Вдова Клико. Первая леди шампанского - Ребекка Розенберг

– Виновен по всем пунктам. – Франсуа целует меня в щеку. – Я решил познакомить тебя с ними, прежде чем мы поедем домой. – Он гасит огонь, и шар снижается. Корзина ударяется о землю, оболочка шара волочится по земле. Ванданжеры бегут к нам и привязывают веревки к повозке. Франсуа выпрыгивает из корзины и помогает вылезти мне.

Я неуверенно стою на твердой почве, срываю несколько виноградин, кладу в рот.

– Надо быстрее собирать урожай, иначе виноград испортится.

– Ты уже стала экспертом? – смеется Франсуа.

Высокая женщина пробует виноград из каждой корзины. У нее загорелая, морщинистая кожа. На голове платок.

– Она права, Франсуа, – подтверждает женщина и обращается к сборщицам. – Надо спешить, иначе пино нуар превратится в изюм. – Вы занимаетесь виноградарством? – спрашивает она у меня.

– Нет, но моя бабушка была из Рюинаров и многому меня научила.

– Франсуа, твоя жена из знатного рода. – Она стучит кончиком пальца по своему носу и в облаке оранжевой пыли спрыгивает с повозки.

– Вдова Демер, это моя жена мадам Клико, – знакомит нас Франсуа.

Вдова. Вёв[8].

– Пожалуйста, зовите меня Барб-Николь. – Я протягиваю ей руку, и она, вытерев перед этим о юбку свою руку, пожимает ее.

– Вдова Демер управляет виноградниками и поставляет нам сок, из которого Фурно делает наше вино, – говорит Франсуа.

– Фурно любит жаловаться, что я либо слишком рано собираю виноград, либо слишком поздно. – Она насмешливо кривит губы, потом смотрит куда-то, заслонив глаза ладонью от солнца. – Мы начинаем давить виноград вон там, под большим дубом. Хотите взглянуть?

Мы идем следом за ней на пригорок, и Франсуа сжимает мне руку, он счастлив. Работницы сортируют виноград, отбрасывают стебли, листочки, тронутые плесенью гроздья, и их тут же уносят белки.

– Почему они отбрасывают так много винограда? – спрашиваю я.

– Они бракуют недозрелые, поврежденные, обожженные солнцем или гнилые гроздья, – отвечает Франсуа.

– Ты всегда был хорошим учеником, – улыбается вдова Демер.

– До войны я не пропускал ни одного сбора урожая, – говорит он мне.

Женщины высыпают лучшие гроздья в давильный бочонок – он высотой с меня. Потом опускают пресс. Он давит гроздья, сок течет по желобу.

– А теперь потише, – велит вдова Демер. – Нам не нужно давить косточки и стебли.

– Почему не нужно? – спрашиваю я.

– Танин в косточках и стеблях лишком терпкий, – поясняет Франсуа.

– Для шампанского идеальны три прессинга, – говорит вдова Демер. – Но Фурно настаивает на четырех. Он хочет выдавливать весь сок, какой возможно.

– Неудивительно, что его вина грубые, как табак, – говорит Франсуа.

Вдова хлопает его по плечу.

– Я буду скучать по тебе, когда ты вернешься в Реймс.

Мы до полудня сортируем вместе с работницами виноград, потом они стелют под дубом одеяла и достают из корзинок хлеб, сыр и вино. Над виноградниками звучит смех. Мне ни за что не хочется покидать это место, этих женщин, эти счастливые часы в нашей жизни.

Вдова режет сыр, а Франсуа опытной рукой открывает шампанское. Он наливает мне шипучую жидкость ржавого цвета с нотками жасмина и персиков. Шампанское сладкое, оно ласкает мне нёбо.

– У вас восхитительное шампанское. В чем секрет? – спрашиваю я.

Вдова хлопает ладонью по земле.

– Вот в чем. В земле, на которой растет виноград. Мы называем ее терруар.

– Но ведь все виноградники растут на земле, – возражаю я.

Она берет горсть земли, и она сыплется у нее между пальцев.

– Да, но почва может быть известняковой или вулканической. Важно и то, что росло на поле раньше. Протекала ли в древности там река. В какую сторону дует ветер. Загораживают ли облака солнце или оно светит на виноградник. – Ее скрипучий голос и мудрость напоминают мне бабушку.

– Все это влияет на вкус винограда? – спрашиваю я.

– Да, эти особенности терруара надо учитывать, и все равно даже при хорошем терруаре можно получить плохое вино. – Она стучит пальцем по ноздре. – Винодел должен иметь нос для вина. На качество влияет все – смесь хороших сортов винограда, год урожая, локация виноградника. – Она отряхивает юбку и встает. – Сейчас я должна поставить свежий сок в погреб.

– Мы поможем? – Франсуа вскакивает на ноги.

Вдова Демер с грустной улыбкой машет рукой.

– Наслаждайтесь медовым месяцем. Любая из нас хотела бы провести денек с нашими мужьями, да не получится. Да, и когда увидите Фурно, не говорите ему, что мое вино лучше, чем его. – Она в шутку грозит нам пальцем. – А то он меня заест.

Вдова берется за дело и отдает распоряжения работницам.

– Мне хочется расспросить ее, как стать виноделом, – говорю я.

– Ее супруг был королевским сборщиком налогов, и в годы Большого террора его казнили на гильотине. Вдова Демер осталась без средств и пришла работать на наши виноградники. Она старательно трудилась, многому научилась, и когда мужчин забрали на войну, Филипп помог ей стать виноделом.

– Как великодушно с его стороны.

Франсуа фыркает.

– Филипп может проявить невероятное великодушие, если остается хозяином положения.

Он ложится на траву. Я устраиваюсь рядом и гляжу на дубовую крону, раскинувшуюся наш нами.

– Что ты имеешь в виду?

– Он делает меня партнером в суконном производстве, чтобы держать под каблуком, – говорит он с раздражением и горечью.

– Я была бы счастлива, если бы папá сделал меня партнершей.

Франсуа опирается на локоть и недовольно глядит на меня.

– Ты что – на стороне Филиппа?

– Я всегда на твоей стороне. Просто хочу сказать, что раз твой отец хочет сделать тебя партнером, значит, он верит в тебя.

– Филипп считает меня слабаком, – бурчит он и глядит на виноградники. – И хочет контролировать меня во всем.

Тут меня озаряет неожиданная мысль. Она представляется мне удачной.

– Теперь я знаю, какое у меня желание. Если твой отец хочет сделать тебя партнером, пусть ты станешь его партнером в виноделии.

Франсуа морщит нос.

– Для него это просто баловство.

– Вот именно, – соглашаюсь я. – Поэтому он с готовностью отдаст тебе его.

Мой муж гладит усы кончиком пальца. Между прочим, он уже не обгрызает свои ногти до мяса.

– В глазах Филиппа я вечный неудачник. Всю мою жизнь он ждет, когда я сделаю ошибку, чтобы показательно исправить ее.

Я нежно царапаю его ладонь.

– Франсуа, давай станем такими, какими хотим стать. И не будем обращать внимания на то, как на нас смотрят родители. Не допустим, чтобы это мешало нашему росту.

– Филипп упрямый, если что-то вобьет себе в голову, – с кислым видом возражает Франсуа.

– Неужели упрямей, чем твоя жена? – Я с усмешкой беру его за подбородок. – Возможно, теперь он увидит тебя в новом свете. Тебя, женатого мужчину.