был старинный знакомец Осипа Непеи Джон Гарвей, бывший докерский плотник. Он разбогател, когда Осип, тогда почти мальчишка, прибыл в первый раз с московским посольством в город Лондон.
Послов тогда разместили где надо – во флигеле дома графа Мальборо, в сотне шагов от королевских покоев. Посольские дьяки, в боярских званиях, длиннобородые, важные, посчитали, что мальчишка-писарчук со смешной фамилией Непея только болтается под ногами и делает мало пользы для Московского государства. Дали ему серебряный шиллинг и велели болтаться по портерным и трактирам в лондонском порту. Мол, подсматривай, подслушивай и докладывай. На один шиллинг в порту мало что подсмотришь, подслушаешь. Это Непея сообразил сразу.
Пока посольские дьяки десять дней ждали приема у короля Эдуарда Четвертого, да потом еще двадцать дней ругались да мирились с англами по поводу статей совместного договора, Непея, хорошо говоривший по-датски, сошелся в доках с таким же, как он, степенным молодцом, именем Джон Гарвей. Когда пропивали единственный шиллинг, Осип честно сознался собутыльнику, зачем он болтается в порту и в доках.
– Говорят, ваши корабли собираются захватить наш северный порт Архангельск, построить крепость и торговать мимо Москвы с Волгой и Каспием. С татарами и арабами.
– Война, что ли? – спросил Джон Гарвей.
– Война. Как не быть войне, если столько военных кораблей вы строите. Отсель видать!
Гарвей имел к войне неприязненное отношение. Во-первых, его самого могли притянуть на корабельную службу, а это в англицком флоте – хуже каторги. Во-вторых, его отец, Фулл Гарвей, потерял на морской войне ногу. Правда, при каперском фланировании он получил хорошую долю от морских грабежей и купил себе трактир с правом почтового извоза. Только вот радости тот трактир не приносил. Трактирное дело – семейное. А семья одноногого Фулла состояла из трех дочерей и всего одного маленького сына. Без женщин, в деле бесполезных, получалось – три ноги на двоих.
Денег, чтобы нанять возчиков и купить кэбы, трактир не принес. Все доходы проедала семья и собирание трех комплектов приданого для дочерей! Не зря в Библии сказано: «В муках будешь рожать плод свой!» И сказано не для женщин, для мужчин!
– Отец изболелся и уже мало ходит, – сообщил под последнюю кружку эля молодой Гарвей. – Сначала хотел трактир передать мне в наследство, да из-за малости денег в семье продаст папаша свой трактир… Ведь здесь, на верфи, я двадцать пять фунтов серебром не заработаю никогда! Столько стоит наш трактир.
– Желаешь купить у своего папаши трактир? – поинтересовался Осип Непея, удивляясь черствости семейных отношений в Англии. Отец – продает дом сыну! На Руси – дарят…
– Желаю купить, да откуда у меня двадцать пять фунтов? Трактир весь уйдет на приданое сестрам, а я пойду таскать канаты на военном корабле, когда наша флотилия пойдет на захват вашего города… Архангелов.
– Архангельска, – поправил собутыльника Осип Непея. – Приходи сюда завтра в это время. Посидим, подумаем…
На том и расстались.
* * *Дьяк Висковатый, возглавлявший посольство в Англию, разорался на Осипа черным лаем:
– Двадцать пять фунтов он захотел! На что? На разведку? Ты иди петуха купи на Лондонском базаре и ему эту сказку глаголь! Поди, вчерась проигрался в кабаке?
Непея ничего не ответил послу Висковатому, а вернулся в свой угол, где в сундучке лежали его вещи. В исподниках, которые никто и трогать не станет, в левой штанине мать зашила Осипу особый подарок отца – золотую цепь длиной в два аршина. Где батя взял такую красивую и большой тяжести цепь, Осип не спрашивал. Невместно. Но догадывался. Отец пару раз ходил с данами в набеги на заморских купцов, заплывавших на Балтику. Потом сразу бросил. Бывает…
Непея кусанул цепь зубами посередке, одну половину тяжелого изделия сунул за пазуху, а вторую вернул в тайник.
В королевском дворце, сырóм и провонявшем горьким дымом каменного угля, Осип кое-как нашел королевского хранителя гардероба. То есть – королевской одежи и всяческих украшений. И предложил продать королю Англии золотую цепь.
– Десять фунтов серебром – дам, – сказал королевский хранитель гардероба, увидев золотую арабскую цепь изумительной работы.
– Сорок фунтов, – зло ответил младший посольский дьяк Осип Непея на очевидную глупость и обман.
– Пятнадцать фунтов, или позову стражу. У короля была где-то такая цепь. И ты ее украл.
– Это арабское золото. И взято там, куда твоему королю никогда не дотянуться, – сказал Непея и смачно добавил: – Сволочь!
Гардеробный протянул руку, Непея вылил в нее гладкие звенья золотой цепи. На всякий случай сунул правую руку в карман, где лежал нож.
Англ только что не обнюхал арабское золото невиданной чистоты металла и рукотворной выделки. Потом вернул цепь и спросил:
– Экипаж твой где стоит? Туда вынесу серебро.
– У левого выхода из дворца, – ответил Осип, вспомнив, что там вечно кучкуются и матерно лаются лондонские кэбманы.
– Дурак! – обозвал парня гардеробный. – Тебя за серебро кэбманы прирежут!
И приказал:
– Стой здесь! Рассчитаюсь золотом.
Когда гардеробный ушел, Непея животом сообразил, что тот понял про отсутствие экипажа у Непеи, понял и про кэбманов. Пожалел парня. Любой кэбман, услышав звон серебра, не довез бы Непею куда тому надобно. А оставил бы там, где серебро никто не спрашивает и звона его не слушает… В придорожной канаве с ножом в горле…
Девица одних лет с Непеей, – может, чуть старше – остановилась возле гардеробной и спросила отчего-то грубым голосом:
– Это ты привез отцу золотую цепь?
– Я.
– Московит? Посол?
– Да.
– Тебе заплатят сорок золотых соверенов! Я так захотела! И цепь будет моя! Королю она не требуется! Давай ее сюда!
Непея покорно вытащил цепь и передал ее девице. Она тотчас намотала украшение на шею и пошла прочь.
А по коридору бежал ужасно бледный гардеробный и звал девицу:
– Ваше Высочество! Ваше Высочество!