Стихотворения и поэмы - Елизавета Полонская

II

«Не укротишь меня ни голосом, ни взглядом…»

Не укротишь меня ни голосом, ни взглядом,Пока — жена и муж — с тобой не ляжем рядом,Пока не отдохнем бок о бок, грудь к плечу.Мне пресно сладкое, я горечи хочу!

<18 мая 1922>

«Бьет дождь в лицо, и ветер бродит пьяный…»

Бьет дождь в лицо, и ветер бродит пьяный,Но я хочу, и я тебя достану.Дождем и радугой в меня средь ночи внидешьИ ты лицо мое воистину увидишь:Люблю, и Мертвое во мне прорвалось море!Бей, дождь, и ветер, буйствуй на просторе!Вся выжжена душа, и ждет она, алкая,Как черная земля, пустая и сухая,И каплю каждую, взыскательны и грубы,Надтреснутые жадно примут губы.

<17 мая 1922>

«Что мне за дело, кстати иль некстати…»

Что мне за дело, кстати иль некстати…Пускай люблю и пусть не любит он!Пусть серп и молот грозною печатьюНа горизонте дней запечатлен!

Зеленый полумесяц мне дороже,Шехерезады сказочный восток, —Там женщина к возлюбленному можетСтаруху верную заслать под вечерок.

Она придет и скажет — «Гость красивый,Твой черный глаз красавицу пронзил.Болезнь тяжка, и будет справедливо,Чтоб тот, кто ранил, рану исцелил».

Вы поглядите взглядом любопытнымПродолговатых и смущенных глаз,Но тайное уже не будет скрытным,И я дождусь, и я увижу вас.

Я вас куплю за пятьдесят червонцев, —Клянусь Аллахом! — славная цена!А над Невой пускай восходит солнце,Над городом, где буйствует война.

«Не любишь ты, а я люблю, и тяжек…»

Не любишь ты, а я люблю, и тяжекНеопыленный цвет на древе бытия.Он упадет, и пустоцветом ляжетНа книгу новую любовь моя.

И выпьют мед, Сафо, тугие пчелы,А строки, может быть, другую опьянят:С любовью легкой, пряной и веселойВ нее войдет моей печали яд.

А мне — Нева, великолепье мира,Стихов магически определенный счет,Да то еще, что золотая лираОттягивает слабое плечо.

<15 июля — 2 августа 1922. Петроград — Ермоловская >

«Веду опасную игру…»

Л.Берману

Веду опасную игру,За словом — мысль, за мыслью — слово;Сегодня, завтра, поутруСорвусь и начинаю снова.

Так на канате танцовщик —На тонкой ниточке мечтаний —Скользить уверенно привыкПод марш и плеск рукоплесканий.

Но есть закон для ремеслаИ есть судьба у лицедея:Мой друг, такого-то числаСломаю непременно шею.

«Хотя бы нас сожгли и пепел был развеян…»

Хотя бы нас сожгли и пепел был развеянИз орудийных жерл в пространство вечной тьмы —Мы с жизнью договор наследственный имеем,И добровольно с ней не разойдемся мы.

Калеки — ползаем. Безрукие — хватаем.Слепые — слушаем. Убитые — ведем.Колеблется земля, и дом уже пылает —Еще глоток воды! под каменным дождем…

И поцелуй еще! Уже стучат винтовки…— Пора! Прощай! — Прощай! И сына мне оставь,Чтоб мог ты умереть, конец судьбы короткийУзлом бессмертья туго завязав!

<7-15 сентября 1922>

Выкуп

В жилах чугунных застыла вода,Город в осаде у снега и льда.

В низкой пещере, не в доме людском,В низкой пещере приют мой и дом.

Дни беспокоюсь и ночи не сплю,Голого мальчика грудью кормлю.

Страшен мне шорох, страшна тишина,Поступь тяжелая близко слышна.

Вот он ползет над страною моей,Запах сладимый и хруст костей.

Матери! Встанем живым кольцом!К злобному чудищу встанем лицом!

Первая я выступаю вперед:— «Кто за детеныша выкуп берет?

Тело за тело и кровь мою,Я за ребенка замену даю, —

Радость очей моих, чернь моих кос,Светлое утро и запах рос.

Буду старухой и буду слепой!Больше не смейся и песен не пой!»

<1921–1922>

«Не стало нежности живой…»

Не стало нежности живой,И слезы навсегда иссякли.Только одно: кричи и вой!Пылайте, словеса из пакли!

Пока не покосится ротИ кожа на губах не треснет,И кровь соленая пойдет,Мешаясь с безобразной песней!

<Август 1921>

III

Колыбельная

Принесла кукушка чужого птенца, —Родился ребенок, а нет отца.

Деревянную люльку качай, качай!Успокойся, сын, успокойся, бай!

Детский клюв клюет сухую грудь,Матери некогда, нельзя отдохнуть.

«Ты не ешь, не спи, сам я буду спать.Береги меня! Береги меня, мать!»

«Кукуленок проклятый, оборотень злой,Я ударю тебя о косяк головой!

Я уйду от тебя, пропади совсем!Будешь ты неподвижен, будешь нем!»

Но жалобно смотрит синий глаз,И смиряется сердце (в который раз!)

Беспомощно тянется жадный рот.Большеротый, крикливый, — присосался, пьет…

«Спи, мое дорогое, спи — живи!Я тебя охраняю всей злобой любви!»

<29 октября 1921 >

Песенка

Выпал снег. Застыла речка.Зябнут лапки у котят.Рыжий котик топит печку, —Славно искорки трещат.Посидим, сыночек, тише:Видишь — хвостик… и глазок…Это серенькие мышиПодошли на огонек.И, моргая усом черным,Словно гость из дальних стран,К месту теплому проворноПодкатился таракан.И его пугать не надо,Никого из них не тронь.Ведь и мы сегодня рады,Что на свете есть огонь.Даже Муза-недотрогаВстала около меня.Потеснись, дитя, немного,Дай ей место у огня.

<13 ноября 1921>

Бог огонь

Были ночи темны и дни темны,И снега, и льды, и мороз…Поселились мы в сердце волчьей страны,Где не знают фиалок и роз.

И кроткого бога забыли мы,И молиться не стали ему, —Никому не помог он средь зимней тьмы,И помочь не мог никому.

И другой нам стал появляться богВ мутных сумерках зимнего дня, —Добродушно-вкрадчив, но зол и строг —Древний праотец, бог огня.

Он закинул в унынье тесных лачугСвой веселый и красный глаз.Покорми его — будет преданный друг,Страшен гнев его среди нас.

Но ему одному мы верны теперь,Нам не страшен ни холод, ни лютый зверьОхраняем его очаг,Ни голодный и хитрый враг.

Наши дети растут, как гнездо волчат, —Крепки лапы, а зуб остер,Говорят немного, а больше молчат,Поединком решают спор.

Если гибнет кто — человек или конь,Если кто провинился, — знай,Их тела поедает бог огонь,А душа улетает в рай.

<Декабрь 1921 — октябрь 1922>

«О, злобная земля! И в этот страшный год…»