С иголочки. Мужской костюм времен заката Российской империи - Никита Алексеевич Оводков

сапожной мастерской, Отто Зеебоде владел однотипными домами № 7–9 по улице Остоумова, в 1904–1906 годах состоял в обществе благоустройства Куоккала (Репино) и владел четырьмя дачными участками в Луутахентя. Многие мастерские, помимо заведений Вейса и Зеебоде, маркировали свои изделия, благодаря этому сохранившиеся экземпляры автоматически становятся обладателями интересного провенанса. Обычно маркировка заключалась в нанесении фирменных штампов на внутреннюю часть обуви, либо она вышивалась на язычке. Немного по-другому маркировали обувь европейские мастерские, а также заведения, находившиеся на приграничных территориях. Так поступали и в мастерской Алпо Колехмайнена в городе Выборг (Viipuri).

Алпо родился в 1880 году в Миккели, там учился в шведском лицее. Затем вместе с родителями переехал в Выборг. У семьи не было возможности оплачивать его образование, из-за чего он прекратил учебу и пошел работать в обувной магазин. В 1904 году он открывает уже собственное заведение. Согласно адресно-деловому справочнику по Выборгу за 1911 год, имел магазины на Торккелинкату, 1, 20 и в Кулмахалли (все три магазина располагались на одной улице, которая сейчас называется пр. Ленина, Кулмахалли – в доме 18). Помимо крупных мастерских, к которым причислены заведения Вейса, Зеебоде, Колехмайнена, на территории Российской империи существовали сотни и тысячи других мелких мастерских, которые не ставили на изделиях свои маркировки, выполняя порой особые заказы, например, обувь для занятий спортом. На рубеже веков на пике популярности была французская борьба, которая требовала от соперников не только физической силы, ловкости и выносливости, но и соответствующую экипировку. Например, обувь – борцовки. Они должны были быть изготовлены из мягкой телячьей кожи, иметь плотную шнуровку и высокое голенище, чтобы плотно фиксировать ногу во избежание травм, обладать тонкой, но прочной подошвой, а изнутри иметь льняную подкладку для соблюдения правил гигиены.

Клейма на подошве изделия выборгской мастерской Алпо Колехмайнена

У перечисленных мастерских судьба сложилась по-разному. Многие обувные предприятия прекратили свое существование в 1917–1918 годах. Дело Генриха Вейса продолжили его сыновья, и заведение работало в Петрограде вплоть до конца 1920-х годов. Оно состояло из двух частей: Торгово-промышленного товарищества «Генрих Вейс» и фабрики сапожного производства под тем же названием. О деятельности мастерской Отто Зеебоде после революции ничего не известно, скорее всего, она, как и многие другие, прекратила свое существование. Мастерская и магазин Алпо Колехмайнена продолжили свою работу, но уже на территории независимой Финляндии, вышедшей из состава Российской империи. В середине 1920-х годов по Выборгу ползли слухи, что Алпо разорился, но на самом деле заведение успешно отметило свой юбилейный, 25-й год успешной работы.

Совсем другая судьба оказалась у обувных петербургских гигантов. «Скороход» был национализирован в 1919 году и временно испытал на себе, как и многие другие, бремя Гражданской войны и общего беспорядка. К 1925 году ситуация, как и объемы производства, стабилизировалась, и к началу Великой Отечественной войны предприятие процветало. «Скороход» продолжал работать всю блокаду, а после войны началось восстановление производства, после чего наступил период процветания. «Треугольник» был национализирован в 1918 году, а в 1922-м он стал действительно «Красным». После минимального количества рабочих дней и объема выработки в 1918-1920-х годах, с провозглашением НЭПа производство начало налаживаться. В 1930-е годы предприятие достигло невероятных объемов продукции, больше 1/10 промышленности всего города Ленинграда.

Глава 16

«Рабочая униформа» мужчины

Традиции русской моды, выражавшиеся в ориентации на западные образцы, были заложены Петром I еще в начале XVIII века. Его подход был довольно радикальным и заключался в отказе от культурных традиций и в подражании европейским соседям. Спустя почти два века после выхода указа Петра состоялся костюмированный бал, посредством которого Николай II хотел донести идею, что «под его покровительством неорусский стиль станет единственным выразителем русской культурной традиции»[117]. Участники бала чувствовали себя неловко в тяжеловесных русских нарядах, и в полной мере неорусский стиль не прижился в России, что послужило еще одним доказательством успеха портновской революции Петра Великого. Несмотря на неорусские течения, возникавшие время от времени в русской моде, основным ориентиром для русской городской моды, в том числе мужской, была Европа – Вена, Лондон, Париж.

В русской мужской моде присутствовал как минимум один элемент, помимо рубахи-косоворотки, который не бытовал в Европе и США. Это подтверждается отсутствием сохранившихся образцов в иностранных коллекциях, а также мы не наблюдаем его на исторических фотографиях Европы и США. Таким предметом является эластичный и широкий пояс с кожаным кармашком для часов. Точное происхождение этих поясов неизвестно. Некоторые исследователи сообщают нам о том, что такие пояса носили рабочие с пиджачными костюмами-двойками[118], но чаще всего они мелькают на фотографиях с одеждой для активного досуга, например, в костюме для лодочной прогулки[119] или для езды на велосипеде – одним словом, в таких условиях, когда часы могли вывалиться из кармана без надежно закрепленного на кнопку клапана. В России к концу 1900-х годов, пояса стали «народными», они были доступны для всех в мелочных лавках и носились представителями совершенно разных слоев населения, от учащегося и рабочего до императора Николая II.

Несмотря на весьма редкие упоминания этих предметов современниками эпохи, а после них и исследователями костюма нашего времени, описания этих поясов периодически встречаются в творчестве русских писателей. Обычно они мелькают там кратко, в виде пары слов «широкий пояс» или «резиновый пояс», и становится не совсем очевидно, о чем идет речь, как будто бы о вполне обыденном аксессуаре. Такие пояса ярко описывает В. В. Набоков, крепко связывая их с ушедшей эпохой и территорией той страны, которую он навсегда покинул в 1919 году. Сначала среди вещей А. И. Лужина его невеста находит «холщовый кушак с металлической пряжкой в виде буквы S и с кожаным карманчиком сбоку»[120], а затем в летних воспоминаниях Слепцова его сын рукой «теребит цепочку и кожаный кошелек на широком поясе»[121].

Студийный портрет молодого мужчины в форменной тужурке и со спортивным поясом, июль 1912 г.

Студийный портрет двух молодых мужчин, на одном из них спортивный пояс поверх косоворотки, 1912 г.

Носили пояс в составе костюма по-разному, в жаркое лето его надевали поверх линии соединения брюк и заправленной в них рубашки, с кепкой, фуражкой (картузом) или канотье.

Спортивный пояс, начало XX в.

В чуть более прохладную погоду