Птица в клетке. Повесть из цикла Эклипсис (Затмение) - Тиамат Tiamat

— А я, между прочим, замышляю! Похитить моего государя из этой унылой богадельни! И немедленно, пока до твоей охраны не дошла весть, что настоящий кавалер Ахайре в Трианессе.

Улыбка Даронги погасла. Он вздохнул и отвел глаза.

— Рудра, мне девяносто восемь лет, если ты забыл, и в богадельне мне самое место. Ценю твой порыв, но задумайся, по пути ли великому чародею со смертным, одной ногой стоящим в могиле.

Рудра погладил его по щеке, заставив посмотреть на себя.

— Великого чародея больше нет. Моя магическая сила меня покинула. Такую цену я заплатил за возвращение сюда, и заплатил с радостью.

— Но как же… Даронги не успел договорить.

Рудра снял с пальца кольцо, и облик его изменился так разительно и внезапно, что в глазах Даронги на миг потемнело. На него смотрел худой, узколицый старик с проседью в тускло-рыжих волосах. Он выглядел несколько моложе своего настоящего возраста (кавалеру Руатте как раз должно было стукнуть ровно сто), но никто бы не узнал блестящего королевского военачальника за этим лицом с пергаментной кожей, прорезанной глубокими морщинами.

— Всего лишь иллюзия, мой друг, наложенная госпожой Дэм Таллиан, Леди Моря, магом Первого уровня. Даже ей не под силу обратить вспять старение чародея, лишившегося магической силы. Но тебе она может вернуть молодость в любой момент. И если ты все еще захочешь иметь что-то общее с такой дряхлой развалиной, как я…

— Рудра! Это просто смешно щеголять возрастом друг перед другом и обсуждать омоложение. Старость следует встречать достойно. Надеюсь, мне хватит тех лет, что отпущены судьбой, чтобы ты успел рассказать обо всех своих приключениях. Большего мне не нужно. Если, конечно, тебя на старости лет не потянуло на молоденьких.

Рудра рассмеялся и протянул к нему руки. Даронги встал и обнял его. Теперь он был готов умереть. Да что там, он желал умереть в этот миг, потому что больше нечего было желать и не к чему стремиться, кроме как вместе шагнуть за последнюю черту и не расставаться в загробном мире, буде таковой существует.

Но их время еще не пришло.

Они были слиты в объятии так крепко, что голос, пришедший из ниоткуда, коснулся слуха обоих одновременно, и слова были обращены к обоим:

— Вот мой прощальный подарок. Не оглядывайся назад с печалью. Смотри вперед с радостью. Жизнь начинается каждый день!

Что-то мелькнуло на периферии взгляда: насмешливые глаза, фиолетово-синие фамильные глаза династии Тизаннидов, возводящей свое происхождение к самой Ашурран, черные косы, рука в аляповатых перстнях, черный панцирь с королевским драконом Юнана. Рудра потянулся к видению, пытаясь удержать, но она пропала, только ветер с моря, напоенный солью, загулял по комнате, и смех, такой знакомый ему, затих вдали. А когда он повернулся к Даронги, то ахнул, несмотря на всю свою выдержку. Даронги стоял перед ним во всем блеске зрелости, когда только-только стал королем. Не юноша, не молодой человек, но мужчина, красивый до того, что глазам больно смотреть. Даронги тоже вскрикнул и схватил его лицо в ладони, потому что перед ним был генерал Рудра Руатта, невозможно великолепный и бравый, которому хотелось отдать честь прямо не сходя с места. Им снова было по сорок возраст, в котором закончился их двадцатилетний роман. Возраст, в котором можно было начать новый.

Таинственное исчезновение прежнего государя Даронги Дансенну наделало много шума в Криде. Кавалер Ахайре сообщил, что в Иршаване ему побывать не удалось, а долгое отсутствие вызвано пространственно-временной аномалией, имеющей место в Поясе бурь. Эта весть, по его словам, оказала удручающее воздействие на прежнего государя, которого он посетил по прибытии. Верноподданные и королевская семья не знали, что и думать. Слухи ходили самые разные: самоубийство, удаление от мира в горную обитель, собственная экспедиция государя в Западный край. Королева Ингельдин не стала объявлять национальный траур, как было бы в случае смерти отца, и не надела черное. Но во дворце месяц были запрещены балы и прочие увеселительные сборища, пышные наряды и громкая музыка.

Старый садовник, ухаживавший за кладбищем на острове Цистра, рассказывал, будто видел государя Дансенну в день его исчезновения у надгробий жены и сестры. Будто бы государь попрощался с ними и вышел из ворот кладбища рука об руку не с кем иным, как с собственным военачальником Руаттой. Это все очень напоминало старинные легенды о демонах, особенно то, что оба выглядели молодыми и прекрасными. Но слушатели решили, что видение объясняется куда более прозаически: старый садовник любил заложить за воротник. Больше никто в Криде не видел этих загадочных призраков. Но опять же, немного осталось тех, кто помнил, как выглядели в молодости король Дансенну и его военачальник. Если бы они вдруг волшебным образом помолодели, то могли бы жить где угодно никем не узнанные, ничем не связанные. Свободные.

…На исходе седьмого дня осады был взят дворец и последний сторожевой бастион столицы. Королева Александра Багрянородная, предводительница аррианок, первой ворвалась в тронный зал сердце Девяти княжеств Ланкмара. В гуще боя засверкал ее разящий клинок, словно молния, разрубая щиты и шлемы, рассыпая искры и брызги крови. Следом за ней в распахнутые двери волной хлынули воительницы-аррианки, и все было кончено. Последние защитники дворца умирали на мозаичных плитах тронного зала, заливая кровью изображения невиданных зверей и птиц. В это время уже весь город был захвачен, то тут, то там реяли белые флаги капитуляции и штандарты Арриана. По городу стлался черный дым Инисса горела. Александра подняла на острие меча рубиновую тиару Ланкмара и, показав с балкона ликующим аррианкам, бросила вниз, под копыта степных коней.

— Воины Арриана! крикнула она. Завтра вы увидите восход новой империи! Я положила к вашим ногам весь континент! О вашей доблести сложат легенды, и слава Арриана продлится тысячи лет!

— Александра!!! тысячеголосый клич ее войска был ей ответом.

«Я должна уйти сейчас, подумала она, слушая приветственные крики и бряцанье мечей о щиты. Сейчас, в минуту триумфа, находясь на вершине славы…» Она взглянула вниз, где на главной площади колыхалось море ярких плащей, перьев на шлемах, боевых знамен, блестели обнаженные клинки. Аррианки затаили дыхание, ожидая, что скажет их королева.

Что ж, вполне подходящие декорации для торжественного ухода. Александра вытянула из-под панциря талисман на цепочке, который всегда носила на шее. Она стиснула в ладони кристалл, чувствуя, как он начинает медленно нагреваться. Талисман засветился холодным голубоватым светом, и свечение его все усиливалось, пробиваясь сквозь ее сжатые пальцы. Несколько секунд до перехода…

— Воины Арриана! закричала она, вскидывая меч в ритуальном салюте. Я привела вас к победе, равной которой не одерживал еще никто из смертных и бессмертных. Я восстановила славу Арриана! Круг завершен, миссия моя окончена, и я покидаю вас…

Вздох удивления разнесся по рядам и стих вдалеке.

— …Я покидаю вас, ибо мой Небесный Отец призывает меня. Эрменгарда была моей правой рукой теперь я назначаю ее своей преемницей. Прощайте и пусть вами отныне всегда правят смертные!

«Врата!» мысленно скомандовала она. И Врата открылись. Голубое сияние начало окутывать ее фигуру, словно кокон. Она еще успела услышать, как крик разнесся над площадью:

— Идари! Идари!

Мания величия, констатировало ее «истинное я». Теперь они будут считать, что в облике Александры ими правила сама богиня Идари. «Они давно уже были в этом уверены, возразила бы на это Александра Багрянородная, и не будь моего маленького представления, ничего бы не изменилось».

Потом звуки и краски исчезли, и мир вокруг погрузился в голубую дымку. Началась новая страница, новый мир.

April 2007 — January 2011 © Tiamat