Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского - Антология

Шагал VI

Кто любит рассуждать про чудоВсегда рыдает без трудаДля слуха следуют отсюдаРасцветки горести и худаИ слезы жиже чем вода

Художник истинный однакоУмеет зримым пренебречьОн жрец незнаемого знакаОн зритель звезд не зрящий мракаТак пенье далеко не речь

Он прячет мысли как занозыКак птиц что могут жить в тишиВ музее сплошь метаморфозыЗевака мнит что видит розыА это боль живой души

Сменилась жизнь по всем приметамСменились век и человекЛюбовь и та иная цветомИ ведь не зря опасен летомСредь папоротников ночлег

Осенний день в осенней рамеКричит стекольщик прямо ввысьЯ медленно бреду дворамиСмотрю на все чего во храмеНе взвидишь сколько ни молись

Но в зимнем отсвете последнемЗабыв о стаже временномСад облеку покровом летнимИ угощу двадцатилетнимКак прежде молодым вином

Шагал VII

Под телегой под рогожейЛег поспать я где петухИ собака спали рядомВсе бело бело как пухИ ни с чем ни с чем не схоже

Только спать ли в самом делеШум в селе стоит с утраСнег куда не кинешь взглядомЗначит кур будить пораЧтоб на яйцах не сидели

Примечаю напоследокЧей-то черный кожушокСнегопадом снегопадомСнеговик подай урокКак смешней гонять наседок

Скоморохи скоморохиВашей прыти как займуЧтобы сесть на солнце задомЧтоб затеять кутерьму

Ох веселые пройдохи

Шагал IX

Как хороши твои цветаХудожник горький дух миндальныйЛюбви живой любви печальнойТы кистью служишь неспроста

Ты без конца рисуешь детствоЛюбовь когда еще нежныДля сердца давний дух весныНеотклонимое наследство

Тебе и с крыши слезть невмочьС нее на мир глядеть способнейИ рисовать точней подробнейПрохожих и родную ночь

Уходит время не ловиКартины все-таки не сетиВновь на твоем автопортретеПечаль законченной любви

Шагал XV

Кто нарекает вещь хотя молчитКто отворяет двери на ветруКто притворяется что машет вследБосую провожая детвору

Скажи-ка мне Шагал зачем аккордыТвердят как нереально то что зримоСкажи-ка мне Шагал— неужто в краскахВсе призрачно все мнимо

Скажи Шагал как странно выражаетКартина все о чем молчит онаИзображенье ли изображаетОно ли не цветок среди зерна

Скажи-ка мне ШагалНо как же так все люди за окномЧасы иль сердце бьет у них в грудиВедь ты же создал эту тишинуЧтоб слышать— как отходят вдаль шаги

Один Шагал захочет и погаситЗакат что набежал на край небесИ нарисует полдень и раскраситПридаст и мысль и вес

Ты властен вещь наречь— без всякой вещиТвои глаза вместят любой предметИ солнце на плече твоем трепещетИ так же ярко блещет черный свет

Жак Брель

(1929–1978)

Голубь

К чему в запели горны,К чему строи солдат.Стоят четыре в ряд,Заняв перрон просторный?Составы столь спокойны,Мурлычут, как коты,Чтоб в них и я, и тыДоехали до бойни.Сейчас венчают славой,Позорят похвальбойВсех тех, кто прется в бойЗаведомо неправый.

Нам больше не до прогулок — голубь сломал крыло.Мы ни при чем — голубя время добить пришло.

Зачем весь этот раж,Миг умиранья детства?Ни шанса нет, ни средства,Уходит поезд наш.Шинелей строй кошмарный,Перрон, вагоны в ряд.За ночь одну в солдатПреобразились парни.Весь эшелон к чемуЖелезный, в ржавых росах,Кладбище на колесах,Ползущее во тьму?

Нам больше не до прогулок — голубь сломал крыло,Мы ни при чем — голубя время добить пришло.

О, план зловещий чей —Надгробье поражений,Посмертье унижений,Заученных речей?К чему позор победМертворожденной славы,Чудовищные главыИз книги наших лет!Как яростно ониМир серой краской красятИ выстрелами гасятПоследние огни.

Нам больше не до прогулок — голубь сломал крыло.Мы ни при чем — голубя время добить пришло.

Зачем лицо твоеРыданием разъято?Последняя утрата,Влеченье в забытье.Зачем, взмахнув рукой,Так горько, непреклонноИсчезла ты с перрона —С надгробия левкой?Зачем судьба меняГнетет все безнадежнейЛишь половинкой прежнейЛюбви былого дня?

Нам больше не до прогулок — голубь сломал крыло.Мы ни при чем — голубя время добить пришло.

Идиотские годы

Идиотские годы — это двадцать цветков,Это в брюхе голодном сатанинские муки,Это ясные мысли молодцов-новичков,Что отмоется сердце, если вымоешь руки.Пожираешь глазами, а живот подождет,Насмотреться важнее для сердец новичков,Ибо сердце покуда не томит и не жмет,А глаза точно поле, в них без счета цветков,Всюду запах люцерны ясным днем, и во мракеБарабан неумелый — это шалость и жалость.Уж как вышло, так вышло, все неважно ничуть,И до койки дойти бы, так немного осталось,И так просто бывает заснутьВ бараке.

Идиотские годы — это тридцать цветков,Это возраст, в который намечается брюхо,Намечается брюхо и подавленность духа,Сердце ноет порою, видно, возраст таков,И глаза тяжелеют, и немного-то надо,Только изредка глянешь на часы на руке,Потому что мужчины на тридцатом цветкеСчет обратный заводят, это даже отрада.Старики умирают, забываются драки.Если Бог не позволил, ну так, значит, не хочет.Утешайся под вечер сладострастной игрой,Ибо женское сердце — это то, что щекочет.Да взгрустнется, бывает, порой,О военном бараке.

Идиотские годы — шесть десятков цветков.Это значит, что брюхо и подвинуть-то тяжко,Что ни день, то отсрочка, что ни день, то поблажка.И неможется сердцу под железом оков,И глаза пересохли, в них слезы ни единой,И глаза осторожны: без очков ни на шаг,Все на свете неважно, все на свете не так,Отдохнуть бы, не думать: каждый путь слишком длинный,Все любови былые лишь болезни да враки.Появилось терпенье, отступили соблазны.На старушках морщинки: умилительный вид.Ну а те, что моложе, хлопотливы, развязныОт войны же всегда защититТот, кто нынче в бараке.

Драгоценные годы — во веки вековВозлежать, упокоясь под собственным брюхом,Не тревожась нимало ни сердцем, ни духом,Только руки крест-накрест и доски с боков,И глаза наконец-то недвижно открыты,Но смотреть на себя ни к чему, ни к чему.Видишь, вот в небесах облака позабыты,То на солнце посмотришь, то глянешь во тьму.Драгоценные годы — за адом привычным,Вслед за долгим кошмаром житейских суетСнова малым ребенком явиться на свет,Под землею устроясь во чреве привычном,Драгоценные годы — как сладко заснутьЗдесь, в последнем бараке.

Из поэтов Нидерландов

Антонис де Ровере

(1430–1482)

О потребах старости