Как провести медовый месяц в одиночестве - Оливия Хейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну и кто теперь пренебрежительно относится к труду твоего турагента? — спрашиваю я.
— Поверь, она получила свою долю.
— А чья это была идея — поехать на Барбадос в медовый месяц? — спрашиваю я и выставляю ноги вперед. Мои ноги оказываются рядом с его ногами, мои голые рядом с его парусиновыми туфлями.
Я ничего не знаю о его бывшей невесте. Он не делится хлебными крошками, а утаскивает целые буханки.
И я умираю от любопытства.
Но он просто смотрит на волны, его голос спокоен.
— Мы рано остановили свой выбор на Карибах. Мы оба бывали там раньше, на других островах.
— О.
— Турагент посоветовала несколько отелей в этом регионе, и недавно открывшийся «Зимний курорт» показался нам неплохим. — Он пожимает плечами и проводит рукой по затылку. — Я также представлял интересы компании в судебном разбирательстве несколько лет назад.
— О-о-о-о. Так это привилегия?
— Нет.
— Я сижу в лодке кумовства?
— Я не родственник ни одного из владельцев.
Я ухмыляюсь.
— Но ты их знаешь.
— Я встречался с одним из них. Один раз. И все. — Он поднимает бровь. — А еще я теперь работаю из Чикаго, а не из Нью-Йорка.
— А раньше работал?
— Да, — говорит он и вздыхает. — Это двадцать вопросов?
— Возможно. Почему ты вернулся домой в Чикаго?
Его губы сжимаются.
— Она тоже была оттуда.
— А.
— Кроме того, у моей фирмы был там офис, а я устал от Нью-Йорка. Это была хорошая возможность.
— Как вы двое познакомились? — спрашиваю я.
Он качает головой.
— Сегодня мы еще не выпили ни одного стакана рома.
— Не пили? Я выпила четыре пина колады на завтрак. Тебе стоит попробовать шведский стол. Он невероятный.
— Нет, иначе ты бы уже была за бортом. Опять.
Я качаю головой.
— Почему бы тебе не поесть в баре? Я никогда тебя там не вижу.
Он поворачивается ко мне лицом.
— Ты искала меня? — спрашивает он, и этот факт кажется ему необычайно приятным.
— Я наблюдаю за всеми гостями. Они очаровательны.
— То есть ты с ненавистью наблюдаешь за молодоженами?
— Да, — говорю я. — Вчера утром двое из них кормили друг друга измельченным манго, и я чуть не совершила двойное убийство своей грейпфрутовой ложкой.
— Хорошо, что у тебя на острове есть адвокат, — говорит он.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.
— Не возьмешься ли ты за мое дело безвозмездно?
— Не знаю, — говорит он. — Возможно, я попрошу какую-то оплату.
— Да?
— Да. Твой путеводитель, например.
Мои глаза расширяются.
— Мой путеводитель?
— Да. Твои аннотации могут спасти меня от посредственного ресторана в один из этих вечеров. Я бы предпочел, чтобы он был превосходным.
— Не издевайся над путеводителем.
— О, я бы никогда, — говорит он. — Я подумываю о том, чтобы сделать его священным текстом моей новой религии.
— Ладно, хватит, Мейер. — Я толкаю его в плечо, отталкивая от себя на скамейку.
Он позволяет мне оттолкнуться от него на два дюйма, после чего застывает, превращаясь в неподвижную, полуулыбающуюся статую.
— Вот это — насилие. Ты только что призналась, что у тебя тоже были мысли об убийстве. Думаю, я должен сообщить о тебе. Ты представляешь опасность для общества, а я серьезно отношусь к своему гражданскому долгу.
— Я сказала тебе это по секрету! Адвокатская тайна.
— Она действует только после того, как ты совершила преступление, — говорит он. — Не раньше.
— В путеводителе мне рассказали все о кораблекрушении, к которому мы направляемся, — говорю я. — Я планировала поделиться с тобой этой информацией, но теперь не буду. Я просто позволю тебе проплыть над ним, как невежественному болвану.
Его брови взлетают вверх.
— Невежественному болвану?
— Да. Я знаю, что это звучит глупо, но я на этом стою.
— Точно, — говорит он. — Знаешь, у меня никогда не было таких странных разговоров, как с тобой.
— Чувство взаимно, — говорю я.
В этот момент лодка медленно останавливается. Мы снова находимся в глубоких синих водах у залива Карлайл, недалеко от того места, где мы видели морских черепах.
Из прочитанного я знаю, что на протяжении веков на мелководье, окружающем остров, затонули сотни кораблей, и шесть из них находятся в этой бухте. Самое старое из них датируется 1919 годом, а последнее произошло в 2003-м. Корабль был намеренно затоплен, чтобы создать среду обитания для кораллов, но все это не та информация, которой я собираюсь поделиться с невежественным болваном рядом со мной.
Очень красивый невежественный болван снимает футболку. Он загорает с каждым днем, когда я его вижу, и у него темная россыпь волос на груди, покрывающая мускулистый торс, на который я изо всех сил стараюсь не смотреть.
Наш гид бросает якорь у буйка и помогает нам взять снаряжение. Он говорит, что присоединится к нам в воде, и начинает рассказывать нам о затонувшем корабле, на котором мы будем заниматься сноркелингом.
Филипп бросает на меня торжествующий взгляд, держа в руках свои очки. Я все равно получу всю информацию, — говорят его темно-синие глаза.
Я пытаюсь сузить глаза в ответ, но сомневаюсь, что он что-то видит сквозь толстый пластик моей маски для подводного плавания.
Вода теплая и приятная, и такая прозрачная, что я могу легко разглядеть песчаное дно в нескольких футах под ней.
Вместе с гидом мы плывем к большой темной тени в воде. Это только немного пугает, но как только я могу заглянуть под поверхность, мой страх снова превращается в удивление. Как и в прошлый раз, с черепахами.
Под поверхностью находится целый мир.
На месте затонувшего корабля теперь коралловый риф. Сама лодка по-прежнему хорошо видна, она упирается в песчаное дно океана, словно спит. Но за время сна ее место занял сам океан, покрытый кораллами и водорослями. Я замечаю, как из иллюминатора появляется стая ярко-желтых рыб. На дальнем конце затонувшего судна одинокая морская черепаха лакомится морепродуктами, растущими на носу корабля.
Я запомню это на всю жизнь. Это как смотреть на волшебство. Мы не одни у затонувшего корабля, но другая группа туристов из зафрахтованного круиза держится на другом берегу. Океан достаточно велик для всех нас.
Подо мной проплывает что-то большое. Я инстинктивно вздрагиваю, прежде чем узнаю человека. Филипп. Он проплыл под поверхностью и протягивает что-то в мою сторону.
Это…?
Мы оба всплываем на поверхность.
— Что это? — спрашиваю я, держась на воде.
— Это камера, — говорит он.
— Ты меня сфотографировал?
— Да. — Он протягивает мне ее над поверхностью. Она крошечная, с веревочкой, которая обхватывает мое запястье. — Нажми на правую
