Шесть баллов по Рихтеру - Екатерина Алексеевна Каретникова

старше своих лет. То есть, точно я не знала его года рождения, но в сети писали, что он учился в последнем классе школы. А сейчас он смотрелся совсем не как школьник, а как взрослый, измотанный донельзя человек.

– А та девушка? – вдруг вспомнила я. – Которая была с нами? Ты ее не видел здесь?

– Ну как же не видел? Очень даже. Это тебя отнесло в кусты. А она вцепилась в меня, как…

Он махнул рукой, так и не подобрав сравнения.

– И что?

– А потом, уже здесь, она сразу же заорала дурным голосом. Пришли охранники, она бросилась одному из них на шею. Кричала: «Папа! Папа!»

– Она с ума сошла?

– Нет. Это был действительно ее отец.

– Как?!

Вик пожал плечами:

– Думаешь, я все про нее знаю? Я ее просто люблю.

– Любишь? – изумилась я, но быстро пришла в себя. – Тогда понятно.

– Что тебе понятно?

– Почему вы так смотрели друг на друга. И почему мне показалось, что она меня ненавидит. Но ты же мог ей все объяснить. Кто я и кто ты. И что между нами ничего нет. Просто мы случайно встретились. Но шансов на эту встречу было семьдесят из ста. Потому что нормальный выход из города один, я точно решила уйти, а ты… Ты – проводник. Ты все время ходишь туда – сюда.

Вик слушал меня молча. Я остановилась. Нечего мне было больше рассказывать. Не про то же, как я сходила с ума, когда пропали мама с папой. Как надеялась, что они вернутся. А потом пришел участковый и сказал: нет, не вернутся. Никакой надежды, они не пропали. Они погибли, когда какие-то бандиты обстреляли их научно-исследовательский институт.

– Ну ладно, что теперь? – вздохнул Вик. – А откуда у тебя палатка, которой ни в одном магазине не купишь? Кстати, я даже не уверен, что она бы не защитила от дождя. Блин. Надо было проверить.

– Надо.

– Но вы же уперлись, как козы – хочу под дождь, надо под дождь.

– Теперь мы виноваты?

– Да что значит виноваты? Решили так, значит, решили. Никто не виноват. И все.

Я хотела разозлиться, но после этих его слов уже не смогла.

Я вспомнила, как меня трясло и крутило, и подумала, что он прав. В этом. А во всем остальном мы полные идиоты.

– А знаешь, что странно? – сказал вдруг Вик. – Видела шрам у нее на лбу?

– Видела.

– А здесь его не стало. Как будто смыло дождем.

Вик договорил и перевернулся на бок.

– Слушай, что-то мне как-то, – начал почти нормальным голосом и вдруг сполз до шепота. – Совсем не так. У тебя аптечки нет?

– Выпала из рюкзака, пока нас сюда несло. Я карман не закрыла. Ой, и фонари пропали.

– Блин. Значит, придется этих звать.

– А как их звать-то?

Вик усмехнулся. Лицо у него стало совсем бледным, на лбу выступил пот.

– А вот так.

Он повернулся к стене и кулаком изо всех сил стукнул по деревянной панели. Я испугалась, что он разобьет костяшки пальцев, но он не разбил. Зато панель скрипнула и повисла боком.

– Думаю, достаточно, – пробормотал Вик. – Сейчас явятся. Только ты знаешь, что? У двери не стой. Целее будешь.

Глава третья. Двери открывают ночью

Они пришли быстрее, чем я успела спрятаться за шкаф. Вернее, я не успела решить – буду прятаться или не стоит. Двери открылись, и в комнате появились две фигуры в черном. Нет, они совсем не были похожи на тех людей в военной форме, которые привели меня сюда. Они вообще не были похожи на людей. Скорее, на черные сгустки материи, легко меняющей форму.

Но это мне сперва так показалось, от страха. Чуть позже я поняла, что впечатление появилось из-за того, что фигуры были полностью укрыты блестящей тканью. Ни лиц не видно, ни рук, ни ног – ничего.

– У нас не принято ломать, – прошелестела одна фигура. – Понимаете?

Голос был похож на шепот, но звучал отчетливо.

– А у вас принято запирать больных без врача и без лекарств? – спросил Вик.

Я бы тоже, может, о чем-нибудь спросила бы, если б от страха язык не прилип к нёбу.

– Кто болен? – спросила вторая фигура. – Девушка?

Она направилась ко мне, и я отчаянно замотала головой.

– Нет, – ответил Вик. – Я.

– Хорошо, – ответил первый. – Мы пришлем врача. Но если вы что-нибудь еще сломаете или попытаетесь это сделать, из карантинного комплекса вас придется переправить в карцер. И там вам вряд ли будет приятнее болеть.

– Он ничего не будет ломать, – наконец смогла заговорить и я. – Он просто не знал, как вас еще позвать.

Первый кивнул. Ну, по крайней мере, его верхняя часть чуть-чуть наклонилась, как это бы произошло с человеком, если бы тот кивал.

А потом он оказался у стены, прикоснулся к какой-то панели, и та отодвинулась. А мы увидели кнопки. Собственно, с этими кнопками мог бы разобраться кто угодно. Как позвать на помощь. Как открыть дверь в санузел. Как заказать еду. Оказывается, и это было возможно.

– Спасибо, – сказал Вик. – Может быть, тут есть и аптечка? Тогда не стоит беспокоить врача.

– Аптечка есть, – ответила я, глянув еще раз на кнопки.

Пока мы разговаривали, наши гости, а, вернее, хозяева переместились к дверям.

– Надеемся, что с вами все будет в порядке, – сказал первый. – Но, если понадобится помощь, вы знаете, что делать.

– Спасибо, – ответила я.

Фигуры направились к двери, не прощаясь. Я тоже ничего больше не стала говорить, а Вик вообще отвернулся к стене.

Лучше бы я тоже отвернулась. Но я зачем-то смотрела на переливающуюся черную ткань, которая сначала покачивалась, как покачивались бы плащи, накинутые на людей, а потом в одно мгновенье съежились и стекли черными лужицами в щель под дверью.

Я завизжала. Вик вскочил, но тут же схватился за спинку кровати, как будто иначе упал бы.

– Ты что? – спросил он.

– Они не люди, – прохрипела я.

– Да сейчас! – усмехнулся Вик. – Обычные охранники. А это костюмы у них такие, защитные. Оригинальные, конечно. Но визжать-то зачем?

– Это не костюмы! И это не люди! Они у двери превратились в лужу. Понимаешь ты? Превратились в лужу и утекли.

Вик посмотрел на меня внимательно.

– Ты что-нибудь здесь ела? Или пила?

– Ничего, – растерялась я. – Я же не знала, что тут можно. Я думала – потом.

– Значит, это не от еды. Значит, это твоя психика так реагирует на переход. Ничего. Погаллюцинирует и перестанет.

– Это была не галлюцинация! – разозлилась я. – Я