Грушенька и сын шейха - Зинаида Хаустова

непонятными чувствами. Наверное, я не должна больше общаться со Степаном, если влюблена в другого. С другой стороны, просто проигнорировать как-то некрасиво.

— Привет, Степа! — отвечаю в трубку.

— Груша, привет! Мне чертовски жаль, что ты уволилась. Наш график теперь совершенно не совпадает. Хочу заранее пригласить тебя в кино в субботу, — в голосе Бобрешова звучит неприкрытая жажда. Мне даже жалко его. Вижу собрата по несчастью, страдающего от неразделенного чувства. Наверное, не стоит его сразу посылать.

Ежусь и готовлюсь врать.

— Степан, я на субботу уже договорилась погулять с соседкой. Давай в воскресенье на утренний сеанс, — чувствую себя последней врушкой, но теплоход я хочу только для себя. Компания в виде Бобрешова мне точно не нужна.

— Хорошо, — Степан разочаровано выдыхает, — я посмотрю расписание и перезвоню.

— Степа, я уже открыла. Давай в «Пять звезд». В 9 в воскресенье какое-то французское кино, наверное, хорошее. Встречаемся у метро? — получаю согласие и жму на отбой. Подняв глаза, наталкиваюсь на недовольный изумрудный взгляд. Как давно Глеб здесь стоит?

— Аграфена, зайдите ко мне через десять минут.

Десять минут уходят на то, чтобы успокоиться, и я направляюсь к кабинету Князева. Там уже сидят Аня и ее зам по колл-центру. Глеб опять бросает на меня прожигающий недовольный взгляд. По телу пробегает волна дрожи.

— Я хотел бы, чтобы в рабочее время люди работали, а не занимались организацией досуга, — голос Князева сочится ядом.

Я киваю и виновато опускаю глаза. Анна удивленно оглядывает меня, потом Глеба. Последний берет себя в руки и уже спокойнее переходит к рабочей повестке:

— Я хочу запустить чат на сайте. Нам нужны будут отдельные операторы на чат. Все скрипты нужно проверить на грамотность. Когда текст озвучивают по телефону, ошибки не критичны, но при копировании в чат бросаются в глаза.

Непроизвольно глубоко вздыхаю. Вера увольняется, еще и чат. Князев реагирует на мой вздох, как бык на красную тряпку:

— Аграфена, у вас есть возражения? — его недовольство мной выходит на какой-то новый уровень. Сейчас даже не верится, что какие-то полчаса назад он азартно проталкивал мой дурацкий сценарий.

— Нет, никаких возражений. Просто Вера увольняется, — не заканчиваю свою мысль, но Князев ее улавливает.

На миг выглядит виноватым, а может мне просто померещилось.

— Это не оперативный объем. Мы только заключили контракт с техническим подрядчиком. Просто я хочу, чтобы вы были в курсе перспективных работ. Спасибо. Все свободны.

В коридоре Аня хватает меня за запястье и шипит:

— Что у вас с Глебом?

— Ничего. Просто ему не понравилось, что я общалась с Бобрешовым в рабочее время, — виновато пожимаю плечами.

Макарова выдыхает и расслабляется.

— Хорошо. Значит мне показалось. Я сегодня заеду к вам с Викой. Гоша к родителям собирается, а я соскучилась.

Вечером задерживаюсь на работе. Когда приезжаю домой, Макарова встречает меня неприкрытой агрессией:

— Ракитина, что за мужик мешает тебе нормально дышать? Если это Князев, ты последняя дура. Я тебе расскажу, что будет дальше. Он тебя потрахает пару-тройку месяцев, а потом выживет. Или ты сама уволишься, когда он при тебе будет кадрить очередную телку. Опыта у тебя будет недостаточно, новую работу ты не найдешь, — Аня переводит дыхание, — это работа, здесь должно быть табу на секс. Трахнись уже с Бобрешовым и успокойся. Хоть он и лузер, но безопасный хотя бы.

Складываю руки на груди.

— Это бред. Я не буду спать с Бобрешовым. Я его не люблю.

— Глеб тоже на тебя глаз положил, — игнорирует мои слова Анна и продолжает интересующую тему, — я первый раз видела, чтобы он так взбесился. Люди часто косячат по рабочим вопросам. Глеб строг, но спокоен. Такую отповедь я наблюдала в первый раз. А это значит, Ракитина, что возможна атака. И ты со своей невозможностью дышать падешь при первом ударе. Нашла в кого втюриться, дура!

Не могу больше все это слушать. Ухожу в свою комнату и запираюсь на замок. Не день, а сплошные эмоциональные качели. Жутко хочется плакать.

Почему дура? Это просто провидение. Я не виновата, что нас свела судьба. Что рядом с ним путаются мысли и микроразряды прошивают тело. Я над всем этим не властна. И нет никакой гарантии, что подобное возможно с кем-то другим. Может ли работа быть важнее судьбы?

Просто кому-то судьба дает целую жизнь, а кому-то два-три месяца. Это не значит, что нужно ими разбрасываться.

Устала жутко. Падаю на кровать и засыпаю.

Проваливаюсь в беспокойный сон. Сбегаю на верблюде из своего шатра в Россию. Всю ночь пытаюсь найти какую-то работу, но у меня мало опыта, и меня никто не берет.

Глава 23. Поток

Аграфена

В субботу просыпаюсь раньше будильника. На губах расползается легкая улыбка. Сегодня день пройдет так, как я хочу. Одиночество, созерцание, поток мыслей. Такой же неспешный, как течение воды за бортом.

Протягиваю руку за телефоном. Еще рано, но только не для бабушки. Она встает вместе с солнцем. Набираю номер и слушаю гудки.

— Доброе утро, Грушенька! — раздается родной голос.

— Привет, бабулечка! Как твое здоровье?

Слушаю новости всего дачного кооператива, в котором бабушка проводит лето. Чувствую тепло в груди и улыбаюсь.

Жму на отбой и иду в ванную. Вика еще спит, поэтому не тороплюсь побыстрее освободить помещение. Не спеша наслаждаюсь водными процедурами и тихо напеваю Try Pink.

Возвращаюсь в комнату. Просматриваю демотиватор, который прислала Аня. Наутро после того вечера она извинилась за агрессивное поведение, но до сих пор чувствует дискомфорт, поэтому заваливает меня веселыми картинками.

Вздыхаю. Макарова бывает грубой, но она все правильно тогда сказала. Я должна быть ей благодарна за взгляд со стороны и напоминание, что нужно держаться от Глеба подальше.

Надеваю романтический сарафан, подчеркивающий мои созерцательные намерения. Накидываю на плечи шаль. Бесшумно выскальзываю из квартиры.

На Киевскую приезжаю заранее и захожу в «Европейский» на фуд-корт. Обед на теплоходе я не оплачивала, поэтому плотно завтракаю.

Иду к пристани, наслаждаясь лучами солнца, которые согревают кожу после кондиционированного воздуха торгового центра.

С Князевым сталкиваюсь прямо перед трапом. Минутой раньше, минутой позже и мы могли не пересечься за все время речной прогулки. Он поражен не меньше меня и на мгновение теряет дар речи, а потом внезапно переходит на «ты».

— Что ты здесь делаешь? — жадным взглядом пробегается по моему наряду.

— Сажусь на теплоход. А ты? — отворачиваюсь и смотрю на воду, потому что от вида Глеба в неформальной одежде перехватывает дыхание. Сейчас он похож на того Князева, которого я когда-то встретила в лесу.

— Вышел встретить