Безумно холодный - Тара Янцзен

Пожарная лестница не доставала до самой земли, и когда она наконец добралась до последней ступеньки — являя собой соблазнительную картину — он шагнул вперед.

Она скользнула в его объятья, по-прежнему ругаясь и плача, снова начав икать. Даже не опустив на землю, он перекинул ее через плечо и пошел по переулку.

Роксанна стояла прямо за углом, припаркованная напротив галереи, а Стил Стрит лежала лишь в паре кварталов на север. Вся ночь растянулась перед ним, но в пределах видимости лежали только новые неприятности.

Закрыв дверь за Диланом Хартом, Алекс направился к ванной Кэт, проверяя свой полуавтоматический 45-миллиметровый Кольт. Ему нужно увезти ее из квартиры в какое-то безопасное место.

Он не скоро простит себе то, что потерял ее в Ботаническом саду — если вообще когда-нибудь простит. Он размяк, привыкнув, что ее не нужно защищать от чего-то серьезнее проблемного дружка с вечеринки или покупателей на распродаже туфель в Ниман Маркус.

Но сегодня. Господи. Сегодняшняя ночь превратилась в настоящее безумие. Тед Геррети убит. Кристиан Хокинс, да поможет ему Бог, утащил ее с собой. Куски ее выпускного платья летали вокруг как конфетти. Чертова тиара.

И фотографии.

Кому-то придется заплатить за эти фотографии. Если Кристиан Хокинс не доберется до него первым, Алекс раздерет его на куски сам.

Каким-то чудом Хокинс и Харт оставили ее ему и ушли. Как правило, Алекс изо всех сил избегал упоминаний о сенаторе, все пять лет пытаясь дистанцироваться от женщины, нанявшей его, — но на этот раз это возымело свой эффект.

По крайней мере, так он думал, пока не вошел в ее спальню, не увидел открытое окно и не понял, как сильно влип. С тихим проклятьем он подскочил к окну. Один взгляд в переулок — и он понял, что опоздал.

Проклятье, о, проклятье. Не потратив ни секунды на обдумывание всего ужаса ее нового исчезновения, он развернулся и помчался к двери. Добежав до улицы, он остановился и выругался. Парни из автомастерской снова сделали его. Дилан Харт, Хокинс, Катя — никого не было.

Бормоча все известные ему ругательства, он полез за мобильным телефоном. Каким образом парочка угонщиков обзавелась удостоверениями, допускающими их к секретной работе, которое ему продемонстрировал Дилан Харт в Ботаническом саду, оставалось за границами его понимания. Он лишь надеялся, что они двигались достаточно быстро, чтобы поймать ее. Меньше всего ему бы хотелось, чтобы сегодня ночью Катя была предоставлена самой себе. От одной мысли об этом кровь в венах застывала.

Перед уходом, Харт дал ему свою визитку — Алекс набрал написанный телефонный номер.

Трубку сняли сразу же.

— Харт.

— Чэнг, — отозвался Алекс, разъяренный до крайности. — Где Катя?

— Под защитой министерства обороны.

— Так ты забрал ее?

— Не я. Хокинс.

Алекс проглотил очередное проклятье, уговаривая себя оставаться спокойным и попытаться сделать хороший глубокий вдох. Он понимал, что это его вина, но не могу не думать о том, что сенатор Деккер и ее прислужники сильно ошибались насчет этих ребят. К тому времени, как его наняли на эту работу, его уже тошнило от дела Джонатана Трейнора III. Тогда ему выдали папку толщиной в четыре дюйма с личным делом Кристиана Хокинса, там же он нашел информацию о других парнях из автомастерской на Стил Стрит, арестованных в юности.

Некоторые пошли в армию, некоторые — в колледж, а двое были списаны как практически безобидные продавцы машин — Дилан Харт и Кристиан Хокинс.

Господи Иисусе. Кто-нибудь вообще приглядывал за этими парнями последние пять лет?

Никаких машин они не продавали — и глубокое дыхание не помогало.

У Мэрилин Деккер связи были по всему министерству обороны. Кто-то из ее прислужников должен был быть повнимательнее. Ему стоило быть повнимательнее.

— Я хочу, чтобы ее вернули. — И тиару с фотографиями тоже. Еще одна огромная ошибка — позволить Хокинсу скрыться со всем этим. Но в тот момент он был слишком рад, что Хокинс наконец уходит.

— Она с парнем, который возглавлял организацию обеспечения персональной безопасности министра иностранных дел во время визита на Ближний Восток в прошлом году, — сказа Харт, через телефон слова звучали отрывисто. — Если хочешь поволноваться, подумай о том, кто убил Теда Геррети.

Щелчок в трубке подсказал, что разговор окончен.

Отлично, подумал он, захлопывая телефон и засовывая его в карман. Он сделал глубокий вдох, потом еще один, наблюдая за дорожным движением и стараясь не поддаваться панике. Но он знал наверняка, что это дело проигрышное.

ГЛАВА 10

НЕПРИЯТНОСТИ. Боже, у него большие неприятности.

Растянувшись на кресле перед камином, Хокинс мог отлично видеть свою кровать, где лежала Катя. В его лофте на Стил Стрит не было стен, лишь триста квадратных футов деревянных полов и сотня футов окон высотой в пятнадцать футов каждое, выходящих на город. Он не стал снимать с нее платье, но оно прикрывало чертовски мало, а она по-прежнему сбрасывала с себя простыни.

Она ерзала и крутилась — и разговаривала во сне, и, черт, о черт, она была просто в ярости из-за своей матери. Но это были проблемы Лайнбекера. Его проблемами стали вся эта безумная ночка и быстрая потеря контроля над собой.

При таких обстоятельствах он долго не протянет. Самоконтроль должен был стать его вторым именем. Но она, черт возьми, поставила это под вопрос. Больше этого не случится. Не сегодня.

Поднявшись из кресла, он прошел через гостиную в кухню, чтобы заварить себе кофе. До рассвета оставалось еще несколько долгих часов, а мысли о ней не приведут его туда, где он должен быть. Он позвонил Джонни Рамосу, пареньку, который работал на Стил Стрит в гараже в Коммерс Сити, вызвав приглядеть за ней до конца ночи. Завтра утром убийство Теда Геррети будет во всех газетах, но они с Мики вытащат его на улицы уже сегодня, чтобы посмотреть, растрясет ли эта новость хоть кого-то, помнит ли кто-то дело Трейнора — чтобы попробовать отыскать Рея Карпера. Мики ничего не слышал о смерти Карпера, так что вполне могло статься, что старик все еще болтается где-то по округе. Хокинсу также было необходимо вернуться в Ботанический сад. Порыскать немного — посмотреть, что там можно найти.

Пятнадцать минут спустя он наполнил большую бумажную чашку крепким черным кофе и одел сверху пластиковую крышку. Он сменил футболку на узкую серую борцовку с китайским иероглифом «Отымей меня», вышитым шелковыми нитками на груди. Надел джинсы, такие свободные, что они едва держались на бедрах, и свои любимые двухсотпятидесятидолларовые краденые кроссовки «Найк». Сам он их не крал, но купил у парня, который именно так и поступил — они сошлись на пятидесяти баксах за штуку.

Катя застонала, и он подошел, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Он глотнул кофе, потом опустился на колени рядом с кроватью и положил ладонь на ее лоб. Кофе был горячим, чертовски горячим, как и она — но то был не лихорадочный жар. Он оглядел ее тело. Влажный блеск пота покрывал ее кожу от задней стороны икр к нежным впадинам коленей по бедрам и потрясающему изгибу ягодиц.

Он хотел съесть ее, прижаться ртом к розовым ноготкам на пальцах ног и продолжать без остановок. Вместо этого он отставил кофе в сторону, поднялся и надел наплечную кобуру. Изрядно поношенная черная кожаная куртка легла сверху.

В ожидании Джонни он посмотрел на часы, потом позволил взгляду скользнуть по ее телу и порванному, запачканному платью. Он мог бы одеть ее в одну из своих футболок, но, видит Бог, просто не доверял самому себе. Это была адская мысль, наверное, худшее признание за всю ночь. Он никогда бы не смог воспользоваться ее состоянием, но грань, за которой он попытался бы соблазнить ее, была совсем близко.

«Ну давай, Джонни», — подумал он, снова посмотрев на часы.

Он снова сосредоточил внимание на Кате и вдруг понял, что ее татуировка с метеором исчезла.

Отлично, подумал он. То была ненастоящая татуировка, а одна из этих рисованных штуковин, и теперь, она, вероятно, была размазана по подкладке его двухсотдолларового пиджака. Кто бы ни назвал ее Неудачей, он попал в самую точку.

О, конечно, это же был он сам.

Услышав, как остановился лифт, он снова натянул на нее простыню.

— Привет, Супермен, — сказал Джонни, входя в дверь. — їQuй pasa?

Джонни был молодым испанцем, чей брат погиб в уличной перестрелке. В свои семнадцать лет он доставлял им кучу хлопот, и, как и Скитер, он жил на улице, когда Хокинс нашел его.

— Привет, Джонни. Спасибо, что пришел. Это Катя Деккер. — Он указал на прекрасную выпуклость на кровати. — Не хочу, чтобы она покидала лофт. Мне плевать, свяжи ее, если понадобится. Она в любом случае должна остаться тут.

Джонни посмотрел на женщину, близкую к коматозному состоянию, и одарил Хокинса широкой ухмылкой.