Женщина, которой я хотела стать - Диана фон Фюрстенберг

не отсутствие музыки – я просто-напросто забыла распорядиться насчет нее. После службы я организовала поминки для друзей в квартире Эгона, но, похоже, совершила большую ошибку, отдав распоряжение, чтобы его тело доставили из церкви обратно домой. На закате кортеж из трех машин, за рулем которых были красивые элегантные водители, выехал в Австрию.

Похороны Эгона были назначены на понедельник. До Зальцбурга мы летели на самолете Барри, с нами были сестра Эгона Ира и ее сын Губерт. Когда мы приехали в Штробль-ам-Вольфгангзе, гроб с телом Эгона уже стоял в библиотеке в доме в их родовом поместье Hubertushof на озере Вольфгангзе недалеко от Зальцбурга. Это огромный старинный охотничий дом, который передается из поколения в поколение по мужской линии семейства Фюрстенберг и теперь принадлежит Александру. Повсюду были цветы. Там у меня наконец появилось время сесть рядом с Эгоном и попрощаться с ним по-человечески.

Мы знали друг друга с восемнадцати лет. Мы вместе выросли, вместе развлекались, вместе играли во взрослую жизнь, вместе стали родителями. С момента нашей первой встречи наши отношения претерпели множество изменений, но мы никогда не переставали любить друг друга. И вот его не стало.

Я вышла прогуляться в сад, вернулась, села за стол в библиотеке и написала ему письмо. Я специально выбрала очень тонкую бумагу, чтобы ее можно было сложить в маленький квадратик, и положила на сердце, запихнув себе в белье. Приехали его друзья и члены семьи, подали напитки и легкие закуски. В двенадцать часов гроб с телом Эгона поместили на повозку, запряженную лошадьми. Мы вышли из дома и медленно направились к маленькой церквушке в центре деревни в сопровождении группы музыкантов. Озеро блестело в лучах солнца.

На этот раз у нас была органная музыка, и служба получилась очень проникновенной. Татьяна прочитала речь, которую написала сама, – она была настолько прекрасной, что я потом напечатала ее, чтобы сохранить на память. Затем все двинулись за гробом к небольшому церковному кладбищу, где Эгона похоронили в семейной усыпальнице рядом с его предками. Его похороны ознаменовали конец давней традиции. Он стал последним Фюрстенбергом, похороненным там, потому что в склепе больше не осталось места. Когда настала моя очередь сыпать землю в могилу, я достала письмо, которое держала на груди, и бросила на гроб. Эгон всегда любил и хранил мои письма, это останется с ним навечно.

* * *

Несмотря на то что идея расстаться с Эгоном принадлежала мне, я не находила себе места – это свойственно большинству женщин, когда заканчиваются отношения, которые много значили. Мне было всего 26 лет. Ясю Гавронскому, красивому итальянскому журналисту польского происхождения, было за тридцать. Он был нью-йоркским репортером итальянского телеканала и лучшим другом дяди Эгона Джанни Аньелли. Дружба и романтическая связь с Ясем помогли мне самоутвердиться, что для меня было очень важно после разрыва с Эгоном. Поначалу мы держали наши любовные отношения в тайне. Как-то летом, когда дети были с бабушками, он пригласил меня поехать с ним на остров Понца, где у него был дом. Каждый день на закате мы поднимались на вершину горы и шли вдоль всего острова к маяку. Там я впервые для себя открыла прелесть пеших прогулок, и до сих пор, когда мы бываем на Понца, мы с Барри и всей семьей всегда ходим на прогулку по тому изумительному маршруту.

С Ясем я провела свою самую первую ночь в поместье Cloudwalk. Это был канун Нового, 1973 года, мы готовили бараньи ребрышки и пили шампанское, поднимая тосты за Новый год, мой новый дом и новую жизнь. Ясь был тем человеком, кто начал подстригать растущие возле дома сосны, с ним же я отправилась на свою первую долгую прогулку по тем краям. Очень образованный и добрый, Ясь был в браке, но они с женой не жили вместе. Он не хотел серьезных отношений, да и я, в общем-то, тоже. Тот период был для меня временем исцеления, приятным и легким. У меня почти не было свободного времени: дома меня ждали дети, на работе – мои платья. Ясь был моим личным островком спокойствия, хотя и дети с ним хорошо ладили.

На работе чувствовалось, что настоящий успех уже не за горами. Платье с запа́хом уже появилось, и продажи шли очень хорошо. Я путешествовала по всей Америке, и мое имя знали в каждом доме. В моем нью-йоркском доме я жила с мамой и детьми. Мы вместе ужинали, а когда они шли спать, я выходила в свет. Я чувствовала себя свободной и уверенной в собственных силах. Было непросто все это совмещать, но это был мой выбор, и он того стоил. Надев высокие каблуки, я с удовольствием разъезжала по стране с небольшой сумкой, набитой платьями из джерси. Настала моя очередь почувствовать свободу и экспериментировать. Во время командировки в Лос-Анджелес за одни выходные я успела пофлиртовать и с Уорреном Битти, и с Райаном О’Нилом. Мои мечты о мужской жизни в женском теле становились реальностью. Для молодых, красивых и успешных жизнь в 70-х была прекрасна.

А потом я встретила Барри Диллера.

Мне было 28, когда Барри ворвался в мою жизнь и нашу семью. Я не могла и подумать, что этот загадочный успешный тридцатитрехлетний руководитель киностудии станет таким важным человеком для меня и моих детей. Мы оба были молодыми магнатами: он – новый руководитель Paramount Pictures, я – молодая владелица успешного модного бренда. Я читала о нем, но даже не догадывалась, что после нашего знакомства на вечеринке, которую я устроила в своей нью-йоркской квартире для влиятельного голливудского агента Сью Менджерс, нас обоих захлестнет страсть. Я помню, как он зашел в квартиру, в которой уже было полно народа, помню, как Сью представила нас друг другу, помню его низкий властный голос и помню, как подумала, что было бы интересно иметь такого друга, как он. Он пробыл недолго, но позвонил мне на следующее утро и пригласил на ужин в тот же вечер. Когда он приехал за мной, его ждал сюрприз – я приготовила ужин дома. Мы поели, немного посидели. Обоим было неловко, и он вскоре уехал.

На следующий день я улетела в Париж. Он звонил мне каждый день, его голос был полон соблазна, и через несколько дней он внезапно спросил: «Не хочешь приехать в Лос-Анджелес на выходные?» Почему бы и нет, подумала я – его повелительный тон пробудил во мне любопытство. Вперед, навстречу приключениям. Рейс из Парижа в Лос-Анджелес был с посадкой в Монреале. Помню, как искала телефонную будку, чтобы позвонить Ясе. Я рассказала