Крещение огнем - Гарольд Койл

Американский наемник мог лишь подозревать, что мрачное настроение Аламана и усилившиеся требования к охране вызва­ны военным переворотом, грозящим положить конец его биз­несу; что больше всего хозяина тревожили безопасность и не­прикосновенность Чинампаса. У него разрывалось сердце при одной мысли о том, что он может потерять этот рай, который создал сам, на пустом месте. Для Аламана Чинампас стал оли­цетворением собственного "я".

Уроженец Веракруса, Эктор еще подростком вместе с семьей перебрался в Мехико. Родителей его, как и других безработных мексиканцев, привели в столицу поиски лучшей жизни. После нескольких месяцев, проведенных на улицах в бесплодных по­исках работы, отец Аламана подался на север, в Соединенные Штаты. Мать его, не в силах ждать возвращения мужа, устрои­лась работать прачкой. Эктор Аламан, предоставленный самому себе, начал сам строить свою жизнь.

В юности Эктор ни ростом, ни телосложением не выделялся среди других мальчишек. Хоть ему и нравилось бывать в обще­стве сверстников, то, чем они увлекались, его мало интересова­ло. А занимали их, главным образом, драки и собственное соот­ветствие идеальному образу стопроцентного мужчины, каким, в их понятии, должен быть настоящий мексиканец. Его же вооб­ражение пленяло все красивое, будь то произведения искусства, наряды или цветы, — в первую очередь, цветы. Повзрослев, Ала­ман стал выбираться из своего трущобного пригорода и слонять­ся по городу в поисках красивых вещей, чтобы поглазеть на них, а то и подержать в руках. Он часами бродил по картинным гале­реям, наблюдал, как художники пишут картины на бульварах, или выполнял мелкие поручения на цветочном рынке — только бы поближе прикоснуться к красоте, которая так притягивала его.

Однако такие наклонности сделали мальчика мишенью для насмешек и оскорблений сверстников — ив школе, и в приго­роде, где он жил. По возможности, он старался избегать ситуа­ций, которые приводили к дракам или другим неприятностям. А когда это не удавалось, договаривался, чтобы за него дрался кто- то другой. Поскольку он был беден, и не мог заплатить своему защитнику, Аламан оказывал ему разные услуги. Контакты, ко­торые он завязал, слоняясь по городу, скоро помогли ему по­нять: у пего не только есть талант оказывать друзьям разнооб­разные услуги, но, к тому же, это занятие — весьма многообе­щающее и сулящее немалую выгоду. Он еще не осознавал, что, начав с борьбы за выживание, перешел к созданию прибыльного дела.

С годами его бизнес разросся. Обнаружив, что люди готовы платить практически ни за что, Эктор, знающий Мехико вдоль и поперек и, к тому же, пс обремененный моральным или сынов­ним долгом, понял, что перед ним открываются бескрайние го­ризонты. Хотя в столице хватало людей, способных достать про­ститутку, наркотики или удовлетворить любые извращенные вку­сы, Аламан выделялся среди них и личным обаянием, и умом. Поэтому и местные жители, и иностранные гости предпочитали иметь дело с ним. Юноша стал оттачивать светские манеры, уме­ние одеваться, старался повысить свой культурный уровень. Он сумел не только обогнать конкурентов, по и извлек много цеп­ного и приятного дня себя лично. Никто не мог бы сказать, что сеньор Аламан не заботится о собственных нуждах или испыты­вает недостаток в людях, желающих о нем заботиться. Одним из самых волнующих для пего моментов было появиться на людях с юной красавицей, непременно высокой и стройной.

Постепенно проникнув в общество, Эктор получил доступ к людям, обладающим большой властью и богатством — ведь их пороки тоже нужно было удовлетворять. Богатая клиентура означала более высокие доходы. Более высокие доходы обеспечивали вход в высшие социальные сферы, а это, в свою очередь, предполагало встречи с новыми, еще более влиятель­ными людьми. Эти люди снабжали Аламана новой, еще более ценной информацией, клиентурой и связями. Темпы его взлета можно было сравнить только со страстью Эктора к обладанию красивыми вещами.

Переворот 29 июня стал для Хозяина страшным потрясением. Внезапно над его миром, который он лелеял заботливо и любов­но, как садовник, ухаживающий за редким цветком, нависла угроза. Впервые за много лет Эктор не мог понять, откуда исхо­дит опасность, и чувствовал себя беззащитным. Многие прави­тельственные чиновники, обеспечивавшие его заказами, инфор­мацией и защитой, если верить слухам, были уже мертвы. Но еще более зловещим казалось то, что никто не предупредил его о готовящемся перевороте. Это поставило Аламана в тупик, на­несло ощутимый удар по самолюбию и заставило усомниться в собственной неуязвимости.

У подножия лестницы Аламан остановился, глядя сквозь застек­ленную дверь На внутренний двор-патио, где его сотрудники и несколько партнеров по бизнесу собрались к завтраку, ожидая прихода Хозяина. Даже издали он видел, что все они, как и он сам, полны смятения и тревоги. Их мрачные лица и удрученные взгляды никак не способствовали улучшению настроения босса.

Обратившись к белокурому" наемнику-американцу, Аламан спросил, не произошло ли за ночь перемещения военных или полицейских отрядов на позиции, откуда они могли бы угрожать Чинампасу. Американец, которого здесь знали под именем Рэн- дел Чайлдресс, встал:

— Сеньор Делапос лично слетал в Сыодад-Викторию и Сан- Антонио и переговорил там с нашими людьми. Судя по их до­кладам, ни там, ни в других районах штата не произошло ничего необычного, сеньор Аламан.

Делапос, начальник охраны Аламана, в совершенстве знал свое дело, на него можно было положиться. Поблагодарив Чайпдрес- са, Эктор на миг задержал взгляд на американце. Его гладкое лицо с нежными, тонкими чертами, почти без всяких следов растительности, плохо вязалось с мощным торсом профессио­нального телохранителя. "Какой стыд, — подумал Аламан, — какой стыд...".

Выбросив непрошенные мысли из головы, он снова повернул­ся к застекленной двери, ведущей в патио, где друзья и коллеги, а теперь — беженцы, скрывающиеся от переворота, ждали его появления. Он все еще колебался.

"Может быть, — размышлял Аламан, — военные решили вы­ждать, прежде чем нанести удар по Чинампасу? В конце концов, им нужно сначала покончить со старым правительством и сфор­мировать новое. Или, может быть, они ждут, пока он явится сам и предложит им сделку? Ведь его контакты тянутся за границу, и он может многое предложить новому правительству, которому, чтобы утвердить свою власть и добиться международного при­знания, понадобятся и время, и деньги. У него есть друзья в конгрессе США, которые могли бы оказать большую помощь. А если его информация верна, то один из Совета тринадцати раз­деляет пристрастие Хозяина к "женщинам мужского пола".

Вздохнув, эль Дуэньо выбросил дурные мысли из головы, по­зволив себе насладиться красотой раннего утра. То, что он все еще в Чигіампасе, и на горизонте нет ничего угрожающего, все­ляло надежду. Аламан был уверен: если ему дадут время, он сможет договориться с военными правителями Мексики. В кон­це концов, они — только люди, а у людей всегда есть слабости, пороки и амбиции. Никто не понимал этого лучше, чем сеньор Аламан.

Бешеное вращение лопастей вертолета "Белл-206", леггящего на предельно малой высоте и сладковатый запах нагревшейся гидравлической жидкости действовали на полковника Гуахардо опьяняюще. Покосившись на сидящего слева радиста, полков­ник увидел, что молоденький солдат, судя по страдальческому выражению лица, не разделяет наслаждения, которое Альфредо испытывал от полета со скоростью более ста узлов на высоте менее пятнадцати метров. Впереди два вертолета "Хьюи" с пе­хотинцами ірушш Ф на боргу неслись, как и машина Гуахардо, над самой землей, держа курс на Чинампас.

Но летели они так низко не только для того, чтобы доставить удовольствие полковнику. Альфредо не был уверен, что диспет­черы службы УВД, как и операторы радаров в Сьюдад-Викто- рии, не состоят на службе у Аламана, и поэтому распорядился, чтобы все вертолеты, принимающие участие в рейде на Чинам­пас, совершали последний бросок к цели на предельной скоро­сти и минимальной высоте, используя все неровности рельефа, чтобы их не смог засечь ни один радар.

Теперь, когда всего пятнадцать минут отделяло его от цели, он чувствовал, как сердце бешено бьется, подавая в организм адреналин. Как спринтер, застывший на стартовых колодках, пголковник ощущал, что все его мышцы напряглись, готовые к внезапному и мощному броску. Мысленным взором Альфредо видел все одиннадцать вертолетов, несущиеся над самой землей со скоростью сто узлов. "Ничто, — прошептал полковник, — теперь уже ничто не сможет спасти Чинампас. Он — мой!".