От Андалусии до Нью-Йорка - Илья Исаевич Левит

во-первых, большой личной храбростью, которую она проявила в борьбе с феодальной анархией, во-вторых, несомненным государственным умом. Но, увы, еще и религиозным фанатизмом. И эта последняя черта ставит под большое сомнение ее достоинства как правительницы. Фердинанд нравился современникам меньше. Многие упрекали его за лицемерие и хитрость. Но Макиавелли, крупнейший политический писатель той эпохи, именно его считал образцом великого Государя. За его выдержку, расчетливость и хитрость. Король, вроде бы, был менее фанатичен, чем супруга.

Итак, они сделали много хорошего для Испании. Но они же изгнали евреев. С этого началась, по словам историка Дубнова, «испанская эпидемия изгнаний». Евреев изгнали из Сицилии (входила во владения арагонских королей), из Португалии (о том — ниже), и вообще всей католической Европе был дан плохой пример. Они же ввели испанскую инквизицию, что положило начало массовой маранской эмиграции. И уже были ясны отрицательные экономические последствия всего этого для страны. Кое о чем я потом ещё расскажу подробнее. А пока приведу слова, приписываемые турецкому султану, во владения которого, в конце концов, в основном, попали испанские евреи: «Вы называете короля Фердинанда мудрым? Да ведь он разоряет свою страну и обогащает мою!»

Остается добавить, что хотя брак «католических королей» был заключен по расчету, они любили друг друга. «Фаворитка короля — королева, а фаворит королевы — король» — так говорили тогда.

Глава двадцать первая

Рождение испанской инквизиции

А сперва, казалось, что не так уж все и страшно будет. Королевская чета вначале была милостива к евреям. Не только к маранам, каковые издавна вертелись при дворе, но и к настоящим «публичным» евреям. В королевском окружении вновь появились еврейские врачи и финансисты. И в качестве финансистов вхожи в королевские покои были Ицхак Абрабанель и Авраам Сениор. А они были не только специалистами по денежным делам, но и крупнейшими еврейскими религиозными авторитетами.

Лирическое отступление

О происхождении Ицхака Абрабанеля см. сноску к главе 19. Сам он сделал в Португалии отличную карьеру — стал королевским казначеем, вращался в кругу высшей знати и ученых гуманистов. Но, как это часто бывало и раньше со слишком вознесшимися евреями (даже в веротерпимых странах), его высокое положение оказалось непрочным. Король Жуан II свирепо боровшийся с португальской знатью (см. дальше глава 31), обвинил его в участии в заговоре. Не как еврея, а как представителя аристократических кругов! И Абрабанелю пришлось бежать в Испанию. А то лишился бы головы — с Жуаном II шутки были плохи. В Испании он сперва занялся изысканиями в области иудаизма, которые и прославили его. Затем Ицхак Абрабанель был призван ко двору Изабеллы, в качестве дипломата и финансиста.

А затем отправился в изгнание, уже как еврей (об этом дальше). Последние годы провел в Италии. Сперва стал казначеем неаполитанского короля (этот двор был тогда одним из центров итальянского Возрождения), но вскоре политические бури забросили его в Венецию, где он и кончил свои дни. Научных занятий Абрабанель и в Италии не прерывал.

И это благоволение к евреям продолжалось довольно долго, когда уже ввели инквизицию. Ибо инквизиция, как нам уже известно, — не для евреев, если они не крещены. А вот мараны для нее — публика подходящая. А в былые времена Кастилия и вовсе обходилась без инквизиции. Там в Кастилии в классическое Средневековье людей жгли редко, от случая к случаю. В Арагоне инквизиция, правда, была (как-никак родина святого Доминика!). Но, по правде сказать, хода ей особенно не давали. И вдруг, в правление «католических королей» все переменилось. В результате переговоров с Римом в 1478-81 годах, возникла испанская инквизиция, которая с самого начала организационно очень отличалась от старой, или первой, инквизиции. Испанская инквизиция подчинялась не Папе Римскому, а королю Испании. И ему же шли все, конфискованные у еретиков, средства. Об остальном — о назначении кадров, о возможности апелляции в Рим — шли долгие споры между испанским королем и римским Престолом. О деньгах «католические короли» споров не допускали. Это, кстати, и раньше было — по вопросам назначения на епископские и другие высокие духовные должности, которые давали в руки их обладателя значительные средства, Изабелла умела диктовать свою волю. Папский престол занимал тогда Сикст IV. Человек он был во многих отношениях выдающийся — гуманист, покровитель искусства и науки. В честь него названа знаменитая Сикстинская капелла в Ватикане. При этом Папе ее построили. Но Микеланджело расписал ее позже.

Нравственностью, правда, Папа не сверкал. Непотизм (по-русски — кумовство) и симония (продажа церковных должностей за деньги) процветали. Ходили слухи, что и к женщинам Папа был не равнодушен, и о делах похуже. А при чем тут все это? А при том, что из-за всего этого Папа боялся созыва Собора, где это все могли обсудить. Собор — это съезд деятелей церкви — высший орган церковной власти. Ему и Папа подчиняется.

И этим умели воспользоваться «католические короли». И как ни любил Папа Сикст IV деньги, и как ни хотел теплых мест для своей родни, он, как правило, должен был уступать испанской королевской чете. Ну а если бы оказался другой Папа, безупречный? Тогда борьба могла бы принять более острые формы, но исход, скорее всего, был бы тот же. Ибо эпоха величия Пап — это классическое Средневековье. С середины XI до середины XV века (условной границей между классическим и поздним Средневековьем считается взятие турками Константинополя в 1453 году). А мы уже — в позднем Средневековье. Это время книгопечатания, огнестрельного оружия, великих географических открытий и время создания централизованных национальных государств. Не говоря о протестантской ереси, которая уже на подходе. Наднациональное мировое влияние Римских Пап идет на спад.

Итак, главное — это деньги, а их немало можно было вытрясти из маранов. В этом издавна обвиняли историки прагматичного Фердинанда. В оправдание его говорят следующее: деньги нужны ему были для великого дела — завершения Реконкисты, то есть разгрома Гранады. Момент был удобный — с одной стороны, объединение Арагона и Кастилии увеличило силы христиан и лишило гранадских мавров возможности дипломатических маневров, с другой стороны, мусульманская Северная Африка, давний союзник Гранады, переживала экономические трудности из-за краха транссахарской караванной торговли (см. главу. 17). Да и правила в Марокко очень слабая династия Ватассидов. Надо было воспользоваться ситуацией, но казна была пуста, тем более, что Кастилия только что пережила эпоху феодальных смут. И неясно, как иначе (кроме конфискаций) можно быстро заполучить много денег. Королева Изабелла колебалась какое-то