Птица в клетке. Повесть из цикла Эклипсис (Затмение) - Тиамат Tiamat

— Расскажи мне про короля, попросил он. Сердце у него стучало как бешеное. Он до сих пор не сомневался, что Даронги жив. Но Кинтаро одним словом мог опровергнуть его уверенность.

— Дай пожрать, а? взмолился тот. У меня уже язык устал трепаться. Чего я вообще стараюсь? Ты же можешь вытащить у меня из головы все, что захочешь.

— Ты же сказал: лучше б я тебя десять раз вы… осекшись, Руатта рассмеялся. Именно это он и сделал прошлой ночью. Уж не меньше пяти раз, точно. И язык у Кинтаро устал не только от утренних разговоров. Минет он делал излишне торопливо, на взыскательный вкус Руатты, но зато энергично и пылко.

Позволив степняку насытиться и щедро приправить завтрак вином, он властно потянул его обратно на кровать. Кинтаро вяло отбрыкивался. Было видно, что за свою жизнь он крайне редко отказывался от секса и теперь ощущал себя по-дурацки. К тому же он не скрывал, что долгожительство чародеев выбивает его из колеи, даже если они выглядят вполне юными и ебабельными.

— Тебе же лет сто, постыдился бы, бурчал он, отводя глаза, чтобы не видеть золотистой загорелой груди Руатты, его пунцовых губ, припухших от ночных развлечений, и его разметавшихся в беспорядке рыжих волос, так похожих на кудри Альвы. И сам он был вылитый Альва в полном расцвете молодости, только черты лица построже, вид посерьезней и масть потемнее. Что, конечно, делало ситуацию еще двусмысленней.

— Восемьдесят семь, по летоисчислению Пандеи, безжалостно уточнил чародей. Вы же в девятнадцатом году отплыли, верно? Год назад? Как я уже говорил, тебе самому тоже далеко не двадцать.

Руатта уложил его на спину, и Кинтаро не слишком противился. Но и не поддавался, упрямо отворачивая лицо и выставив локоть. Как будто ему было одинаково стыдно и отказать Руатте, и отдаться ему. Кровь чародея опять взволновалась, и он даже ощутил что-то вроде зависти к сыну. Распутный степняк был настолько предан Альве, что даже восставший под умелой рукой чародея член не отключил его мозги.

— Насиловать будешь? спросил он, не скрывая насмешки.

— Поздно уже невинность блюсти, в тон ему ответил Руатта, целуя в плечо и шею. Альва и так знал, что нам придется разделить ложе. Какая разница, сколько раз? Или ты опять подраться хочешь? Без этого не стоит? Вот же, стоит. Он сдвинулся пониже с очевидным намерением, и Кинтаро поспешно удержал его за плечо. Решимость его таяла на глазах.

Руатта пустил в дело последний козырь:

— Во время оргазма легче всего считать память. Неприятно не будет, даже напротив. Лучше так, чем слушать твое похабное краснобайство. Пару твоих словечек я даже в бытность полковником кавалерии не слышал. И сомневаюсь, что смогу стерпеть, если ты еще раз обзовешь государя Криды «стариканом».

Кинтаро фыркнул и раздвинул колени, обхватив ими бедра Руатты. Непочтительно облапал за задницу и протянул:

— Ох уж мне эти чародеи. У вас есть какая-нибудь другая магия, кроме как голышом и в постели? А еще меня сексуальным маньяком обзывают!

Руатта рассмеялся и заткнул ему рот поцелуем. Кинтаро ему очень нравился. А времени оставалось так мало.

Королева Арриана Александра Багрянородная не могла сдержать нетерпения. Желание увидеть чародея своими глазами, а не через шпионов и магические зеркала было сильнее голода и жажды. Сон бежал от ее изголовья, и даже рыжий красавчик с блудливыми глазами и умелым языком казался жалкой заменой. Тем более что с ним Александру не связывало ничего. Она была для него просто властная женщина, державшая в плену и принуждавшая к постельным забавам. Ее слава, магия, воинские победы, ее угроза Ланкмару были ничто для сладкого развратного Альвы. Он мог трахаться с кем угодно без всякой магии. Он даже не особенно боялся ее, потому что никогда не слышал историй, ходивших по всему Иршавану: о том, как Богоравная Александра, воплощение богини Идари, огнем, мечом и магией подчиняла Арриан.

Впрочем, для Руатты она тоже никогда не была Богоравной и тем более богиней Идари. Надменный чародей смотрел на нее свысока, как на дикарку. Она бы смирилась, ибо даже орлица не пара крылатому скакуну. Но когда узнала про Ашурран, то лишилась покоя. Глупая девчонка, даже не ставшая субхадрой своего жалкого племени, попавшая в рабство в Ланкмаре, дравшаяся на арене и великий, могущественный чародей. Немыслимо! С той поры Александра хотела не просто обладать чародеем Руаттой. В мечтах она видела его у своих ног: голым, сломленным, в серебряном ошейнике, запирающем чары. Он пожалеет, что отверг ее любовь. Будет проклинать свою несговорчивость. И будет жить только ради того, чтобы удовлетворять ее малейшие прихоти!

С сомнением и досадой она смотрела на рыжего красавчика и отталкивала его, поднимаясь с постели, чтобы нервно расхаживать по шатру. Глупый рыжий щенок не стоит того, чтобы Руатта пожертвовал собой. Чародей откажется предать себя в ее руки в обмен на жизнь сына. Максимум, чего она добьется чтобы он отступил и не стал защищать Ланкмар от неизбежного падения. Когда она подчинит все девять княжеств, даже Руатта не сможет отвоевать их обратно. Могущество ее так возрастет, что она сравняется с Руаттой. И получит рычаг давления, ведь Ланкмар ему дорог, чародей не раз защищал его от бедствий. Стоит ли рыжий щенок чародея рубиновой тиары Ланкмара? Она жесткими пальцами задирала ему подбородок и долго смотрела в лицо. Альва, отчаявшийся понять эту женщину, покорно закрывал глаза. Ему тоже было страшно узнать, сколько он стоит в глазах отца.

Как верно предположил чародей, оба раза Александра узнала о снятии печати мгновенно. Сквозь защиту замка Руатты все же проскользнули несколько ярких и занимательных образов, которые неимоверно разгорячили ее кровь. Чародей не был скромником и ханжой. Тело его без одежды было так же прекрасно и совершенно, как она себе представляла. Да и смуглый здоровяк был хорош. С легким сожалением Александра подумала, что его придется отпустить вместе с рыжим красавчиком. Но не раньше, чем она вывернет ему мозги наизнанку и увидит в деталях все, что они с Руаттой вытворяли в постели.

— Вкусы у вас фамильные. Руатта в восторге от твоего жеребчика. Поставил его раком и трахает, аж пыль столбом, сообщила она Альве, наслаждаясь его ревнивой досадой. Интересно, нельзя ли в нем найти союзника против отца? Щенок должен завидовать папаше, такому великому, могущественному, юному и прекрасному. Рыжий красавчик выглядел достаточно молодо, но принять облик шестнадцатилетнего юноши, как чародей Руатта, уж точно не мог. А тебе-то он хоть раз давал в задницу?

— И неоднократно. Щенок улыбнулся так свысока, что Александра его чуть не ударила. Пожалела красивое личико. Может, я и похуже качеством, чем мой знаменитый родитель. И не трахал, в отличие от него, королей и эпических героев. Вкусы у меня скромные. Вождь самого большого племени Дикой степи меня вполне удовлетворял.

«И принц Древнего народа, потомок Дирфиона», мысленно добавил Альва. Про Итильдина Александра не знала. Пожелай она узнать, он не сумел бы ничего скрыть. Но у нее не было причин полагать, что в их многолетнем любовном союзе состояли трое, а не двое.

— Не боишься, что твой краснокожий вождь предпочтет оригинал, а не копию? Словами Александра била не хуже, чем раздавала оплеухи.

Альва фыркнул и сказал с куда большей уверенностью, чем ощущал на деле:

— Насколько я знаю обоих, они подерутся, и может, даже не фигурально. В бытность свою королевским военачальником кавалер Руатта нагнул половину Дикой степи и уж не даст Таро об этом забыть. Так что они померяются сволочизмом и блядством, а потом мирно разойдутся, причем каждый будет считать себя победителем.

— Мда, заметно, что ты поэт и дворянин, съязвила Александра.

Альва прикусил язык, чтобы не ответить что-нибудь колкое, за что можно было больно схлопотать. Предвидя окончание своего заточения, он несколько воспрянул духом и осмелел, а вот королева Арриана стала куда менее терпеливой. Оставалось всего три дня до исторической встречи в Миррали.

Святая земля на вид ничем не отличалась от обычной. Такая же каменистая почва, такая же жесткая колючая трава. Такое же солнце светит с небес, такой же сухой и прохладный воздух предгорий. Вдали высились горные вершины, покрытые снегом. Красивые декорации для встречи королевы Арриана и великого ланкмарского чародея. Последней встречи для обоих, если все пройдет как надо.

Руатта очень хорошо видел границы святой земли. Магическая энергия, свободно текущая сквозь ткань мироздания, ее огибала. Таких мест в Иршаване было немного. Магия здесь невозможна, а кровопролитие запрещено. Однако не стоило рассчитывать, что Александра станет уважать неписаные правила. От него она потребовала прийти без оружия, а сама собрала не менее ста отборных воительниц, вооруженных до зубов. Судя по знаменам, из племени Красных Лисиц, где она впервые завоевала власть. Лучшие и самые преданные ее бойцы. И ведь не постеснялась дать себе столь откровенную фору. Даже притом, что на святой земле, без магии, без оружия, Руатта не поставил бы на себя ни гроша. Пределы своих физических возможностей он знал.