Огненный воздух - Александр Александрович Тамоников

пути. В старости все позади и хочется с кем-то сохранить эти теплые воспоминания, с живым человеком, родным, который будет поблизости с тобой, а не с кем-то.

Подтянувшись на стальном швеллере, Буторин взобрался на него и сел, свесив ноги. Да, этот мост был самым крепким и надежным из всех расположенных поблизости. По этому мосту пройдут и танки. А вот тот другой, который они выбрали с Шелестовым, был исключительно деревянным. Но стоял он на дубовых сваях, собран был из дубовых и лиственных балок. Машины проезжали по второму мосту свободно, даже сильно груженные. Тягачи тоже смогут пройти, но только незачем немцам, да и словакам так нагружать тот мост, когда есть этот. Нет, тот второй мост они выбрали с Шелестовым как дополнительный, как прикрытие этой диверсии. И прозвучать взрывы должны одновременно.

– Стой! Кто идет? – раздался наверху голос, говоривший на словацком.

Буторин, принявший ящик со взрывчаткой, замер, прижавшись спиной к холодному металлу. Черт, откуда здесь взяться патрулю? Или теперь немцы приказали охранять мосты? А вот это было бы совсем плохо. Убрать патруль можно. Даже без выстрелов легко это сделать. Одними ножами. У Лео Страки ребята в группе лихие, ловкие и ненавидят и немцев, и словаков-предателей, которые служат нацистам. Но этого патруля вскоре хватятся и поймут, что кто-то напал и убил солдат. И тогда обстановка в городе станет еще хуже. Нет, не время для активных действий, не время стрелять и убивать. Сейчас важнее мосты, важнее тягачи.

– Э-э, друзья! – раздался в ответ на грозный оклик чей-то хриплый пьяный голос. – Выпейте с нами! Мы сегодня дочку замуж выдавали и теперь гуляем… Выпейте за здоровье молодых и пожелайте им…

– Идите к черту, пьянчужки! – проворчал кто-то прямо над головой Буторина. – Нашли время свадьбы играть, пить!

– Так ведь все спокойно, никто нас в обиду не даст. Мы же теперь про… текторат… Мы под защитой, и никакие русские нам не страшны, – возразил пьяный голос, а потом кто-то затянул, страшно фальшивя:

Ночь сизокрылая за окном.

Спи, моя милая, сладким сном!

Тихий сад тьмой объят,

Травы, цветы и деревья спят…[2]

– Чтоб ты провалился, пьяница, – проворчал кто-то из солдат, и по настилу моста снова застучали сапоги уходящего на другой берег патруля.

Буторин ждал, держа ящик со взрывчаткой из последних сил. Еще не хватало уронить его в реку. Или самому вместе с ящиком туда свалиться. Он смотрел вверх и прислушивался. Веревка, на которой ему спустили ящик, висела свободно и чуть покачивалась. Наконец она натянулась и раздался голос:

– Виктор, ты там как? Держишь ящик?

– Держу. Ты давай спускайся ко мне, будем укладывать их под опорой. Термитные снаряды привезли?

– Скоро привезут.

Буторин подумал о Когане, который со словаками минировал деревянный мост. Борис должен был взорвать его, и вся сложность этой операции заключалась в том, что оба моста не находились в пределах прямой видимости, а взрывать их нужно примерно одновременно. Разведчики договорились взрывать первым железный, и по звуку взрыва вторая группа взорвет и деревянный. Так удастся хоть как-то завуалировать, что целью взрыва мостов были не тягачи, а именно сами мосты. В преддверии выхода Красной Армии в эти районы бывшей Чехословакии смысл в таких диверсиях был. Нарушение снабжения гитлеровской армии, помеха в переброске войск с одного участка на другой, маневрировании резервами. Все предложения по передаче информации с помощью зеркал или дыма Шелестов отбросил. И день может быть несолнечным, и подготовленный костер может не разгореться в нужный момент, или полиция заметит его раньше времени.

Ночь прошла спокойно, и все заряды удалось разместить в намеченных точках мостов и замаскировать. Спешили все, но работали осторожно, потому что второй попытки заминировать не будет. Подполье сообщило, что два тягача, грузовик с тросами и бензовоз двигаются в сторону места падения самолета. В течение дня колонна подойдет к одному из мостов. Скорее всего, к железному, потому что он ближе к месту, а во-вторых, там лучше дорога. Рабочих из города больше не привозили. Теперь работали только словацкие солдаты. Они начали мостить более прочные гати для вездеходов на случай, если понадобится подгонять их ближе к самолету.

Наступило утро. Буторин и пятеро бойцов из подполья лежали в замаскированной яме на краю леса. Провод от ручного генератора тока, присыпанный землей, уходил к мосту к детонаторам. Несколько постов по пути следования колонны должны были передать информацию вперед о приближении техники, но как это сработает, уверенности не было. Буторин ждал, что появится человек на велосипеде, который не станет заезжать на мост, а на другом берегу подъедет к реке и станет умываться. Бойцы рядом дремали по очереди после бессонной ночи, но Буторин позволить себе этого не мог. Да и сильный организм, привыкший к такого рода испытаниям, пока не требовал сна и отдыха.

Вдоль реки проехал старый грузовичок с высокими бортами, везший сено. Это была мобильная группа подпольщиков. Ее задача – закончить операцию, если не получится взорвать мост. Это значит – с боем прорваться к тягачам и уничтожить их гранатами. Словаки понимали, что в этом бою они, скорее всего, все погибнут, поэтому в эту группу удалось набрать только добровольцев.

– Вон! – вдруг толкнул локтем Буторина боец, лежавший рядом.

Виктор снова приложил к глазам бинокль и посмотрел туда, куда указывал словак. Мужчина на велосипеде спускался к реке. Но он съезжал не с дороги, а со стороны поселка. В принципе, это было не важно, ведь подпольщику могли помешать ехать по дороге; например, там на несколько часов вообще перекрыли движение и останавливали всех до подхода колонны. Такое могло быть. Буторин стиснул зубы, мысленно подталкивая мужчину: «Давай же, спускайся к реке, покажи, что ты подаешь нам сигнал». Велосипедист спрыгнул на землю и стал спускаться к реке, ведя велосипед за руль.

– Приготовиться всем! – приказал Буторин и, вставив, закрепил на генераторе ручку замыкателя.

Бойцы лежали рядом, напряженно всматриваясь вперед. Мужчина спустился к реке, положил велосипед на траву и достал из брезентовой сумки, висевшей у него через плечо, большую стеклянную флягу. Он присел у воды на корточки и стал набирать во флягу воду. Прошло не меньше минуты, пока словак то разгонял что-то на воде, то снова опускал флягу. Вот он закончил заполнять ее, сунул в сумку и встал.

– Уходит, – разочарованно произнес один из бойцов.

– Вижу, – со злостью ответил Буторин. – Хуже нет, чем ждать да догонять!

– Что? Что ты сказал? – не понял боец.