Я тебе не невеста, царевич! - Катя Водянова

– Сложный вопрос, – ответила Василиса. – По большому счету, родители были правы, когда говорили, что Демьян мне не пара. Но не уйди я от них, так бы и не увидела мира, не поняла, чего на самом деле стою. Правда, скучать я от этого меньше не стала, и мириться стыдно. Все думала, вот заработаю еще немного, обзаведусь репутацией, и тогда…

На этом она замолчала, и взгляд стал какой-то потерянный, смотрящий будто сквозь Велемира.

– А я иногда жалею, что не решился уйти от отца и братьев. Подумаешь, был бы не царевич, а простой наемник, зато был бы свободен.

– Сбежать иногда проще, чем оставаться, – произнесла она и опять уставилась в потолок.

А Велемир понял, что не может дальше лежать так близко к ней, вдыхать ее земляничный запах и следить, как мерно вздымается ее грудь, как Василиса иногда в задумчивости прикусывает губу, как беззащитно-маняще выглядит, разметавшись по алому покрывалу…

– Пойду отца навещу, – произнес он и резко сел, чтобы выйти из комнаты.

Уже в коридоре он поймал одну из служанок и распорядился принести Василисе обед, а также исполнять все ее просьбы и пожелания. Взмыленная девка остановилась с неохотой, но кивнула уверенно, значит, исполнит.

Велемир же отпер магический замок на двери в собственную спальню и с порога нахмурился. Пахло странно и незнакомо, горьким дымом и чем-то еще ярким, жгущим ноздри. А кроме того, кто-то забросал пол полынью, ее же, видимо, и жег, чтобы окурить помещение.

На якобы сидевших в Велемире злых духов не подействовало, зато настроение резко упало. Вернулся домой, называется. Лучше бы и дальше бродил по волостям Тридевятого, гонял тварей и нечисть, все безопаснее, чем здесь.

И проще. Вот он монстр, вот он ты. А здесь? Дюжины людей, все тебе вроде улыбаются и рады, но не знаешь, в какой момент ударят в спину. Потому Велемир тщательно обошел комнату, оглядывая каждый угол. Вытащил из подушки серебряную иглу, хитро установленную так, чтобы проколоть шею, как только ляжет. Магией сжег одну из рубах, пахшую уж слишком подозрительно. Отнес в умывальню и вылил все бутыли с настойками, да и простой водой, что нашлись в спальне. Огляделся еще раз, и только тогда устроился за столом, чтобы составить для отца отчет о тратах.

Кое в чем Любаша оказалась убийственно права: с деньгами у Велемира было худо.

При всех недостатках Ратмир был хорошим царем, как и другие Берендеевичи до него, казна в Лукоморье полнилась и полнилась. Но только среднему царевичу не было к ней доступа. Всем распоряжался царь и его советники. А батюшка считал, что свободные златы расхолаживают. Нужны средства – запроси и получишь, а до того – отчитайся по тратам.

Смешно сказать, последняя дворовая девка имела ежемесячную оплату, а он, царевич – нет. Притом, у Дмитра был свой собственный счет, на который поступали средства за его службу, Иваниру по первому требованию выдавали любые суммы, а Велемир был на поводке с этими отчетами. И вроде бы не слишком отец его ограничивал, однако ж захочешь подарить милой девушке кольцо – будь добр составь на то прошение.

И эта необходимость обо всем отчитываться и просить стояла костью в горле. Тем более с некоторых пор приходилось просить и отчитываться уже за двоих. А у Инея крайне сложные отношения со сребрами. Нет, случались праздники и на его улице, тогда друг был щедр и хлебосолен. Снимал им хорошие комнаты в трактирах, заказывал ужины и даже закупал экипировку. Но куда чаще – приходил битым и с долгом в десяток сребров. Тогда Велемир шел разбираться с его обидчиками и решать какие-то их проблемы, способные покрыть этот десяток.

И благодаря барду в нынешних отчетах Велемира появилась графа «кафтан расшитый – двести сребров». Да, они с Любашей и договорились зачесть эти сребры в счет того, что царевич обзавелся внезапной свахой, но все равно тянуло. Так разобраться, то от Любаши в самом деле никаких хлопот и много пользы, стыдно присвоить ее сребры. Хотя сумму, наверное, стоило бы удвоить, ушли-то Укушуева с Инеем вместе, наверняка еще что потратят.

На другом листе шел перечень монстров, тварей и нечисти, которых уничтожил царевич. Разбойники шли там отдельным столбцом, но эта задача считалась второстепенной. Отчет этот, в отличие от предыдущего, не был обязательным, царевич-то не наемник. Но попробуй ничего не напиши, и отец будет только хмыкать, какого бездарного и бесполезного сына вырастил. А с бумагами хотя бы похмыкает, покривится, но сребров выделит.

Потому Велемир собрал все листы в стопу и отправился к батюшке.

Тот в это время обедал, устроившись за большим столом со своими советниками. Еды было столько, что не получалось все рассмотреть. Велемир и не пытался: только зацепился взглядом за подпеченные до румяного блеска птичьи ножки, как почувствовал голодные спазмы в желудке.

Сесть ему отец не предложил, хотя Дмитр с Альмой и ее свахой сидели по правую руку и уже вовсю расправлялись с той самой птицей, блинчиками, овощами и морсом. Темным, насыщенным, как рубин. Из северных ягод наверняка делали, а потом охлаждали, даром что кувшины с ним стояли запотевшие и манящие.

Видимо, хотелось Велемиру не только есть, но и пить.

Но просить отца об этом не стал, самоуважение дороже, только всучил листы. Отец постоянно пилил, чтобы приносил их сразу же, а то и заполнял в походах, вот пусть и читает.

Ратмир действительно не отмахнулся, разложил бумаги на столе, и вчитался, не забывая по одному таскать с тарелки куски нежного, томленого с овощами мяса.

Велемир сглотнул и тут же почувствовал на себе издевательский взгляд Дмитра. Ну да, братец поймал его за минутной слабостью и теперь светится торжеством. Мол, ты же и сам видишь, братец, что лишний здесь. Иди сторожи двор, как и положено прилежной псине, а хозяева пока закончат обед. Может, и тебе кость бросят, если покажешь, что заслужил. Пока же терпи и не скули.

– Значит, двести сребров за кафтан? – с недовольством прочитал Ратмир. – А со старым что же случилось?

– Истрепался, – ровно ответил Велимир, не отводя взгляда. Хотя тут не понять, из упрямства или мыслей, что если взгляд тот скользнет вниз, то непременно наткнется на ту самую зажаристую птицу, что была не иначе как гусем, на исходящий паром картофель с зеленью, на овощи, на стопку румяных блинчиков, на нагло свернувшуюся кольцом рыбу…

Вот поел бы вместо болтовни в Василисой – не страдал