Пепел победы - Анатолий Гончар

Услышав команду, тот змеей скользнул через кустарники, оказался рядом с офицером и выдохнул:

– Товарищ капитан, старший сержант Прошкин по вашему приказанию прибыл!

– Молодец, хвалю! – Группник похлопал старшего сержанта по плечу. – Видишь отару? – Командир показал на нее пальцем. – Я с группой оттянусь в глубь леса, ты со своей тройкой останешься здесь. Дождешься подхода стада, если людей нет – пропустишь через себя и подашь сигнал. Если есть пастух или несколько – сделаешь все как надо и доложишь. Понял?

– Так точно! – отозвался старший сержант.

Пока эхо повторяло его слова, командир исчез. Он словно растворился в утренней дымке.

Почти сразу Виктор заметил бородатого мужика, идущего за отарой. Какое-то время он наблюдал. Лишь убедившись в том, что сторож у стада один, Прошкин решил действовать.

– За мной! – скомандовал он бойцам своей тройки, выдвигаясь навстречу ничего не подозревающему пастуху.

«Ты справа, ты слева, я по центру». – Показав знаками, кому и где предстоит действовать, Виктор прижался к дереву и принялся ждать. Секунды щелкали, как капли, падающие из крана. Вскоре пастух поравнялся с разведчиками, не заметил их и прошел дальше.

«Пора», – сам себе скомандовал Прошкин, вскочил на ноги и бросился на спину ничего не подозревающему пастуху.

Скрутить бородатого типа оказалось легче легкого. Руки за спину. Кляп в рот сунул подбежавший солдат.

– И что дальше? – напарник тяжело дышал, второй боец тройки, засев в кустах, внимательно поглядывал в сторону села.

– Что делать? – переспросил старший сержант и вдруг понял, что он на самом деле этого не знает.

«Сделаешь все как надо», – сказал командир группы, а он, дурак, не уточнил. А надо-то как? Из многочисленных прочитанных книг старший сержант точно знал, что спецназ следов и свидетелей не оставляет.

«Нужно убрать свидетеля! Он нас видел. Надо его прикончить, но как?»

Выход подсказал напарник, сидевший на корточках:

– Давай я буду держать сзади его руки, а ты перережешь горло. Вот нож. – Боец вытащил из разгрузки обоюдоострый кинжал, ярко сверкнувший на солнце.

Красавец, однозначно ручной работы. Такой просто подержать в руках и то было приятно, а уж воспользоваться им!.. Прошкин вспомнил, что ему предстояло сделать, и его передернуло. Кап, кап – бежали секунды. Командир ждал. Можно было бы поменяться местами с напарником, но не примет ли тот такое действие за слабость? И старший сержант решился.

– Держи, – с трудом разжав зубы, Виктор толкнул пленного в руки напарника, взял нож. Сердце на каждом ударе выпрыгивало наружу, не замечая ребер.

– Ну, молись, сука! – Виктор попытался разбудить в душе ненависть к этому бородатому пастуху, но получилось не очень.

Палач перехватил взгляд своей жертвы. Пялившийся на него человек был бледен, руки его тряслись, губы дрожали, он понимал, что смерть неминуема, и ничего не мог поделать, даже не сопротивлялся. Не хватало сил хоть что-то предпринять. Слишком нежданно нагрянула беда. Язык прилип к гортани.

Если бы у бородатого пастуха был хотя бы малейший шанс выпросить прощение, он сделал бы все, чтобы его не тронули. Но такого шанса у него не было. Смерть, неизбежная, неотвратимая, застыла в почти таких же обезумевших, растерянных глазах русского парня, смотревшего на него. Тот хотел бы, но не мог отступить. Рука с ножом поднялась к открытому горлу.

Прошкин подумал, что лучше бы он стоял сзади. Тогда было бы удобнее резать и не пришлось бы встречаться глазами со своей жертвой. Сжав зубы, вложив все силы в одно движение, Прошкин ударил острием в боковую поверхность шеи и повел руку на себя. Острое, как бритва, лезвие распахало горло, удивительно легко поддающееся напору. Пастух захрипел, судорожно дернулся.

«Надо было бить острием чуть ниже кадыка, во впадину», – мелькнула мысль.

В следующее мгновение из раскрывшегося багрово-красного зева в старшего сержанта ударили струи темной, парной крови. Она падала на его лицо, грудь, текла дальше.

Прошкин вздрогнул, отпрянул назад и проснулся. Его трясло. Он взглянул на свои руки, на разгрузку, потом вверх. Из-под раскрутившейся пробки фляжки, подвешенной к тентованной крыше, на старшего сержанта лилась водица, нагревшаяся за день.

– Сволочь, сука, Гусев, падла! – Виктор тяжело дышал. – Ты на кой ляд туда фляжку повесил? Морду набью суке!

– Виктор, уймись! – лениво посоветовал Ефимов, проснувшийся от этих воплей. – Ты уже задолбал своими визгами.

– Да он… да я… – Взгляд Прошкина медленно перешел от мирно посапывающего Гусева на фляжку, брызжущую водой.

Виктор начал подниматься на ноги.

– Остынь! – посоветовал ему Федор, проснувшийся от криков.

– Да я этого урода урою! – Продолжая негодовать, Виктор потянулся к фляжке, висевшей над головой, отстегнул ее, плюхнулся на свое место, открутил до конца пробку и прильнул к горлышку.

Несмотря на то, что вода была теплой, она показалась Прошкину неизъяснимо сладкой. Когда влага до последней капли была выпита, Виктор с победным видом оглядел окружающих и небрежным движением бросил пустую фляжку на колени Гусеву, продолжавшему спать. Жажда мести была утолена.

Слова ротного о том, что они вначале прибывают в небольшой городок и уже оттуда выдвигаются на задачу, вскоре оправдались. Машины довольно долго петляли по городским улицам, затем вновь вырулили на окраину, сделали еще несколько поворотов и оказались, как свидетельствовала облупившаяся вывеска, на территории бывшего пионерского лагеря.

«Надо же, сколько у нас раньше существовало пионерских лагерей. И все они действовали. А сейчас?» – размышлял Ефимов.

Машины заскрипели тормозами, останавливаясь. Кузов дернуло. Все, кто еще умудрялся спать, проснулись.

– Козел! – выругался Прошкин, проснувшийся от толчка. – Приехали?

– Скорее всего, – ответил прапорщик, поправляя разгрузку.

– Вылезаем? – Прошкин начал подниматься со скамейки.

– Сидим, – одернул его Ефимов, справедливо полагая, что они еще, возможно, будут переезжать с места на место.

Но машины продолжали стоять. Наконец заглохли двигатели, а команд не поступало.

Долгожданное «К машинам!» прозвучало минут через двадцать, когда начальство наконец-то определилось с вопросом временного размещения.

Загомонили люди, захлопали дверцы, послышались шлепки подошв об асфальт.

– Винтовку подержи.

– Давай пулемет.

– Я сам…

– Блин, штанину порвал.

– Да иди ты…

– Куда теперь?

– Что стоишь? Не мешай прыгать.

– Первая группа, в три шеренги слева от меня становись!

– Куда идем?

– На кудыкину гору.

– Ротный сказал, вон за те деревья.

– Блин, в туалет хочу.

– В штаны дуй.

– Щас на тебя!..

– Заткнитесь! Шагом марш!

Личный состав роты стекался к месту общего построения.

– Становись, равняйсь, смирно! – Далее последовали привычные доклады о наличии личного состава и имущества.

Комбат вышел на середину строя.

– Командиры подразделений ко мне!

Пять минут ушло на отдание указаний, и командиры рот вернулись к своим подразделениям.

– Личный состав в вашем распоряжении, – заявил комбат и не спеша покинул место построения.

Кречетов развернул строй, внимательно окинул его взглядом и заявил:

– Мужчины, убытие у нас завтра в три часа утра. Наши действия: сейчас по группам выкладываем личное оружие и прочее имущество вдоль забора…

– Товарищ капитан, там нельзя, – перебил командира роты его заместитель. – Вдоль забора водители уже отметились. – Старший лейтенант сделал недвусмысленный жест.

– Ушлепки! – Капитан зло повел глазами вдоль колонны. – Значит, выкладываем здесь, под деревьями. Аккуратно, красиво. Один человек постоянно на охране. Остальные начинают ставить палатки. – Он пояснил, предупреждая вполне естественный вопрос: – Возвращаться будем сюда же. Палатки поставим, тогда обедать.

– Вопрос разрешите? – Рядовой Порфирин из второй группы как в школе поднял руку.

– Валяй. – Ротный широко улыбнулся.

– А туалет где?

– Уписался, что ли? Мужчины, вы вечно торопитесь. Все я доведу. Туалет там. – Ротный показал рукой вдоль аллеи. – Умывальник там же. Душ тоже. В туалет, в душ, в умывальник ходите в составе группы.

– А если Иванов хочет, а я не хочу?

– Значит, ты идешь вместе со всеми.

– Как срочники! – подал голос Прошкин.

– Как срочники, – не стал спорить ротный. – До контрактников вам еще дорасти надо. Если получу замечание от комбата, будем ходить всей ротой.

– Тогда лучше сразу всем батальоном, с комбатом во главе. – Порфирин недовольно насупился.

– Прикажут – пойдем всем батальоном. Мужчины! – Ротный прищурился. – Очков в туалете по одному на каждую роту. Сейчас на них повесят таблички, какая рота за какой отвечает. Забьете – вам же и пробивать.

– Борисыч! – обратился к ротному Ефимов. – Если одно очко, как же мы будет ходить по группам? Если подряд запускать, у стока вероятность забиться больше. Может, проще выкопать временную яму, а потом закопать?