Пес Ее Высочества - Мария Камардина

Когда из-за деревьев наконец донёсся приглушённый шум реки, Бьорн почти обрадовался.

На берегу деревья расступались, дорога поворачивала вправо, к мосту. Мельничный сруб из потемневших, почти чёрных брёвен возвышался на противоположном берегу, слева, чуть выше по течению. Место было выбрано грамотно: естественный порог не давал реке течь свободно, вода срывалась с камней узким, мощным потоком, с силой била по надсадно скрипящему колесу, а потом с плеском и гулом неслась дальше, подпрыгивая на камнях. Под мостом бурлило и пенилось, мелкие брызги летели во все стороны и тут же замерзали: с деревянного настила и перил свисали причудливые бороды сосулек, ветви склонившихся к воде кустов скрылись под ледяной коркой, берега покрывала блестящая, скользкая даже на вид глазурь.

Вокруг не было ни души. Бьорн растёр озябший нос рукавицей, но лес всё так же пах мокрым деревом, хвоей и снегом. Возле мельницы и впрямь лежали сугробы, странно, ведь после смерти мельника местные к ней не подходят, и, значит, некому было нагрести такие кучи…

Голова ещё осмысливала увиденное, пытаясь понять, что не так, а рука уже выхватывала меч. Резкий металлический звук сработал как сигнал, воздух наполнился звоном покидающих ножны клинков. Эрик, успевший с несколькими бойцами перебраться через мост, обернулся, тоже схватился за меч…

Его конь взвился на дыбы, едва не уронив седока в снег. Спустя мгновение самый большой сугроб зашевелился, поднялся во весь рост и двинулся к капитану, распахивая гигантские ручищи так, словно желал его обнять.

Снежных троллей Бьорну доводилось видеть и раньше. Мохнатая белая шкура, рост вдвое выше человеческого, когти с ладонь длиной и торчащие из пасти клыки придавали им вид весьма устрашающий, однако в столице эти добродушные великаны были желанными гостями. Обычно они наведывались в город в конце зимы, сразу как улягутся метели, и привозили на торг одежду из шерсти высокогорных белых коз — самые тёплые и уютные платки, носки, жилеты, пояса, оберегающие хозяев от холода и простуд. Привозили свечи из самого белого в королевстве воска — его делали такие же белые пчёлы, собиравшие нектар с полей белого клевера. Привозили валяные игрушки, резные свирели, расписные глиняные колокольчики, мягкие сыры, ароматные сушёные травы. Привозили — и меняли на сладости: разноцветные леденцы, колотый тёмный шоколад, медовые пряники, баночки с летним вареньем, да и просто на сахар…

Вот только тролль, надвигающийся на Эрика, не был похож на дружелюбного торговца.

Через реку почти сразу полетели стрелы — каждый королевский рыцарь умел обращаться с арбалетом. Тролль обиженно взревел, сгрёб обеими лапами снег, швырнул полученный ком, не особенно целясь…

И угодил в карету, едва успевшую въехать на мост.

Истерическое ржание перепуганных лошадей резануло по ушам. Идти вперёд они не желали, назад — не могли, развернуться было негде. Переправиться успело меньше трети отряда, остальные оказались заперты на берегу. Арбалетчики продолжали стрелять, но новый снежный ком разметал отряд, и не было похоже, чтобы стрелы причиняли агрессору сильные неудобства.

Бьорн сунул бесполезный меч в ножны, рыкнул на коня, норовящего встать на дыбы, и подобрался к самой карете. А теперь вскочить ногами на седло, перепрыгнуть на заваленную снегом крышу, три шага по ней, правой ногой на сиденье кучера, левой — на круп гнедой лошади, удержать равновесие, спрыгнуть, снова выхватить оружие, увернуться от снежного кома в треть своего роста, поднырнуть под огромную ручищу, нацелившуюся на Эрика, который всё никак не может справиться с конём, полоснуть кончиком клинка по незащищённому боку врага…

Тролль взревел и ударил по земле обоими кулаками, взметнув тучу снежной крупы. Бьорн краем глаза увидел, что капитан соскочил с коня — в следующий миг ослеплённый болью и гневом великан размахнулся и попал несчастному животному по ногам. Конь рухнул в снег и почти по-человечески закричал, со стороны Эрика тоже донёсся вопль, но разглядеть его сквозь снег Бьорну не удалось, а потом стало не до того: тролль с неожиданной для такой громадины ловкостью развернулся и бросился к нему.

Бьорну некстати вспомнились потасовки с братьями — в человеческом облике силы были примерно равны, но любой доберман превосходил той-терьера в росте и массе настолько, что это лишало драку смысла. Чаще всего его сбивали с лап и трепали за уши, но если удавалось вцепиться сопернику в нос или в ухо, можно было побарахтаться подольше. Мама всякий раз вздыхала, что такие жёсткие игры не для младшего, отец возражал, что его сыновья должны уметь постоять за себя в любом облике и раз за разом терпеливо объяснял, что уязвимые точки есть даже у самого страшного противника — но и свои преимущества тоже есть у каждого.

В чём может быть слабое место снежного тролля?..

Ответ пришёл быстро.

— Огонь! — рявкнул он, уворачиваясь от очередного удара. — Они… не разводят… огня!

Когти скрежетнули по кирасе, вцепились в плащ. Ткань затрещала, Бьорн рванулся в сторону, едва удержавшись на ногах, и махнул мечом почти наугад, но не попал. Где взять огня⁈ В карете должны быть угли, он точно помнил, что горячий горшок перед выездом ставили под сиденье. Но как, мракобесы побери, добраться до этого горшка мимо взбесившихся лошадей⁈

Эрик и ещё трое попытались напасть на тролля со спины, но тот легко развернулся и даже успел отшвырнуть одного бойца в сторону, прежде чем Бьорн успел ещё раз полоснуть его мечом. Шкура оказалась толстой, древки стрел торчали из неё в нескольких местах, а вокруг царапин шерсть слегка потемнела, но на снег не упало ни капли крови. Удар, ещё удар, приходится уворачиваться и отступать, на том берегу всё-таки услышали насчёт огня, и следующая стела, ударившая тролля в грудь, поджигает шерсть. Воняет палёным, тварь воет, рычит, крутится на месте, пытаясь сбить пламя, и нужно как-то умудриться не попасть под монстру под ноги…

Лапища зацепила шлем едва-едва, но в голове зазвенело. Бьорн успел отскочить, ноги заскользили по обледеневшему краю обрыва. Ухватиться за растущий рядом куст не удалось — первая ветка обломилась, вторая оказалась попрочнее, но в следующий миг полуослепший от боли и ужаса тролль тоже шагнул на лёд, поскользнулся, покатился, сбил Бьорна с ног…

И оба рухнули в ледяную воду.

* * *

После удара в карете наступили тишина и темнота, будто её укутали в толстый мех, поглотивший и свет, и звук. Затявкали перепуганные собачонки, забились в угол сиденья.

— Няня! — вскрикнула Беттина, подгребая к себе беспокойное хвостатое хозяйство. — Что случилось? Лавина сошла?

— Случилось,