ПОСЛЕДНЯЯ ГРАНИЦА - ХОВАРД ФАСТ

Тот факт, что индейцы могли уйти от кавалерии, уже настигшей их, ему и в голову не пришёл. А если бы Мэррей вступил с ними в соприкосновение, то сведения об этом уже были бы получены в Додже. Таким образом, вероятнее -всего, что отряд из Рино окончательно потерял след индейцев. Если отряд продолжит свой марш на север от Сан-Сити, он будет прикрывать восточный фланг, так же как и воинские части, патрулирующие железную дорогу на открытых платформах. Тем не менее инстинкт мог заставить Шайенов уклониться к западу, подсказать им, что в наименее населенной части штата скрыться легче всего. Больше никаких данных у Седберга не было. И он ночью повел наугад в южном направлении свою посаженную на мулов пехоту.

Множество слухов о нападениях индейцев просочилось за этот день в Додж-Сити из всех частей Канзаса, но Седберг не мог опираться на них, так как они были слишком недостоверны и противоречивы. Имело смысл идти только на юг, и он пошёл на юг, намереваясь описать широкую дугу к востоку и на следующий день найти след Мэррея.

В качестве следопыта он захватил с собой старика Пита Джемисона, метиса из племени Воронов, знавшего юго-западный Канзас как свои пять пальцев. Существенную помощь оказывали также яркий свет луны и белое сияние звезд, которое наблюдается только над высокими горными кряжами, пустыней и беспредельными прериями.

Солдаты ехали тесными рядами, почти безмолвно. С непривычки им было не очень удобно верхом на мулах, но всё же они двигались быстро. Они не чувствовали усталости, так как им был дан двухчасовой отдых после ужина; всё же перспектива трястись всю ночь рысью была не из приятных.

Рядовой Вэнест ехал почти в голове колонны, в двух шагах позади капитана Седберга. Он уже чувствовал себя раскисшим и измотанным. Даже теперь ему было трудно примириться с мыслью, что удовольствия, которые он получил в Додж-Сити, были так мгновенны, что они остались позади,а он возвращается или к индейцам, или к ненавистному сушёно-красному однообразию и скуке форта Рино.

Он слышал, как Седберг о чём-то говорит со следопытом, и ему были ненавистны они оба, ненавистно всё, что было связано с этой бесконечной, плоской, унылой равниной. Он мечтал о том, чтобы, если они действительно найдут индейцев, Седберг погиб, умер в таких же страданиях, какие испытывает сейчас он, Вэнест. Его раздражал глухой голос следопыта и певучий индейский акцент, с каким он говорил Седбергу:

– Эти Шайены, клянусь Богом, все до одного скверные люди. Они дерутся, как черти, как дикие кошки. Я думаю, если мы найдем их, надо идти осторожно-осторожно, как мышь в темноте, когда она чует кошку.

– Твоё дело найти их. Только и всего. Найди их и предоставь уж мне самому решать, что делать с ними дальше, – сказал Седберг.

– Верно, верно. Только я думаю, господин капитан, надо очень осторожно…

Они ехали, ехали бесконечно долго. Трава вокруг них была высокая, тёмная, мокрая. Лаяли койоты, заслышав топот мулов. Один раз солдаты наткнулись на стадо перепуганных бизонов. Кавалеристы проезжали мимо проволочных изгородей, уже разделивших прерии на участки, и временами перед ними вставали чёрные пятна амбаров и домов с закрытыми ставнями. Иногда во мраке слышались ржанье лошадей, топот испуганного скота, поднявшись на холм, они видели внизу печальный отблеск потухающего костра и неподвижные фигуры уснувших ковбоев, лежавших вокруг него, точно спицы колеса. Но ни отряд, ни патрули, растянувшиеся на пятьсот ярдов по обеим сторонам отряда, нигде не обнаружили каких бы то ни было следов индейцев; не было ни пылающих ферм, ни зарева в небе от их костров.

Ночь проходила, а полусонные солдаты всё ехали, свесив головы, изредка только открывая рот, чтобы выругаться, и снова погружаясь в мрачное, как ночь, молчание, которое нарушалось только непрерывным топотом копыт. И это продолжалось, пока небо из тёмно-синего не превратилось в чернильно-чёрное, а затем не начался угрюмый и мглистый рассвет.

– Зря маемся, – сказал Пит Джемисон. Спустя минуту он повернул мула и, стоя на стременах, поднеся к ушам ладони, принялся слушать. Седберг подал солдатам знак остановиться, а оба патруля нерешительно подъехали в полумраке.

– Кажется, я слышу очень странный шум, – глупо ухмыляясь, заявил следопыт, вертя головой из стороны в сторону. – Кажется, я что-то слышу.

– Что же?

– Не знаю. Может, ничего, а может быть, много людей верхами скачет.

– Где?

Следопыт указал вперёд, и Седберг напряг слух. Лошади офицеров тревожно заржали, а солдаты, стряхнув с себя сон, судорожно сжимали холодный металл своих ружей и вздрагивали от утреннего сырого холода. Снова в прериях стало тихо. И вдруг через мгновение они услышали звук, похожий на приглушённую, далёкую дробь многих барабанов.

– Они где-то близко, – заявил Джемисон.

– Сколько же их, по-твоему? Следопыт пожал плечами:

– Может, две сотни. Может, и больше.

«Это или индейцы, или Мэррей со своим отрядом», – подумал Седберг. Он нерешительно обернулся и взглянул на солдат; они стояли тесными рядами, измученные ночной ездой, возились со своими ружьями, силясь вместе с тем удержать на месте мулов, которые сбивались в кучу, как домашний скот.

Теперь, когда Седберг был близок к цели, он не знал, что ему делать.

Как офицеру пехоты, ему хотелось приказать солдатам спешиться и рассыпаться цепью. Но тогда индейцам – если это они – будет очень легко избежать стычки с его солдатами. И он стал ждать.

Вэнест, скорчившись на своём рослом сером коне, потирал онемевшие икры.

Вдруг он увидел индейцев, появившихся из тумана. Они неслись, вскачь с невысокого холма и остановились, выжидая, в сотне ярдов от отряда.

В эту минуту Вэнест понял, что Мэррей потерпел неудачу и сам он тоже. Где-то там все его товарищи находились в полной безопасности, а он здесь один, лицом к лицу с индейцами. Точно жестокий и мстительный рок вступил с ним в единоборство и победил.

– Ей-ей, – шепнул следопыт, – кажется, мы поймали их или они нас!

Седберг взмахнул рукой, и мулы пошли вперёд. Индейцы казались неподвижными, смутными силуэтами. И вдруг легко, как текущая вода, больше половины их устремилось прочь.

– За ними! – воскликнул Седберг. – Горнист, чёрт тебя побери, давай сигнал!

Звуки трубы, казалось, пробудили и в людях и в животных одно и то же желание. Мулы пустились рысью, но следопыт, поднявшись на стременах, схватил Седберга за руку и крикнул:

– Господин капитан, там женщины, вы с ума сошли! Вы будете гнаться за женщинами, а воины наступят вам на хвост!

И тут Седберг понял, в чём дело: женщины и дети устремились на юго-восток, туда, откуда они пришли; мужчины же, ловкие, как цирковые наездники, мчались на, своих маленьких лошадках и окружали роту, чтобы ударить по ней с фланга. Он безуспешно пытался повернуть своих солдат, но мулы сбились в беспорядочную кучу, и он приказал колонне остановиться. Розовый отблеск восходящего солнца уже появился впереди дымки. Женщины и дети скрылись в ней, как бы провалились в сумрак и туман, а мужчины, убедившись в том, что их семьи в безопасности, вызывающе разъезжали взад и вперёд перед конной пехотой. До сих пор ещё не раздалось ни одного выстрела.

Седберг, убедившись, что ему не удастся хоть как-нибудь построить мулов для атаки, приказал солдатам спешиться и открыть огонь. Индейцы отъехали прочь. Солдаты с трудом слезали с седел, висли на уздечках и, осыпая бранью измученных, упрямых мулов, растаскивали животных в стороны, чтобы иметь свободное пространство для стрельбы. Вэнест остался в седле; он достаточно разбирался в кавалерийском деле, чтобы понять всю бессмысленность и гибельность подобного маневра. Он один предвидел массовую атаку Шайенов, пока пехотинцы ещё возились с мулами.

Он видел, как Шайены, развернувшись подобно вееру, налетели на отряд: так несется гонимое бурей перекати-поле. Пронзительно крича и воя, они смяли мулов, промчались сквозь их ряды, оставив роту в полнейшем смятении. Солдаты открыли огонь, но без результата. Попасть в этих вертящихся, мечущихся всадников было так же трудно, как подстрелить летящего дикого голубя. Индейцы стреляли немного, их редкие, разрозненные выстрелы скорее имели целью вызвать панику среди животных, чем убить солдат. Они уже умчались в предутреннюю мглу, а солдаты всё ещё возились с мулами, поднимались с земли и бесцельно выпускали пулю за пулей вслед исчезнувшим индейцам, ругались и ощупью отыскивали в высокой траве своё оружие.

Но Вэнест исчез. Его большой серый конь заартачился, и Вэнест, увидев приближавшихся индейцев, дал ему шпоры и помчался прочь. Голова его кружилась, спину, как ножом, колола боль от пули, засевшей под лопаткой. Это была случайная пуля, выпущенная наугад кем-то из солдат. Но Вэнест сознавал только одно: теперь всё кончено, он дезертирует, он вернётся домой, он будет скакать, не оглядываясь, не отдыхая, пока не доедет до дому.