Паника, убийство и немного глупости - Оксана Обухова

– Надежда Прохоровна! – окликнул кто-то бабу Надю, и та, чуть вздрогнув (нервишки-то под основание подточены!), оглянулась. С крыльца корпуса А к ней торопился охранный Шеф. – Надежда Прохоровна, хочу сказать – все ваши слова подтвердились. Мы еще раз поговорили с Клариссой и Ангелиной Игоревной, расспросили моего парнишку Олега, который снег убирал, – все точно. Кларисса видела, как еще по снегопаду ваш племянник и Марина прошли из бара. Потом Ангелина Игоревна сказала, что сидела до самого окончания снегопада… Олег как следует вспомнил – на дорожке, которую он разгребал от снега, не было ни единого следа.

– А от реки и от леса через поляны их и сейчас нет, – буркнула Надежда Прохоровна. – Все по расчищенным дорожкам гуляют.

– Да. Так что спасибо. Избавили нас от лишней работы. У вас есть еще какие-нибудь наблюдения?

Надежда Прохоровна вздохнула. И начала изворотливо:

– Да вроде бы есть… Но боюсь ошибиться.

Я ведь еще не знаю всех постояльцев в лицо…

Можно мне в вашу книгу регистрации заглянуть?

Кто откуда и когда приехал… Кто местный, кто столичный…

Павел Павлович прищурился:

– Значит, угадал я. Есть у вас кое-что еще. Вы кого-то видели?

– Нет, – честно ответила бабушка Надя.

– Тогда зачем вам книга регистрации? Я уже тут краем уха слышал, вы с племянником кого-то разыскивали…

«Слышал, значит, – перепугалась Надежда Прохоровна. – Ох, не то ты слышал, Паша, ох не то!..»

– Это к вашему делу отношения не имеет, – отрезала. – Скажи лучше, Пал Палыч, ваши внимание обратили, как аккуратно Мариночку на постель уложили?

– Хотите сказать, у вашего племянника не хватило бы сил перенести такую тяжелую девушку, как Марина? – усмехнулся Шеф.

– Ну да, – смутилась баба Надя.

– Тогда – обратили.

– А сколько сильных мужиков в этих двух корпусах живет?

– Под подходящие параметры попадает несколько мужчин, – не стал лукавить с добровольной помощницей Шеф. – Но алиби у всех есть.

– А как же тогда…

Пал Палыч развел руками:

– Сами голову ломаем. И были бы благодарны за помощь, – сказал, но вдруг смутился, почесал в затылке. – Точнее, я буду благодарен. Князев у нас… как бы это выразиться…

– Мне не шибко доверяет, – догадливо подсказала баба Надя.

– Ну да. Ваш племянник вчера весь вечер провел с убитой, а позже труп обнаружил. Вы тоже на месте преступления до приезда опергруппы побывали…

– Значит, не верит он мне?

– Он же не слышал, как вы мне идею о снегопаде подкинули. Не мог проникнуться.

– Подумал, поди, в доверие втираюсь, – невесело хмыкнула бабушка Губкина.

– Ну-у-у, – совсем смутился глава охранников, – примерно так.

– Значит, поговорить я только с тобой, Палыч, могу?

– Увы, Надежда Прохоровна, и со мной не можете. Сегодня ночью я получил телеграмму из Краснодара – папа в тяжелом состоянии попал в больницу. У меня самолет через четыре часа. Я уже со всеми попрощался, лечу.

– А как же…

– Что – как же? – зацепился Шеф.

– Ну это… Я ж ничего здесь не знаю, мне бы поговорить с кем… – зачастила баба Надя. Ну что за невезение! Такой толковый мужик, и вдруг – уезжает!

– А о чем вы хотите поговорить?

– Да так… о людях. Кто где живет. Давно ли.

– О людях? – прищурился Пал Палыч. Огляделся по сторонам и внезапно улыбнулся: – Пойдемте. Представлю вас нашей местной знаменитости. Вы ведь еще толком с Ангелиной Игоревной не познакомились?

– Это которая в беличьей шубке? Полночи на веранде просидела?

– Да. Ангелина Игоревна главный режиссер областного драмтеатра. Сейчас, правда, уже на пенсии, но еще консультирует, помогает своим ученикам… Пойдемте, я вас познакомлю. Ангелина Игоревна часто отдыхает у нас, знает всех и вся, и уж если вам нужно с кем-то о постояльцах поговорить, то с ней удобнее всего. Она, так сказать, в теме. – Он подвел Надежду Прохоровну к крыльцу корпуса А, замер на секунду и, обернувшись, усмехнулся. – Вот чует мое сердце, есть у вас какие-то догадки. Есть? Надежда Прохоровна пожала плечами.

– За племянника боитесь?

– Да как сказать…

– Ну ладно, ладно. Надеюсь, когда приеду назад через несколько дней, вы для откровенности уже созреете.

Ангелина Игоревна Боровицкая выглядела существенно раздраженной: нервно топала по своему небольшому уютному номеру, причем была почему-то в уличной обуви – нарядных прошитых сапожках с кусочками меха и бусинами на голенищах.

– Проходите, проходите, – говорила, старательно скрывая досаду. – У тебя, Паша, опять какие-то вопросы? – Надежду Прохоровну за спиной рослого визитера она как будто не заметила.

– Не совсем, Ангелина Игоревна, – неловко вступил Шеф. – Хочу познакомить вас с Надеждой Прохоровной. Она очень помогла следствию, и у нее, в свою очередь, есть кое-какие вопросы, которые она следственной бригаде почему-то задавать не хочет… Не могли бы вы ей помочь с разъяснениями?

– С разъяснениями – чего? – спросила Боровицкая, с интересом разглядывая крупноносую бабушку, замершую у порога. В вязаном берете и добротном пальто с норковым воротником, та стояла у двери, пряча неловкость под маской несомненного достоинства.

– Да вот, я думаю, Надежда Прохоровна сама вам скажет…

Ангелина Игоревна чуть поспешно, перебивая, кивнула и задала странный вопрос:

– Паша, ваши все еще по крыльцу снуют?

– Есть немного, – с пониманием вздохнул Шеф.

– И когда все это закончится?

– Не знаю. Думаю, скоро. – И улыбнулся. – Ваше место заняли?

Ангелина Игоревна с досадой махнула рукой.

– А вы идите на крыльцо Надежды Прохоровны. Там тихо, никого нет.

Причина раздражительности главрежа на пенсии открылась, когда две дамы уже шагали к открытому крыльцу-веранде корпуса Б.

– Понимаете, Надежда Прохоровна, – на ходу говорила Боровицкая, – терпеть не могу, когда в комнате накурено. Хотя сама дымлю как паровоз уже лет сорок, задымленных помещений просто не выношу! Обычно выхожу перекурить на свежий воздух, сажусь в кресло на веранде – я всегда снимаю один и тот же номер на первом этаже шале – и дымлю в свое удовольствие.

Надежда Прохоровна оглянулась на корпус А, на крыльце которого развалились в креслах два парня: один в форменной милицейской тужурке, второй в штатском.

– Но сегодня на моей любимой веранде – полнейший бедлам!

Ангелина Игоревна шагала хоть и торопливо, но корявенько: помогала себе при ходьбе изящной тросточкой с костяным набалдашником. Милицейские работники, конечно, знать не знали, что оккупировали любимое место для перекура областной знаменитости, и теперь пожилая культурная дама поглядывала в их сторону весьма недовольно. Она, пыхтя, доковыляла до веранды, сразу опустилась в то самое кресло, где вчера сидела Кларисса, и, стремительно зажав трость между колен, достала из кармана шубки пачку «Мальборо». Зажала сигарету зубами и принялась обыскивать карманы.

– Надежда Прохоровна, у вас, случайно, за жигалочки нет? – спросила невнятно.

Мадам Губкина, не раз видевшая, каким нетерпеливым бывал Вася без папирос, с сочувствием покачала головой.

– Уф! Нашла! – Ангелина Игоревна с удовольствием затянулась, выпустила дым и только тогда переставила трость в угол веранды.

«И чего она так маялась? – усаживаясь в соседнее кресло, подумала баба Надя. – Шла б на свое крыльцо, молодежь ей место, поди, уступила бы… Вон, они там тоже дымят… – Потом подумала секунду и решила: – Наверное, они ей чем-то не понравились. Или суеты режиссер не любит – когда туда-сюда перед глазами бегают?..»

Боровицкая выпускала густой дым изо рта и ноздрей, былое напряжение уступало место расслабленности и умиротворению; Ангелина Игоревна уже приязненно поглядывала на соседку и думала: чем эта пожилая тетушка (кстати, похожая на Фаину Раневскую) смогла помочь следственной бригаде?

– Надежда Прохоровна, вы хотели меня о чем-то спросить?

Добродушное, слегка курносое лицо главрежа в едва заметных пятнах старческой гречки абсолютно избавилось от прежнего недовольства, Надежда Прохоровна пожевала губами и оформила первый вопрос:

– Ангелина Игоревна, вы тут часто отдыхаете?

– Несколько раз в год. Преимущественно в межсезонье: я сюда за тишиной приезжаю.

– А вы… знакомы с Вероникой? – Почему-то бабу Надю больше всего занимала та самая «пьющая извозчица», ни разу так и не появившаяся в обеденном зале отеля.

– С Вероникой? – Брови Боровицкой уползли вверх под пышную челку с рыжеватой, подкрашенной проседью. – Конечно. Она наша местная достопримечательность. Поэтесса.

– Ах, поэтесса… Да еще знаменитая…

– Ну, не совсем. – Ангелина Игоревна покрутилась в кресле, устраивая удобнее спину, и добросердечно, видимо в благодарность за приглашение покурить на чужом крыльце, спросила: – Вы откуда будете, Надежда Прохоровна?