Распутье Воронов - Анджей Сапковский

задницу. Но он передумал. Пять марок — это обед в корчме на перекрёстке. А он был голоден.

Он вспомнил глаза женщины в тот момент, когда его меч разрывал аорту. И ему вдруг расхотелось есть.

Но есть надо, подумал он, вскакивая в седло Плотвы и направляясь вон из города.

Глава десятая

Ещё и то о ведьмаках sciendum, что нечестивцы оные имели от диавола им данное совершенное распознание трав и прочих веществ. Укравши тогда у мудрецов науку о снадобьях лечебных, сами на том основанье смешивать стали отравы и яды, создали алькаэсты и привороты чудовищной силы, способные не только иллюзией соблазнить, но и вовсе натуру людскую преобразить. Имея уже таковые алькаэсты всегда под рукою, принялись ведьмаки детей похищать, особливо таких младенцев, коих после рождения родители, опрометчивые и глупые, в храм не носили, а потому от злых чар не имели защиты. Потом уж открылось, что этих похищенных детей ведьмаки опаивали насильно мерзкой своей отравой, так что в этих детях, тех немногих, кто выжил после ужасного сего угощенья, всё человеческое погибало, а мерзкое и злое расцветало, как дурман. Вот как, от природы к чадородию не способны, стали ведьмаки размножаться диавольским способом.

Аноним, Monstrum или ведьмака описание.

О происшествии в городке Стеклянная Гора, где когда-то действительно выплавляли стекло из добываемых там кварцевых песков, Геральт хотел бы забыть как можно скорее. Но никак нельзя было. Вести разошлись поразительно быстро и поразительно далеко. Хотя за снятие проклятия восхваляли в основном некоего благочестивого жреца, но, как ни странно, кто-то пустил слух, будто бы героем был какой-то молодой ведьмак.

Придорожные дубы и столбы на перекрёстках вдруг украсились досками с надписями. Очень разные по уровню орфографии, надписи на досках отчаянно умоляли о спасении. Помощь ведьмака, гласили надписи, требуется немедленно — снять проклятие, сглаз или порчу.

Все ещё полный юношеского безрассудства, Геральт поначалу не оставлял без внимания ни одного призыва и с пылом бросался на каждый из них. Энтузиазм его постепенно угасал, когда ему пришлось объяснять родным, что дедуля, доживший до — шляпы долой! — девяноста лет, страдает старческим маразмом и связанным с ним кретинизмом, и что это не приворот, наложенный подлой соседкой, как утверждает его семья.

В следующей деревне ему пришлось осматривать гениталии старосты и объяснять, что это не проклятие, а застарелый триппер, и что здесь не ведьмак нужен, а лекарь. Ещё в трёх деревнях объяснял мужчинам, страдающим от временного или постоянного полового бессилия, что он, ведьмак, таковые недуги не лечит.

Обычно, когда он отказывался помочь, его подозревали в желании выманить побольше денег и осыпали самыми непристойными ругательствами. Несколько раз его пытались примитивно надуть: людишки разного пола и возраста симулировали одержимость, а в сглазе обвиняли соседа, родственника или супруга, надеясь, что ведьмак немедленно убьёт указанного виновника. Когда же ведьмак отказывался, его обвиняли в мошенничестве либо в заговоре с преступниками, хамили и прогоняли.

К концу сентября, проехавши тридцать миль с гаком, Геральт сделался осторожен и разборчив. Из всех прибитых на столбах призывов он реагировал лишь на те, что были писаны без ошибок, а таких было мало, очень мало. Однако с настоящей порчей, которую полагалось бы снять, он не столкнулся ни разу.

Не взялся он также убить медведя, ради чего хотели его нанять бортники. Медведь курочил у них борти и выжирал мёд. Геральт прикрылся на ходу придуманным ведьмачьим кодексом, хотя на самом деле ему совсем не улыбалось мериться силой с мишкой, потому что тот был ростом с гору и уже имел на своём счету нескольких охотников.

Прошло около недели после равноночия, когда на кривом столбе на перекрёстке в глаза ему бросилась светлая берёзовая доска. Надпись на доске была выжжена, такое случалось редко, обычно писали углём. Надпись оказалась краткой и загадочной.

НУЖЕН ВЕДЬМАК ПРОКЛЯТИЕ

Выжженная стрелка указывала направление. В бор, на просеку. Примерно на юг.

Что-то было не так. Деревня, он сразу это понял, нежилая. Причём уже давно. Крыши на избах провалились, выбитые окна зияли чёрными дырами, сорванные с петель двери уныло свисали с косяков. Подворья и поля заросли буйными сорняками. Из зарослей скалили зубы сломанные заборы.

Ничто не указывало на то, что именно здесь надобен ведьмак. Не было ни следа никого, кто в нём нуждался бы.

А вот многочисленные следы копыт — причём свежие — на песчаной дороге были.

Более опытный ведьмак немедленно повернул бы назад и как можно быстрее удалился бы. Геральт недостаток опыта компенсировал смелостью. Коя происходила от отсутствия не только эспериенции, но и воображения. Он толкнул Плотву пяткой и направился к колодцу. Колодец тоже кругом оброс мхом и крапивой, но журавль был цел, да и корыто тоже было.

Он не успел и приблизиться к колодцу, когда словно из-под земли — а точнее из-за домишек — выросли вдруг четверо громил. Одетых одинаково, словно в мундиры, в жёлто-чёрные куртки. Значит, не простые разбойники — и это несколько утешало. А не утешало то, что у всех четверых были арбалеты. Взведённые. И нацеленные на Геральта.

— Спешься. Наземь. И мечи наземь.

Не похоже, чтобы с ними можно было поспорить.

— Вперёд. Туда. В амбар.

В амбаре было светло — поскольку крыша была одной большой дырой. Остатки крыши свисали с конька и стропил, грозя обвалиться в любую минуту. Многое уже и обвалилось, валялось вокруг на земляном полу.

Находившийся в амбаре господин не обращал внимания на сию опасность. Он сидел на бревне обрушившегося сусека и ковырял в зубах соломинкой.

— Ведьмак по имени Геральт.

— Он самый.

Господин махнул рукой. Громилы с арбалетами вышли из амбара. Однако Геральт не сомневался, что далеко они не ушли.

— Я Эстеван Трильо да Кунья. Префект Стражи из Ард Каррайга. Ответственный за безопасность королевства Каэдвен. Предъяви ведьмачий знак.

Геральт расстегнул куртку, вытащил цепочку и медальон с оскалившимся волком.

— Благодарю. А вот мой знак и подтверждение полномочий.

Господин достал из-за пазухи и показал Геральту эмалевый диск. На диске — чёрный, вставший на дыбы единорог на жёлтом фоне.

Эстеван Трильо да Кунья был строен, даже худ. У него были чёрные волосы, зачёсанные назад и заплетённые косичку, чёрные усы и чёрная остроконечная бородка. Одет он был тоже в чёрное. И довольно богато.

— А теперь к делу, — сказал он, уставившись на ведьмака чёрными глазами, — Так сложилось, ведьмак Геральт, что ты представляешь опасность для королевства Каэдвен. Ты обвиняешься в