Помни - Барбара Брэдфорд

Взгляд Ники упал на снимки убитых студентов — застреленных, раздавленных танками, валяющихся на улицах в лужах крови. Ей вдруг почудился запах порохового дыма, сухой треск выстрелов, зловещий рев и лязг танков, катящихся по холодному камню площади, и крики ужаса. Ники содрогнулась.

Она была так потрясена образами, которые Кли удалось запечатлеть на пленке, что на ее глаза навернулись слезы, а рука невольно прикрыла рот. Ники чувствовала, что не может произнести ни слова.

Увидев ее слезы, Кли привлек ее к себе.

— Не расстраивайся, — сказал он успокаивающе.

Он воспринимал ее присутствие все эти дни как никогда остро и знал, что ему не стоило обнимать ее так. Благоухание ее духов пьянило его, ее тело, такое теплое и трепетное, было так близко.

Он с неохотой отпустил ее. Никогда Ники не казалась ему такой прекрасной. За неделю, проведенную в Провансе, кожа ее стала золотисто-коричневой, светлые волосы местами выгорели, а глаза на бронзовом лице казались голубее, чем когда-либо. От него потребовалось все самообладание, чтобы не обнять ее снова.

Ники сказала:

— Так вот чего ты добиваешься?

— Чего? — спросил он, пораженный, думая, уж не догадалась ли она, что он на самом деле чувствует.

— Добиваешься, чтобы я плакала, чтобы все, кто увидит эти фотографии, плакали, как я сейчас, испытывали сострадание, сочувствие, ужас и гнев.

— Думаю, что да, — признался он.

— Ты добьешься своего. Фотографии поразительны. Меня словно ударили под дых. Альбом станет сенсацией.

— Надеюсь, дорогая. — Он запнулся. — Слово «дорогая» слетело с языка против его воли, но если она и заметила эту оговорку, то не подала вида. Она вообще никак не отреагировала.

Кли стал собирать фотографии. Ники помогала ему. В какой-то момент он сказал:

— Знаешь что, Ник, я, конечно, могу сам придумать подписи к фотографиям, это дело для меня привычное, но что книге действительно необходимо — так это хорошее предисловие. Вот я и подумал… ты ведь владеешь пером, как, пожалуй, никто из тех, кого я знаю. Может быть, ты поможешь мне, если тебе это интересно?

Предложение застало Ники врасплох, и она не смогла скрыть своего удивления.

— Право, не знаю.

— Соглашайся. Кому еще такая работа по плечу, как не тебе? Ты была там, видела все собственными глазами, прочувствовала так же остро, как и я. Ты напишешь как надо. Текст должен подходить к фотографиям. Прошу тебя, скажи «да».

— Ну хорошо. Да.

— Вот это разговор! — Кли снова подавил желание обнять ее. Вместо этого он сказал: — Мы отлично сработаемся.

Ники подошла к сервировочному столику и подняла бокал.

— Думаю, за это надо выпить.

Кли взял свой бокал и чокнулся с ней.

— Итак, тост за сотрудничество!

— За наше сотрудничество! — откликнулась Ники. Они выпили.

— Не мешает повторить, — заявил Кли, подходя к шкафчику, на котором оставил шампанское и ведерко со льдом.

— А не поплавать ли нам перед ужином? — предложил он.

— Почему бы нет? — улыбнулась Ники.

12

Она поплыла к нему на спине.

— Кли, как же здесь хорошо! — воскликнула Ники. — Я думала, вода будет теплой, как в ванне, но она просто отличная, лучше и не надо.

— Это вечерний бриз принес прохладу, — ответил Кли.

Ники молчала, продолжая плыть к краю бассейна, где Кли переводил дух после нескольких энергичных заплывов. Перевернувшись, она подплыла к нему, совсем близко, ухватилась одной рукой за край бассейна, другой откинула назад мокрые волосы и тихонько засмеялась, покачивая головой.

— Что ты?

— Я просто подумала, как странно, что мы иногда забываем о самых простых радостях жизни, таких прекрасных — самых лучших.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказал Кли и оглядел сад. Он включил маленькие прожекторы, спрятанные в густой зелени, и кусты, деревья и цветы теперь мерцали в кругах бледного серебристого света. Сестра Кли разместила подсветку так искусно, что она казалась естественной. Сад выглядел, как днем, но, по мнению Кли, особенно красиво — после заката.

Высоко над головой небо вновь играло цветами: розовато-лиловый и аметистовый сменял ультрамарин, спускались густые сумерки. В саду воцарилась тишина, лишь шелестели листья в рощице да вода нежно плескалась о края бассейна. Воздух был чист, прохладен и сладок от запаха жимолости и жасмина, росших вдоль старой каменной ограды.

Кли глубоко вздохнул и взглянул на Ники.

— Что может быть лучше, чем быть вдвоем в таком прекрасном уголке.

— Ничего. Здесь просто рай, — промурлыкала Ники. — Выходные удались на славу, Кли. Я восхищаюсь каждым мгновением. День был прекрасен и заканчивается замечательно.

— Он еще не кончился, — заметил Кли, украдкой взглянув на нее. — Впереди целый вечер… — Он бросил взгляд на часы. — Половина десятого всего-навсего. Можем колобродить допоздна. Если ты помнишь, ни тебе, ни мне завтра утром не надо никуда бежать.

— И слава богу, — ответила Ники с легким смехом. — По правде говоря, это так здорово — чуть-чуть побездельничать. Впервые за два с половиной года, должна признаться. Спасибо, что пригласил меня, спасибо, что приехал сам. Все было ну просто… просто замечательно, Кли. Ты такой заботливый, такой добрый. Словом, ты настоящий друг.

Она прикоснулась к его руке, покоившейся на краю бассейна. Он взял ее ладонь и крепко сжал. Прежде чем Кли смог сообразить, что делает, он привлек Ники к себе и поцеловал в губы.

Мгновенное сопротивление — и робкий ответ. Тело ее обмякло, губы стали мягкими и податливыми. Вдруг Ники резко отпрянула и пристально посмотрела на Кли.

Ее лицо стало незнакомым, непонятным; его выражение сбивало с толку. Снова взяв ее за руку, Кли пробормотал:

— Постой, Ник. Не уходи. Ты стала очень дорога мне, с самого Пекина. Все перевернулось. Ну как тебе объяснить?

Она молча высвободила руку и поплыла на противоположную сторону бассейна.

Кли последовал за ней и, выбравшись из воды, направился к шезлонгам под деревьями. Ники была уже там.

Она стояла, глядя в сторону, и дрожала на легком ветерке.

Кли взял с шезлонга большое пляжное полотенце и укутал ее.

— Ты замерзла.

Она резко повернулась к нему, но не произнесла ни слова.

Так они и стояли без движения, глядя друг на друга, глаза в глаза, и ни один не решался нарушить молчание.

Кли казалось, что взгляд ее ярко-голубых глаз пронзал его, в глубине души он уже сдался, но отвести глаза не мог. О Господи, как он жаждал ее. Ему хотелось обнять ее и любить, любить, любить. И еще Кли понял, что хочет обладать ею без остатка и так же безраздельно принадлежать ей. Но он и пальцем пошевелить не мог, не то что обнять ее — его словно парализовало, дыхание остановилось.

Ники первой нарушила молчание.

— Кли… Кли… — она тут же запнулась.

Потом ему еще долго будет вспоминаться ее голос, то, как она произнесла его имя в то мгновение. Этот голос сказал ему все. В нем звенело ожидание.

— Ник, дорогая, — глухо выдавил он и то ли ринулся к ней, то ли она упала к нему в руки.

Объятие его было неистовым. Он грудью чувствовал биение ее сердца, созвучное с его собственным. На его поцелуй, жадный, страстный, она ответила со всем пылом, ее мягкие губы раскрылись, и их языки встретились, замерли, коснулись друг друга снова.

Ее руки перебирали волосы у него на затылке, потом скользнули на плечи и дальше вниз по спине. Прикосновения ее пальцев, нежных и гибких, привели его в исступление. Он гладил ее по спине, все сильнее вжимая в себя, заставляя ее тело слиться с его телом.

Ники льнула к Кли, переполняемая желанием не меньше, чем он. Голова кружилась, ноги подкашивались, всю ее сотрясала дрожь. Кли был вне себя. Наклонившись к впадинке у шеи Ники, он нежно поцеловал ее, стянул полотенце с ее плеч и стал покрывать их нежными поцелуями.

Он отпустил ее, сжал ее лицо ладонями и заглянул в глаза. Даже в сумерках от него не скрылся ее взгляд, полный томления. Кли знал, что Ники чувствует то же, что и он, и оттого возбудился еще сильнее.

Взяв Ники за руку, он осторожно усадил в шезлонг и сам присел на краешек. Склонившись над ней, он поглотил ее губы своими, все время теребя полотенце и купальник. Застежка наконец не выдержала, и он чуть-чуть только потянул лифчик на себя. Груди ее вырвались на свободу. Поймав их в ладони, он поцеловал сначала одну, потом другую.

— Кли.

Он замер.

— Ники?

— Я боюсь, — прошептала она чуть слышно.

— Меня?

— Н-нет.

— Себя? — Он старался говорить как можно мягче. Кончики его пальцев нежно коснулись ее щеки.

— Я… я… я… боюсь этого… У меня так давно ни с кем ничего не было, — прошептала она.

— Все будет хорошо. — Кли обнял ее. — Поверь мне, — сказал он, касаясь губами ее волос. — Поверь.