Особое мнение - Филип Киндред Дик

Не думай, больше я их не позову! Ни разу больше не позову! – заговорила она, семеня следом за Риком к лестнице. – Все это в прошлом!

Рик двинулся наверх. Сильвия, приостановившись, проводила его взглядом, опустилась на нижнюю ступеньку, ссутулилась, поникла головой и замерла – крохотная, обиженная до глубины души, в грубом рабочем комбинезоне и громадных, подбитых стальными подковами башмаках.

Отомкнув замок, Рик вошел к себе.

Предвечернее небо за окнами потемнело, налилось яркой, густой синевой. Белые крыши соседних домов искрились в лучах заходящего солнца.

Все тело мучительно ныло после долгой езды. Едва волоча ноги, Рик доковылял до ванной. Квартира казалась чужой, незнакомой, и отыскать ванную удалось не без труда. Наполнив раковину горячей водой, он закатал рукава, подставил руки под тугую, обжигающую водяную струю, ополоснул лицо, на миг поднял взгляд… и похолодел от ужаса.

Заплаканное лицо, отраженное в зеркале, исказилось в гримасе отчаяния. Разглядеть его толком Рик не сумел: отражение расплывалось, подрагивало, рябило. В серых глазах под вьющейся темно-русой челкой поблескивали искорки страха, алые губы дрожали, на шее под подбородком лихорадочно трепетала кровеносная жилка. Взгляд, устремленный на него из зеркала, исполнился беспросветной тоски… а еще секунду спустя склонившаяся над раковиной девушка выпрямилась и поднесла к лицу полотенце.

Вытершись насухо, она развернулась, вздохнула, вышла в гостиную, озадаченно огляделась, рухнула в ближайшее кресло и устало смежила веки. Усталость валила с ног, сердце щемило от горя.

– Рик, – умоляюще забормотала она, в недоумении покачав головой, – постарайся помочь мне, пожалуйста! Я ведь вернулась, правда? Пожалуйста, Рик! По-моему, теперь-то все хорошо…

Фостер, ты мертв!

Школа всю жизнь казалась Майку Фостеру худшей мукой на свете, а сегодня этой муке не было видно конца. Покончив с плетением пары гермокоробов, Майк откинулся на спинку стула и замер, безучастно глядя, как вокруг трудятся одноклассники. За стенами из бетона и стали холодно, равнодушно сияло заходящее солнце. В воздухе веяло осенней прохладой. На горизонте ярко сверкали всеми оттенками зелени поросшие лесом вершины холмов. Над городком лениво кружили несколько кораблей ГАСО[2]…

…а над столом Майка громадной, зловещей тучей нависла миссис Камминг, учительница, без единого звука подошедшая сбоку.

– Так, Фостер! Ты что, уже закончил?

– Да, мэм! – с жаром подтвердил он, отодвинув от себя короба. – Можно идти?

Миссис Каммингс критически оглядела его работу.

– Хм… а с изготовлением ловушек у тебя как дела?

Майк поспешно извлек из стола затейливую ловушку для мелкой дичи.

– Тоже готово, миссис Каммингс! И нож готов, вот!

Отложив ловушку, он продемонстрировал учительнице бритвенно-острый клинок, собственноручно выточенный из куска старой бензиновой бочки со свалки. Миссис Каммингс, подхватив клинок двумя пальцами, со знанием дела щелкнула по нему ногтем и скептически хмыкнула.

– Хрупковат, – объявила она. – С заточкой ты перестарался. Один раз воспользуешься – потеряет всю остроту. Спустись-ка в центральную оружейную лабораторию, хорошенько присмотрись к их ножам, а после переточи свой. Сделай режущую кромку потолще.

– Миссис Каммингс, – взмолился Майк Фостер, – можно, я завтра его переделаю, а сейчас пойду? Можно?

Весь класс с интересом уставился на него. Майк Фостер отчаянно покраснел. Выделяться, становиться предметом общего внимания он не любил и обычно избегал всеми силами, но сейчас ему очень, очень нужно было уйти. Оставаться в школе он больше не мог ни минуты.

– Завтра по расписанию практика, день земляных работ, – непреклонно пророкотала миссис Каммингс. – На нож времени не останется.

– Останется, – поспешно заверил ее Майк. – После практики сделаю!

– Нет. С земляными работами у тебя неважно, – напомнила почтенная пожилая дама, смерив взглядом тонкие, точно спички, руки и ноги мальчишки. – Уж лучше закончи нож сегодня, а завтра весь день как следует поработаешь на полигоне.

– Да какой прок в этих земляных работах?! – в отчаянии воскликнул Майк Фостер.

– Умение копать необходимо каждому, – терпеливо объяснила миссис Каммингс.

Со всех сторон захихикали, но учительница укротила весельчаков одним взглядом из-под сдвинутых бровей.

– Насколько оно важно, известно всем, – продолжала она. – Стоит начаться войне, вся земная поверхность превратится в сплошные руины. Каждому, кто хочет выжить, придется много, усердно копать, не так ли? Полагаю, суслика, роющего землю под корнями деревьев, все видели хоть раз в жизни? Зачем ему это? Затем, что внизу, под землей, для него непременно отыщется нечто ценное, и суслик об этом знает. Вот и нам с началом войны предстоит превратиться в маленьких рыжих сусликов, а потому всем необходимо научиться копать, извлекать из-под развалин полезные, нужные вещи: ведь больше их взять будет неоткуда!

Майк Фостер, повесив голову, ковырнул пальцем злополучный нож, а миссис Каммингс, отойдя от него, двинулась вдоль прохода между рядами столов. Двое-трое одноклассников, осклабившись, презрительно захихикали, однако Майк, целиком поглощенный собственным горем, этого не заметил. Умение копать ему не поможет. Не пригодится. Умрет он сразу же, как только поблизости разорвутся первые бомбы. И никакие прививки, никакие уколы, безжалостно вогнанные доктором в плечи, в бедра и в зад, не пригодятся тоже. Сколько карманных денег потрачено зря: ведь мертвому никакие бактерии уже не страшны! До смертоносных эпидемий он, Майк Фостер, попросту не доживет. Не доживет, если только не…

Вскочив, он догнал миссис Каммингс возле учительского стола и с мукой в голосе выпалил:

– Прошу вас… мне очень нужно уйти. Сделать кое-что нужно.

Миссис Каммингс устало, раздраженно поджала губы, но, оценив испуг во взгляде мальчишки, решила повременить с гневной отповедью.

– Что стряслось? – осведомилась она. – Тебе нездоровится?

Майк Фостер замер на месте, не в силах произнести ни слова. В классе оживились, захихикали, зашушукались, радуясь новому развлечению.

– Тихо! – прикрикнула на развеселившийся класс миссис Каммингс, постучав о стол ручкой, а с Майком заговорила чуть мягче: – Послушай, Майкл, если у тебя что-то не ладится, спустись в психологический кабинет. Какой смысл работать в состоянии внутреннего конфликта? Мисс Гровс с радостью приведет тебя к оптимуму.

– Нет, дело не в том, – промямлил Фостер.

– Так в чем же?

Класс встрепенулся, загудел, наперебой отвечая за Фостера, лишившегося языка от унижения и жалости к себе самому:

– Его отец – антигот! У них и бункера своего нет, и к Гражданской Обороне он не приписан! Да что там бункер: его папаша даже взносов на ГАСО не платит! Так и живут!..

Миссис Каммингс воззрилась на онемевшего от стыда мальчугана, в изумлении подняв брови.

– У вас действительно нет убежища?

Майк Фостер уныло кивнул.

– Но…

Охваченная странными чувствами, учительница осеклась. Она собиралась сказать: «Но ведь здесь, наверху, вы погибнете», – однако в последний момент передумала.

– Но где же ты укроешься в случае надобности?

– Нигде, – снисходительно