Золото Югры - Владимир Дегтярев

– Ваше Высочество! Ваше Высочество!

Что за монета – золотой соверен, – ошалевший молодой Непея не знал, не ведал. Может, такая же тонюсенькая и легонькая, как русская копейка?

Коридорный на ходу сунул Осипу тяжеленный кожаный кошель и побежал дальше, умоляюще призывая остановиться принцессу Елизавету, свою будущую королеву…

Как потом сообразил Непея, золотой соверен равнялся одному фунту стерлингов серебром. Тех соверенов в кошле звенело точно, сорок штук. Золото… Серебро… Запутаешься в деньгах у них, в Англии… И принцессы у них … толстоватые…

На следующий день королевский нотариус, практиковавший в лондонском пригороде, оформил купчую на трактир с пристройками. Продавцом был отец Джона, Фулл Гарвей, эсквайр. Покупателем в купчую записан Джон Гарвей, эсквайр. Покупка трактира обошлась в 25 золотых соверенов. Потом королевский нотариус письменно засвидетельствовал, что все три дочери одноногого трактирщика имеют приданое, материально и финансово обеспеченное. Свидетелей особенно восхитили новенькие золотые монеты, стоимостью в фунт серебром каждая.

Женихов тогда съехалось к трактирщику – скамеек не хватило. Но женихи не постеснялись сидеть и на полу. Одноногий Фулл Гарвей от такого брачного обилия сначала плакал, потом зашел в темный чулан и трижды плюнул на соверен, на золотую чертову монету!

Осип неделю ежедневно гулял с молодым трактирщиком Джоном Гарвеем по пирсу и по Саутгемптонским докам. Вечером Непея все увиденное записывал в особую тетрадь, купленную на свои же деньги.

Еще через неделю, когда англичане собрались уже выгонять московских послов и назначили последнее заседание, дьяк Висковатый глухим голосом зачитал англичанам всю непеевскую тетрадь. Этим чтением очень точно и доказательно объяснялось, почему русские не хотят открывать для англов известные тем порты и не называют порты новые.

– Пусть приходят к нам купеческие, широкобортные корабли – встретим, напоим, накормим и товар продадим. А вы решили посылать к нам боевые корветы и линкоры.

Тогда англы договор подписали, и еще пять лет у Архангельска появлялись только купеческие корабли… Такова была цена половинки золотой цепи, проданной Осипом Непеей принцессе Елизавете Англицкой…

…Теперь, увидевши Непею через два года после того, как тот последний раз закупал в Англии чугун, Джон Гарвей заорал слугам. Трактир тотчас заперли на засов и выкатили на середину залы бочку выдержанного эля.

Дом капитана Ричардсона стоял, по обычаю, возле реки, в пяти верстах от королевского дворца. Двор двухэтажного дома с непременной мансардой огораживали с боков две кирпичных стены, без навеса, без намека на тент. Сарай имелся один, на две лошади. Макар Старинов кое-как втиснул все три возка внутрь капитанова двора, шесть лошадей загнал в сарай, еще шесть оставшихся пристроил в узком дворе. В потемках поискал в сарае для лошадей клок сена или горсть овса. Ничего. Пусто.

Пока Макар возился во дворе, в капитановом доме хлопали двери, орал хозяйский голос. Когда голос стих, кто-то из дверей позвал Макара в дом. Старый слуга, или кто это был, молча проводил Макара на третий этаж, в мансарду, и закрыл за ним дверь снаружи на скользящий затвор. Видать, чтобы московит не своровал чего. Ну и Англия, страна лядова!

– Старая ты плешь молевая! – крикнул вслед старику Макар, да тот, видать, уши имел уже только для вида.

Окно мансарды заросло грязью и черной копотью. Кое-как Старинов отыскал в комнате то, что греет. Толстая кирпичная труба от камина внизу проходила через пол и крышу мансарды и, наверное, в Англии считалась печью.

– Тьфу! – выругался Макар. А сам уже орудовал складным ножом, добираясь прочным лезвием до дверного запора. Добрался, сдвинул затвор в сторону и спустился во двор. Там нашел свой возок, а в углу, под полостью и сеном, нашел свой кожаный мешок. Хлеб за дорогу превратился в сухарь, но свиной окорок только набрал нужный копченый вкус. Поевши, Макар завернулся в медвежью полость и крепко уснул до позднего утра.

Граф Эссекс решил выпивать один, без друзей. Друзей теперь приходилось почти силой тащить в замок. Кто пойдет орать веселые песни с человеком, который уже вторую неделю не бывает в спальне королевы?

Для начала граф велел принести ему испанского вина, кислого, но не в меру бодрящего.

Из замка только что ушел тайным ходом папский легат Винченто, грозно вопрошавший первого любовника королевы и приемного сына третьего человека в государстве:

– Где результаты Северной экспедиции?

– Пока нет, – отвечал хмельной граф.

– Тогда немедля верните Святому престолу деньги, выданные на Северную экспедицию!

– Пока нет.

– Тогда послезавтра королева Англии узнает, что вы, граф, занимаете деньги под странные прихоти. «А, может быть, – скажет Елизавета, – странные прихоти – это ваше желание, граф, стать фаворитом короля Якова? Может, королева Вам надоела и Вам желателен молодой мужчина»?

– Убирайся, папская крыса! – заорал тогда на легата граф.

Теперь он сидел, пил испанское вино и жалел о том, как невежливо обозвал папского посланника…

И тут мажордом испуганно и слишком громко доложил, что капитан Ричардсон вернулся!

Увидев вошедшего, потолстевшего и порозовевшего капитана, граф соскочил с высокого стула, оббежал большой, круглый стол и, не сдерживая себя, врезал тому кулаком в глаз. В кулаке, на грех, находился серебряный стакан с остатками дряного испанского вина…

Глава семнадцатая

Капитана Ричарсона уже третьи сутки нет дома. Его единственный слуга где-то бродит с ключами от дубовой входной двери. Ночевать Макар Старинов приспособился в каретном сарае, благо есть чем укрыться. Но ведь надо же в баню сходить, одежу поменять. Да мало ли что надо делать здесь, в Англии, боярскому сыну, по документам – личному секретарю капитана Ричардсона, сподобившегося на обман самого московского царя! Например, хоть два раза в день пожрать!

Пирует теперь капитан на королевских приемах. Или у графьев каких. По всему получается, что выживать Макару в Англии надобно самому – и выживать достойно.

Первым делом Старинов подловил у грязной портовой таверны капитанского слугу – тот благодушно пропивал фигуристую каминную решетку из дома своего господина. Получив пару оплеух, слуга передал Макару ключ от двери. Старинов хотел вернуть на место и каминную решетку, но быкоподобный хозяин таверны сообщил ему, что решетка уже пропита на две трети. И кинул на прилавок шесть пенсов одной монетой, за оставшуюся треть решетки.

В чужой стране – чужие законы. Макар забрал шестипенсовик и выматерился в божью душу и в семь гробов для капитана Ричардсона.

Матерность выкатилась на датском языке. Сидевший недалеко от Макара грузный швед, что читалось по бороде на шее, не на лице, сказал:

– Парень! Бога здесь не трогают, даже при смерти. У него своих забот хватает. А капитан Ричардсон лежит в больнице Святого Лаврентия, а та больница стоит на скотопривозной дороге. В пяти милях на север. Когда выйдешь отсюда, спроси «Скотланд Ярд». Любой покажет. По нему и иди.

Макар кивнул, положил на столик шведского моряка истертый шестипенсовик и покинул таверну, не забыв еще раз показать кулак бывшему капитанскому слуге.

Выйдя из портового трактира, Старинов не стал спрашивать про «Скотланд Ярд». Он и сам увидел идущую чуть ли не с причала бревенчатую ограду, с двух сторон огораживающую узкий, чуть больше аршина, проход. Из бревен же по бокам прохода составлены были загоны, то там, то здесь. Кругом по щиколотку валялись пласты слежавшегося навоза. Как не узнать в этом нагромождении навоза и дерева русскую поскотину, служившую для пересчета скота и для отделения молодых от старых, бычков от коров. Легко узнать. Но англы народ больно высокомерный. Поскотине дали название «Страна скота шириной в ярд».

По-всякому выходило, что капитан Ричардсон, раз он заболел, то чутка и подождет. Сначала надобно разыскать дядьку, Осипа Непею, хотя тот многажды раз говаривал, что сам найдет Макара.

Найти-то дядька – найдет. Холодный труп, объеденный крысами. Макар бы и сам сейчас сожрал крысу, поскольку второй день только пил воду. Англия, песья мать ее забери, здесь и хлеба украсть нельзя, при таком-то документе! Личный секретарь капитана Ричардсона! Из-за этого документа сам царь Иван Васильевич делал капитану немалое ублажение. А Ричардсон схлыздил. Может выйти и так, что не все ладно с этим проклятым документом! Лучше его никому не показывать. А если показать – можно подвести капитана под петлю, а царя – под неправедную ложь. Но жрать-то хочется!

Что там хорошего рассказывал дядька Осип про трактир на правобережной дороге к Лондону, если идти с юга острова Англия?

Непея большим тесаком рубил в закутке трактирного двора мясо длинномордых англицких баранов. Тут же, рядом, исходила жаром печь, на решетке которой жарились куски баранины. Краем глаза Осип заметил, что крайний и весьма сочный кусок готового бифштекса исчез с решетки. Прямо на его глазах! Осип перехватил тесак покрепче и шагнул в кусты. И наткнулся на Макара Старинова, жующего пропавший кусок мяса.