За гранью мира алая заря - неизвестен Автор

Глаза утконоса, чья шея завивалась спиралью штопора, на миг прояснились, а по горлу прокатился спазм.

- Эй, ты! Держи свой большой клюв закрытым! - предвосхищая нелестные речи, прикрикнула Маруша и повернулась к распорядителю. - Согласна, громогласно отрезала она. - Когда-нибудь это должно было случиться. Я знала, что мне предначертана королевская судьба.

- Та-агда твои строчки па-аслужат сла-авами Лунного Гимна, - улыбнулся распорядитель. - А-а то у нас в па-аследнее время проблема са-а славами. А тва-ая га-алава украсит на-аш зал да-а утра, - кончик крыла ткнул точно в зенит, где в единой точке сходились все прутья. - Ка-алечко всегда га-атово.

Рядом с ведущим объявилась Птица-Пила, насвистывая "Колечко, на память колечко", подмигнула задорно, вытащила напильник, покрытый налетом ржавчины, и принялась затачивать обломанные зубцы на клюве.

- Постойте, - взъерошилась Маруша. - Кто вам сказал, что Королеве Бала необходимо отрезать голову?

- А ты думала, - удивился Пятнистый Лунь. - Королева - как идеал, его глаза мечтательно закатились, - идеал недостижимый, - блестящие выпуклости покрылись мутной пленкой. - А стоит ли жить, когда кругом одни недостижимости? Выбирая королеву, мы признаем, что никто из нас не напишет лучше. Убивая королеву, мы избавляемся от комплексов и снова можем творить. Нет идеала - нет проблемы.

Мутнота мигом пропала. Глаза сверкали холодной яростью.

23

Что-то мягко толкнулось в левое крыло. Скосив глаза, Маруша увидела комок тумана с двумя голубыми звездами.

- Тебе оказана великая честь, - невесело улыбнулся кот. - Сознавая свою элитарность, они все же согласились принять тебя в свои ряды. Ты видишь в смерти конец пути, для них же она - отправная точка, откуда исходит луч последнего полета.

- Что можно изменить? - горячо зашептала Маруша в прокушенное кошачье ухо.

- Только драться, - качнулась кошачья голова.

- Эй, - рассердилась Маруша. - А с чего ты заулыбался? - она просияла. - Ты меня обманываешь? Есть какой-то выход, о котором я не знаю?

- Нет, - улыбка кота вобрала в себя четыре сборника загадок. - Просто, по-настоящему чувствуешь себя свободным только однажды. Когда знаешь, что дерешься в последний раз.

- Эй, котяра, - нагло выкрикнул беркут с пробитой головой. - Не думай, что ты самый крутой. Здесь все мертвяками.

- Им тоже нечего терять, - улыбка кота расползалась все шире. Выбирай, чью шею ты разорвешь в первую очередь.

Птичка пребывала в странном оцепенении. Мысли спутались, свалялись в неудобоваримый комок, как шерсть на Гарпии. Маруша не представляла, как это вцепиться в чью-то шею. Вцепиться так, чтобы хрустнули кости, а склизкая полоса кожи разорвалась, обнажая трепещущее мясо. И почему она не родилась орлом?

Страшный удар перевернул клетку. Марушу швырнуло в орущую от ужаса толпу. Птичка сжалась. Ей казалось, что по спине вот-вот полоснут ядовитые когти Скопы. Плотная масса пернатых вобрала птичку в себя. Стало жарко. Надвигалось удушье. Маруша закрыла глаза и отключилась.

Очнулась она от боли. Ее немилосердно вдавили в прутья. Кувыркнувшись еще два раза, клетка приняла обычное положение и выровняла полет.

Край левого глаза видел лишь серое оперение сапсана, из груди которого доносились странные потрескивающие звуки.

- Что-то у тебя видок невеселый, - шепнула ему в ухо Маруша. - Ты, случайно, не заболел?

Сапсан не ответил, но глаза его заволокла кровавая пелена.

- С тобой все в порядке? - из вежливости спросила Маруша. - Ведь, правда?

- Конечно, нет, - прохрипел сапсан. - Сейчас я подвинусь. Заняв мое место, ты все поймешь.

Из тощего тела торчал обломок окровавленного железного прута.

- Смотри, - прошептал кот, втиснувшийся между сапсаном и Марушей.

Клетка Безумцев лавировала между черными лохматыми лапами.

Внутри у птички все замерло. Стоило ли страдать полночи, чтобы угодить на завтрак какому-то ужасающему зверю.

- Это же елки, - радостно мяукнул кот. - Если птичьи боги и в самом деле существуют, значит, кто-то из них присматривает за тобой в эту ночь.

- Я сейчас задохнусь, - простонала Маруша, - или мне переломают ребра.

- Немного придется потерпеть.

- Опять терпеть?! - закашлялась Маруша.

Меж кошачьих лап мелькнул страшный, измазанный бурой слизью прут.

- Ты не поняла, - радость в кошачьем голосе сменилась обидой. - Елки означают лишь одно. Мы за полем. Вернее, за нескончаемой его частью.

- Как мы могли перелететь то, у чего нет конца?

- Мы не смогли, - попробовал объяснить кот. - Перелетели лишь те, кто не знал про нескончаемость. Мы же просто увязались за ними. Сейчас я выпихну тебя из клетки. Возможно, ты сразу очутишься в Вирии. Возможно, тебе придется перелететь через лес и несколько полей.

- Да сколько еще?!!!

- Не бойся. То будут обычные поля. Единственная их опасность - сонные травы. Не опускайся слишком низко, чтобы не заснуть. И не пропусти зарю.

Еловая лапа злобно хлестнула по клетке, уколов Марушу сотней острых иголок. Птичка едва успела прикрыть глаза. Может, Мать-Хищна-Птица таким образом выполняет свое обещание?

Клетка перевернулась, и ловкий котяра пропихнул Марушу к самой дверце. Квадратик жалобно ударял по ободу и намеревался вот-вот оторваться. Когда Маруша приготовилась опрокинуться во тьму, наполненную колючими лапами, кот чуть придержал ее за хвост.

- Да, вот еще, - торопливо прошептал он. - Берегись перекрестков. Их тщательно охраняют. Любое из лесных перепутий может превратиться для тебя в последнее пристанище. Теперь вперед, а я за тобой...

Серебристый мех исчез, открыв дорогу. Свистящей стрелой Маруша вонзилась в ночь. Она обернулась, вспомнив, что кот тоже собирается прыгнуть. Коты ведь не летают. Коты расшибаются насмерть. Хотя... хотя этот кот уже перешагнул за грань жизни. Но, наверное, падать с большой высоты больно даже для мертвых котов.

Однако кота не обнаружилось. Уносящуюся прочь клетку очередной раз ударило о ствол. Птичья масса сместилась, задвигая кота в свое жаркое нутро. А выход плотно запечатало чье-то белесое раздувшееся до безобразия тело, покрытое редкими неказистыми перьями.

24

Ели остались позади. На смену им пришли крючковатые деревья с опавшей листвой. Из черных провалов меж морщинистых стволов вырывался ледяной ветер, норовивший жестокими руками переломать крылья маленькой птички. Но над лесом подниматься не хотелось. Там кружили призрачные стаи. Оставалось продираться сквозь ужасающие порывы. Лес казался птичке кладбищем гигантских кур, зарытых в землю так, что сведенные агонией лапы вонзали мертвые когти в небеса.

Раскинулся на полнеба небесный орел. Его правая лапа сжимала бледную луну, словно царскую державу. Под крыльями Маруши пульсировала непроглядная мгла, словно уродливые деревья росли не из земли, а из потусторонней темной вселенной.