Помни - Барбара Брэдфорд

— Погоди, вот только включу видео. — Он направился к стеллажу. — Так что ты хотела бы посмотреть?

— «Я найду тебя» с Кларком Гейблом и Ланой Тернер. Они там играют корреспондентов, которые… влюбляются друг в друга во время работы за границей.

— Ага! — воскликнул он, широко улыбнувшись. — Как это кстати. Я бы ни за что не додумался.

Включив фильм, Кли сел на подушки, чмокнул Ники в нос, взял сандвич с тунцом и салатом и, расположившись поудобнее, стал смотреть.

Фильм их насмешил. Картина, снятая в 1942 году, оказалась весьма наивной, как, впрочем, и весьма милой и непосредственной — словом, безнадежно устаревшей для двух многоопытных репортеров.

— Вот скучища-то, а? — пробормотал Кли, покосившись на Ники.

— Конечно. Все старые фильмы такие.

— Только не «Касабланка», этот смотрится и сейчас.

— Ты прав, но этот фильм совсем не лишен очарования, особенно когда на экране Гейбл. — Легендарный киноактер был любимцем Ники, и когда несколько секунд спустя его герой на экране произнес: «Я никогда и строчки не напечатаю, пока сам все не увижу дважды и не услышу трижды», Ники сказала: — Отныне это станет моим девизом!

Кли закатил глаза в притворном ужасе.

— Ну послушай же, — настаивала Ники, — ты не можешь отрицать, что Гейбл прекрасно играет газетчика, его герой немного лихач, немного щеголь. Кроме того, он шикарный.

— Да-да, конечно. — Кли повернул ее лицо к себе и коснулся губами ее губ. — Ты не хуже.

Фильм кончился, Кли начал собирать тарелки и бокалы на поднос.

— Хочешь еще что-нибудь посмотреть, или пойдем вниз на террасу пить кофе? — спросил он.

— Кофе на террасе? Звучит заманчиво, — ответила Ники и отправилась за Кли.

Потом они сидели за столом на кухне и ждали, пока кофе настоится. Кли очистил яблоко, разрезал на дольки и, предложив Ники, сказал:

— В середине июля я еду в Нью-Йорк, а оттуда в Вашингтон снимать президентскую чету, а после вернусь в Нью-Йорк до конца августа. Как ты думаешь, не удастся ли нам там поработать над книгой?

— Ясное дело, удастся. Я ведь наверняка тоже туда приеду, если, конечно, где-нибудь не начнется война…

— Ну, на войне-то мы окажемся вместе, — вставил Кли.

— Думаю, что да, — кивнула Ники. — Во всяком случае, мы с Арчем будем работать над фильмом весь июль и август. Скорее всего мне придется писать сценарий и заниматься общей подготовкой. Но это не помешает работе над книгой. Ты уже придумал название?

— Нет. Пока нет, так что любые предложения принимаются с благодарностью. А кофе пахнет чудесно. Пошли на террасу.

Они сидели на террасе молча, наслаждаясь покоем и красотой окружающей природы. Было далеко за полночь. По черному бархату неба, казалось, кто-то рассыпал хрустальные бусы. Светила полная луна. Ветерок, шелестевший кронами деревьев, доносил запах жимолости.

Кли и Ники давно знали, что вовсе не обязательно болтать без умолку; молчание в тот вечер было красноречивее слов. Хотя в их дружеских отношениях за считанные часы произошла серьезная и необратимая перемена, они чувствовали себя по-прежнему непринужденно. По правде говоря, более непринужденно, чем раньше.

Взяв ее за руку, Кли сказал чуть слышно:

— Нам хорошо вдвоем, Ники. Мы созданы друг для друга. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — ответила она и склонила голову ему на плечо, чувствуя себя спокойно под его защитой.

Кли обнял ее, не переставая гадать, что произойдет с ними дальше, куда приведет их сегодняшний вечер. Он не знал этого и не мог предсказать. Наверняка он понимал лишь то, что в Пекине спас ей жизнь и в ту же секунду влюбился. Быть может, он полюбил ее намного раньше, но осознал это, когда чуть не потерял. Хотя теперь это не имело значения. Сегодня вечером он стал ее возлюбленным, и был этим счастлив.

А Ники не переставала изумляться тому, как мгновенно они сблизились. Все произошло само собой. Но более всего удивлялась она себе. После того как Чарльз Деверо порвал с ней, она была одинока: возвела вокруг себя не одну преграду, но Кли разрушил их все. Какое счастье, что это сделал именно он. У него это получилось легко и просто, он разбудил в ней такую страсть, о которой она и не помышляла. Ники улыбнулась в темноте. Кли помог ей снова почувствовать себя женщиной. Много позже, когда они вместе складывали тарелки в посудомойку, Кли спросил:

— Сколько ты еще побудешь со мной, Ник?

Она пожала плечами:

— Сколько захочешь.

— Значит, полную неделю, — обрадовался он.

— Ой, Кли, я ведь совсем забыла, мне надо быть в Манхэттене раньше — в понедельник-то мне на работу.

— Жаль. — Кли помрачнел, но тут же просиял. — Знаешь что, — предложил он. — Мы полетим в Париж в четверг вечером. Ты поживешь у меня, а в воскресенье утром я посажу тебя в «Конкорд». Такое тебе по вкусу?

— Весьма.

— А мне весьма по вкусу ты. — Поставив тарелку, которую он держал в руках, Кли подошел к Ники и заключил ее в объятия. — Не знаю, как тебе, а мне кажется, что мы совершенно бездарно потеряли кучу времени.

— Если точно, то два года.

— Но я собираюсь наверстать упущенное.

— Вот как?

— Еще бы. — Кли одарил ее страстным поцелуем и, взяв за руку, потянул наверх в спальню.

14

Держась за руки, они медленно шли по бульвару Мирабо, главной улице древнего университетского городка Экс-ан-Прованс.

Ники смотрела и не могла наглядеться — вряд ли ей доводилось видеть бульвар красивее. Длинный и широкий, он состоял из четырех рядов высоких, стройных платанов, росших посередине, их ветви цепко переплелись над головой, образовав огромный свод. Ники казалось, что они с Кли движутся по бесконечному зеленому тоннелю. Он тянулся на многие сотни метров, прерываемый через равные промежутки фонтанами девятнадцатого века. Их струи образовывали арки, таявшие в рассеянном утреннем свете. На солнечной стороне бульвара расположились кафе, в тени на противоположной стороне растянулись чередой старинные здания, многие из которых находились в частном владении.

— Кли, чудо как красиво! — воскликнула Ники с восторженным видом, поворачиваясь к нему.

— Еще бы. Я знал, что тебе понравится. Здесь нравится всем. Думаю, это красивейшая центральная улица в мире. В ней есть элегантность и взаимосвязь архитектуры, зелени и фонтанов. Она великолепна и весной и осенью. — Он помолчал, улыбнулся и продолжил: — А теперь давай-ка выберем какое-нибудь приятное местечко и выпьем кофе, прежде чем окунуться в мир старого города. Он начинается сразу же за бульваром, и чтобы обойти все его магазины и магазинчики, потребуется немало сил.

— Может, тебе не стоит таскаться вместе со мной за покупками? — поспешила возразить Ники. — Ты бы с большим удовольствием обследовал какой-нибудь книжный магазин, пока я куплю несколько безделушек в подарок.

— Ну уж нет, я с тобой. — Он крепко взял ее за руку и по-мальчишески улыбнулся. — Оставшиеся три дня я тебя ни на шаг не отпущу. Каждое мгновение мое, сладкая ты моя.

Ники расхохоталась.

— Давненько мне не отвешивали таких комплиментов. Разве что мама иногда называла меня так, когда я была еще совсем маленькой.

— Как ни странно, моя звала меня так же, — сказал Кли и повел Ники к живописному кафе, расположенному рядом с огромным фонтаном Ротонда у западного входа на бульвар.

Хотя на террасе кафе было полным-полно симпатичных девушек и молодых людей, по-видимому студентов университета, несколько столиков оставались незанятыми. Один или два из них были рядом с окнами, под навесом, в стороне от оживленного тротуара.

Оглядевшись, Кли направился к ним. Когда они уселись, он сказал:

— Передохнем здесь в холодке, понаблюдаем за окружающим миром. Обожаю французские кафе, в них так оживленно и в то же время можно оставаться наедине с собой. — Сняв темные очки, он пододвинулся к Ники и нежно поцеловал ее в губы. — Понимаешь, что я имею в виду?

— Да. — Она улыбнулась, глядя ему в глаза.

Вскоре подошел официант, и Кли заказал кофе с молоком. Когда они остались одни, он удобно уселся в кресле и повернулся к Ники.

— Мне понравились почти все названия, которые ты вчера предложила для книги, но больше всего «Дети пекинской весны». Я бы хотел назвать нашу книгу именно так.

— Я польщена! — Ники была явно довольна. — Мне это название тоже нравится больше остальных.

Кли наклонился через стол и снова поцеловал ее в губы.

— Теперь, малыш, когда у нас есть название, дело пойдет.

— Дело уже давно пошло, с тех пор, как ты сделал такие замечательные снимки, Кли. Мои подписи и предисловие не так уж и важны. Ведь это же фотоальбом.

— Так-то оно так. Но ты не права — предисловие чертовски важно не только для того, чтобы подчеркнуть смысл фотографий, но и для того, чтобы объяснить, что за страна Китай, каковы ее политика и события, закончившиеся демонстрацией на площади Тяньаньмэнь и кровопролитием. Мало кто понимает, что там на самом деле произошло.