Стихотворения и поэмы - Елизавета Полонская

Серапионовская ода

Угасни солнце, а лунаЗатмись и перестань являться.Воспой, о муза, именаСерапионовского братства!

Пусть землю осветят лучиСветила восходящей славы,А ты, злословие, — молчиИ вырви свой язык лукавый.

Пусть слава десяти именПройдет от Мойки до БассейнойИ каждый — имя — СерапионПроизнесет благоговейно.

Душевной робости полна,Смиренно начинаю: «Ода…»Скажи, о муза, именаИ назови начало рода.

Была ли женщиной их мать?Вопрос и темен и невнятен,Но можно двух отцов назвать:То Виктор Шкловский и Замятин.

И как известных близнецовВолчица выкормила где-то,Так на утеху двух отцовИх выкормил формальный метод.

Они взросли и, в Дом ИскусствЯвившись, основали братство,И вот уж целый год живутОдною славой без богатства.

И первый — Лунц, брат-скоморох,От популярности страдает,Лишился головы и ног,Но в стиле вовсе не хромает.

Второй — Никитин, полный чувств,Красноречивый, светский, модный.Танцует он как златоуст,И пишет прозою народной.

И третий — Зощенко младой,Скромнее лилий, нежнее пуха,Но предназначено судьбой,Чтоб в нем таился Синебрюхов.

Вот Груздев — книжник и Зоил —Одной литературой дышит.Он тайну мудрости открылПечатной, хотя и не пишет.

Да настоящий СерапионИ в камне мудрецов уверен.Металлы превращает он, —Кто Зильбер был, тот стал Каверин.

Слонимский, — кто еще так милИ добродушнее кто боле?Своих героев всех сгубилИ гибнет сам от алкоголя!

Иванов Всеволод ходилТайгой на белого медведя.От Пролеткультских темных силУ Серапионов спасся Федин.

А кто презрел РСФСР,В Европу навостряет лыжи?Володя Познер, например,Живет посланником в Париже.

И средь прозаиков однаОтстаиваю честь поэтаИ вот, — опаздывать должна.—Полонская Елизавета.

«О Россия, злая Россия…»

О Россия, злая Россия,Не твоя ли я плоть и дочь?Где я песни возьму такие,Чтобы злобу твою превозмочь?

Не жалеет и слушать не хочет,Только скажет: «Чужая, уйди».Только страшное что-то пророчитМне звериное сердце в груди.

Разве я для тебя — чужая?Отчего ж я так горько люблюНебо скудное скучного краяИ непышную землю твою?

Разве я не взяла добровольноСлов твоих тяготеющий груз?Как бы не было трудно и больно,Только с жизнью от них отрекусь!

Что ж, убей, но враждебное телоСредь твоей закопают земли,Чтоб зеленой травою — допелаЯ неспетые песни мои.

«Смиряем плоть усталостью жестокой…»

Смиряем плоть усталостью жестокой.Поденщик спит — его закрыто око.Ты видел? — в сне тяжелом распростертыйКак безобразен он, еще живой и мертвый!

Но кто-то по ночам, из глубины великой,Кричит сквозь рот его пронзительно и дико.Но в городе, где в каждом доме спящий,Унылый вой стоит, как над звериной чащей.

«И мудрые правы, и мудрые мудры…»

И мудрые правы, и мудрые мудры,И правит, как следует, старый Бог,Владыка всезнающий и седокудрый —На запад — закат и восход — на Восток.

А у нас еще рев, и звон, и грохот…Еще колыханье черное толп.Веселый взвизг разбиваемых стекол,Слепящий свет остановленных солнц!

Эй, слушайте там, на бумажной карте,На глобусе круглом, на плоской земле:Еще у Безумия скипетр на царствоВ веревке намыленной, в крепкой петле!Да здравствует Карманьола,Лучшая из песен!Последнего на фонаре, —Последнего мудреца — повесим!

Мечта

Построить бы дом, устроить бы сад,Посадить подсолнечник, виноград…Чтоб солнышко грело, зеленела траваНе день и не месяц, не год и не два,Только для маленьких, для детей,Не пускать бы вовсе взрослых людей.

Сделать низкие двери, много ворот,На четыре стороны света вход.Кто ходить не умеет, пусть ползет.И сказать бы детям по всем городам:У нас хорошо, приходите к нам,Приходите, каждому место дадим —Кривоножкам, пузатикам, крошкам смешнымИ тем, кто не хочет быть большим.

Будет белочка прыгать, грызть орех,Медвежата будут обнюхивать всех,Будет весело, будет тепло и светло,Чтобы много зверенышей разных пришло.И для каждого маленького, в доме таком,Будет сладкая каша и хлеб с молоком.Лишь бы солнышко грело, зеленела траваНе день и не месяц, не год и не два.

Родовой герб

Дедом отца моего был лошадиный барышник.Мудрый ученый раввин был моей матери дедом.Так и мне привелось полюбить проходимца, бродягу…Сын мой! герб знаменитый тебе завещаю:Лиру, Давидов щит, ременную уздечку.

«Ослепительное солнце…»

Ослепительное солнцеВ ослепительное мореКаждый вечер буйно входит,А за ним — влачится тьма.Каждый вечер на закатеТы пылаешь надо мною,Солнце, страшное светило,Над душой моей смятенной,Над моим несытым телом.За тобой влачится тьма!

«Весы и гири, стерлинги и фунты…»

Весы и гири, стерлинги и фунтыИ кровь за нефть, и золото за честь.Проценты взять на подавленье бунтаИ вексель злобы — выгодно учесть.

Чудовище, урод, невиданный и дерзкий.Пугать детей, окручивать старух!Не вы ли сами воспитали мерзкий,Торгашеский и ненавистный дух.

Вы кроткие, но перебьете локтиИ камнем пустите на дно реки.У Серафима выросли бы когти,И сам Иисус бы показал клыки.

Слово

Нет радости острей, чем радость слова,И слово с радостью так тесно слито,Что радость только в слове познается.Увидеть — мало! Жадными глазамиНе обоймешь и не удержишь радость.Руками крепкими ее не схватишь.Ляг на нее, прижмись к ней алчным телом,Смешайся с ней, как муж лежит с женою!Она как ветер… как вода в горсти…Но если ты сумел ее назватьПо имени и верное названьеНайти ей среди всех творений мира.Она твоя! Ни время, ни пространство,Ни даже гибель вас не разлучат.Неповторимо, безраздельно, вечноТвое, тобой назначенное имя!

Восьмое марта

Только женскими деламиБудет занят этот день.Пусть сегодня правит намиБлагодетельная лень.

Утро. Солнце. День морозный,Печка весело трещит.Город мрачный, город грозный —Дружелюбный принял вид.

Целый день пробудем вместеТы, да я, да рыжий кот.Пусть на том же самом местеТихий вечер нас найдет.

Чистой скатертью покроемСтол изрезанный — кругом,Будем завтракать все трое,Никого не обойдем.

Зимним яблоком желанным,Молоком — белее льдин,Чтобы белый и румяныйУ меня родился сын.

УПРЯМЫЙ КАЛЕНДАРЬ. СТИХИ И ПОЭМЫ 1924–1927