Левиафан (СИ) - Кристина Ли

всю дорогу до храма, пока ТЫ, как идиот ничего не замечал! Или может просто… — я опять ехидно ухмыльнулся, — …не хотел, Родерик?

— Ты кто такой, чтобы мне выволочку устраивать, тварь, убившая собственную жену?!

Все краски почернели разом, а воздух со свистом покинул лёгкие, когда плеть полетела в сторону твари, которой я совершенно точно решил скрутить шею прямо здесь. Боль такой силы затопила сознание, что я еле мог контролировать свое состояние. Однако задрожал всем телом тут же, как увидел что Родерик медленно поднимается от противоположной стены с монитором, а напротив меня, держа цепь, которая намотана на её шею, стоит Моника. Она глубоко дышит и продолжает оттягивать фол, который царапает нежную кожу, заставляет скривиться, причиняет боль…

Я с силой закрыл глаза и отбросив рукоять с пальца, встряхнул головой, ощущая как пол под ногами плывёт, а в голове звучит голос моей агонии. Он умоляет, просит, шепчет, убивает и терзает моё сознание, пока я проваливаюсь в омут прямо с головой, не чувствуя собственного тела.

"Больно… Вот тут, где дыра в груди, больно так, словно по открытой ране режет воздух, заставляя агонию становиться только хуже…"

— Вы сами!!! — я медленно раскрыл глаза, смотря словно в тумане на фигуру Моники, которая бросила на стол мой кнут и холодно цедила каждое слово сквозь зубы, — Вы сами приставили ко мне этого человека. Сами доверили мне контроль над ним, и ЕСЛИ!!! Если ещё хоть раз вы — агент Смит, посмеете смешивать личное с работой и делом, тем самым мешая моему контролю над этим, как вы выразились, чудовищем, я уже сама обмотаю эту цепь вокруг вашего горла. И поверьте, вам это украшение не понравится. Этот человек — часть моей спецгруппы и подразделения. Более того! — она повернулась в сторону мужчин, и ровно закончила, — Этот человек спас меня от наемников из "Золотого скорпиона", подполковник. Именно он позволил агенту Смиту спокойно и без проблем достать нам нужную информацию, подвергнув свою жизнь смертельной опасности.

Я выпрямился и стряхнув оцепенение, ощутил себя так, словно с моего тела медленно сползала смола и отпадала каменная крошка. Я начал дышать, я стал мыслить, вернулись звуки и ясность зрения.

И видел я одно — лицо выточенное из камня, но невозможно нежное, если убрать из него гнев, боль, страх и ярость. Стереть… Как в самолёте, заставить все эти эмоции уснуть, чтобы увидеть эту женщину настоящей.

Я повернул голову в сторону пса и припечатал:

— За то, что произошло, мы ещё рассчитаемся, американец. Не сомневайся!

— Тангир!!! — Моника рыкнула, а я лишь холодно кивнул, и схватив кнут со стола, закончил:

— Вы слышали, господа. Я буду подчиняться приказам только этой женщины. Если вас это не устраивает — сажайте на стул и расходимся.

Оба дегенерата переглянулись, но я то знал истинные причины своего присутствия здесь. Потому был полностью уверен, что у меня на руках "Карт-Бланш", о котором Куколке знать пока не обязательно.

Глава 3

Он знает. Я уверена в этом, как только вспоминаю кусок оторванной кожи на столе исследовательского зала. Отрезанная часть от моей прошлой жизни, с уродливым знаком, который выжигают на человеческом теле, как на скотине.

Этот парень с самой первой встречи смотрел на моё тело так, словно понимал каждый символ написанный на нем. Тангир не идиот и далеко не сопляк, хотя его лицо и выглядит слишком юным в сравнении с лицами тех, кто меня окружает. Однако, сейчас передо мной на экране было прошлое этого человека.

Оно выглядело настолько красочным и красивым, что всего на какой-то короткий миг, внутри родился трепет и сожаление. Эти чувства оказались такой силы, что я всю ночь тем и занималась, что просматривала материалы, высланные из Кореи. Чем больше узнавала, тем чувство жалости становилось только сильнее.

За годы, которые провела в управлении, за то время, выпавшее в моей судьбе на поиск ответов, я ещё ни разу не видела подобной жестокости. Смотрела на многое, помнила слишком страшные картины, и видела чужую боль со стороны постоянно. Каждый мой день начинался с человеческой грязи — серийных убийц, наркоторговцев, работорговцев, простых барыг, которые обдирали людей до нитки.

Я помнила убийства настолько жестокие, что у каждого из людей, работающих со мной стыла кровь в жилах. Видела и насильников, и педофилов, и ещё много совершенных тварей, если не больных, то созданных этим миром и людьми. Все причины преступлений в прошлом, в окружении, в семье, в друзьях и близких. Социум это огромный механизм, похожий на колесо. Оно крутится и меняет только времена, но жестокость и ненависть, остаются такими же. Лишь методы применения трансформируются. Искажаются, но неизменно несут боль и смерть.

Смотря на совершенство на экране монитора, я не могла понять, кому мог перейти дорогу обычный парень и девочка. Она жалась к его плечу в подвенечном платье, и улыбалась так счастливо, что в моей груди рождался трепет от подобной картины.

Но следом я увидела другое лицо. И оно не несло ничего живого. Страшные ссадины, синяки и кровоподтёки по всему телу, синюшные борозды от прижизненных порезов, скрюченные тонкие пальцы, которые даже не смогли разжать, потому что после смерти и до обнаружения тела прошло больше десяти часов. Оно окоченело в той позе, в которой Ми Ран встретила смерть.

Мне страшно было даже включить запись с места преступления. Около двух часов, я просто читала, не просматривая архивную съемку оперативной группы и криминалистов. Того, что было изложено на пятистах страницах четырех томов дела об убийстве Чжи Ми Ран оказалось достаточно для осознания, что Тангир не просто убийца или наёмник.

Даже не понимая, что чувствовал этот мужчина. Не осознавая и сотой доли его состояния, потому что я не знала, что такое любовь, могла с уверенностью перенести подобную агонию, как проекцию только на одного человека. Одна лишь мысль о том, что подобное могли сделать с моим приёмным отцом. Вернее убить, прежде истязая и поддав таким страшным пыткам, приводила всё мое естество в состояние зверя, готового мстить, отключив любую человечность.

Этот мужчина хладнокровно вырезал всех, кто был причастен к агонии его женщины. Он шёл три года по трупам, изничтожая любого, кто хоть как-то связан кровными узами с Ким Дже Мином.

— По девятое колено… — послышался мой грубый шепот в темноте комнаты, освещенной лишь экраном монитора, — Вот она настоящая восточная жестокая месть. И вот он настоящий Палач,