Чистилище. Охотник - Кликин Михаил Геннадьевич

Наиболее безопасным и удобным временем для дальних походов считалась снежная и морозная зима. Активные муты в это время встречались редко, по-настоящему бояться надо было только берложников – но они не отличались большой резвостью, предпочитая поджидать добычу в засаде. Болота, озера и реки промерзали. По льду и снегу можно было перемещаться быстро и в любом направлении. Иногда для этого использовались собачьи или оленьи упряжки. Но чаще пионеры пользовались буерами со сменными лыжами и коньками. При хорошем ветре на ровной местности парусная машина, идущая в бакштаг, разгонялась так быстро, что никакой мут не мог её догнать.

Поначалу пионеры просто занимались разведкой. Потом они стали приносить добычу: старые книги, сохранившуюся одежду, электрические провода, даже патроны и оружие. В крупные поселки разведчики обычно не совались. Но на побережье и в лесах еще оставались заброшенные деревушки и забытые охотничьи заимки, где можно было раздобыть что-нибудь полезное. Случались и другие находки: военный узел связи, укрывшийся глубоко в лесу, останки разбившегося воздушного лайнера среди сопок. Всё подробно описывалось, отмечалось на картах.

Макар Мартынов и его пионеры также искали других людей, научившихся выживать в мире, захваченном мутами. Но на контакт они шли очень редко, в исключительных случаях. Обычно всё ограничивалось слежкой издалека и пометками в путевом журнале. Борис Юдин потом расшифровывал эти записи, пытался как-то классифицировать племена заров, но информация о них была слишком скудная, да и сами они были малочисленны. Тем не менее обнаружилось, что далеко на юго-западе существует довольно развитое сообщество, управляемое Чистыми.

Возможно, именно оттуда и прибыл отряд моряков…

Борис и Макар встретились возле медицинской яранги, огороженной кольями. За изгородью находился небольшой дворик, где под навесом стояли нары, а в костре калились камни, предназначенные для нагрева воды, – санитар деревянными щипцами выхватывал их из огня и бросал в дубовую купель. Доктора видно не было, хотя обычно он всё свободное время проводил на открытом воздухе – читал медицинские справочники и травники.

– Принимает, – тихо подтвердил Макар невысказанное предположение Бориса. – Режет и шьет.

В яранге кто-то закричал. Макар вздрогнул и испуганно посмотрел на открытый вход в медицинское учреждение. Он чувствовал себя ответственным за судьбу Нолея. Еще бы – ведь он лично организовывал ту экспедицию. Потом переживал долго, когда Нолей и его напарник пропали. И вот теперь один из путешественников нашелся.

– Мне сообщили, что он может быть предателем, – негромко предупредил Борис.

– Я в это не верю. – Макар покачал головой. – Он бы не стал… Не смог бы…

– Ты знаешь, что пионеры не так привязаны к дому, как остальные.

– И всё равно, – продолжал настаивать Макар. – Нолей не предатель. Его могли обмануть. Он всегда был простодушен. Но на предательство он не способен.

– Посмотрим, – сказал Борис. – Где их нашли?

– Около леса. Мальчишки заготавливали веники для коз и наткнулись в кустах на эту парочку. Тагир был без сознания. А Нолей просто не мог двигаться. Учитывая их состояние, удивительно, что они вообще выбрались из леса.

– Ясно, – Борис нахмурился. – Но почему Геннадий не сказал мне, что были выжившие… – Он посмотрел на Макара. Тот пожал плечами, не представляя, о чем Глава Совета разговаривал с вернувшимся из леса охотником.

– Найти его? – спросил Макар.

– Пока не надо…

Примерно через десять минут из яранги вышел доктор Зотов. Ему было двадцать три года, и еще недавно он ходил в учениках у прежнего врача – Романа Георгиевича. Но тот не дожил до своего тридцатилетия два дня – мутировал. И Зотов занял его место, сразу словно бы повзрослев. Его и по имени-то теперь никто не звал – исключительно по фамилии.

– Жить будут, – сказал Зотов, теплой водой смывая с рук кровь. – Если, конечно, инфекция не прицепится. Но я сделал всё, что мог.

– К ним сейчас можно? – спросил Борис.

– Наверное. Оба в сознании. Если еще не уснули.

Доктор Зотов умылся, велел санитару собрать и прокипятить инструмент. А сам, вытерев руки полотенцем, улегся на нары и открыл книгу, не обращая внимания на немного смущенных таким равнодушием гостей.

Борис заглянул в ярангу. Внутри было светло. Столб яркого света одним концом словно бы поддерживал крышу, а другим упирался в операционный стол. Молчаливый санитар собирал окровавленные инструменты. Только что прооперированные бледные пациенты отдыхали за ширмой. Увидев, кто пришел их навестить, они оживились – Нолей улыбнулся, поприветствовал Главу Совета, а Тагир попытался сесть.

– Не нужно, – успокоил их Борис. – Лежите, отдыхайте… Можете отвечать на вопросы?

– Да.

Макар Мартынов встал за спиной у начальника.

Санитар подметал пол. Борис косился на него, но поторопить не решался. Пожалуй, только в этой яранге Глава Совета чувствовал себя немного скованно.

– Еще кто-нибудь выжил? – тихо спросил Борис.

– Нет, – ответил Тагир.

Санитар наконец-то закончил работу и ушел. Макар выглянул на улицу, убедился, что их никто не подслушивает, кивнул Борису. Тот подвинул маленькую лавочку к нарам, на которых лежали раненые, присел. Сказал, хмуря брови:

– Я знаю, что ты был с ними, Нолей. Ты привел их к нам. Как так получилось? Расскажи всё, ничего не утаивай. Мы должны знать, к чему готовиться…

Они разговаривали почти час. Нолей и Тагир быстро выдохлись, но Борис не отпускал их, всё мучил и мучил расспросами, одновременно пытаясь выработать план действий, проговаривая вслух свои предположения. Возможно, беседа продлилась бы еще дольше, но в ярангу вернулся санитар, а с ним пришли трое посетителей – родственники Тагира. Они встали у порога, смущаясь присутствием членов Совета, и только маленькая Медина с криком «папочка!» бросилась отцу на шею, усыпала его поцелуями. Он приобнял её, стараясь не показывать, насколько сильную боль причиняют ему ласки дочери. По его щекам покатились слёзы.

– Идем, – сказал Борис Макару. И, пригнувшись, быстро покинул ярангу.

За изгородью его поджидал Геннадий Салин. Чувствовалось, что он сконфужен и даже немного напуган. Он сразу начал оправдываться, объясняя, что просто не успел рассказать о выживших Нолее и Тагире, что у него были более важные новости и что он сам планировал вернуться к раненым, чтобы помочь им выбраться из леса – если они, конечно, остались живы.

– Они сами нас прогнали, – не мог успокоиться Геннадий. – Говорили, чтобы мы бежали, предупредили всех…

Борис почти его не слушал. Отмахнувшись, как от зудящего комара, он повернулся к Макару:

– Покажи, где их нашли.

– Да, конечно…

Деревню они пересекли бегом. Борис вспомнил прибаутку одного из своих старых знакомых, заставших прежние времена, – бывшего военного летчика Эдуарда Хохлова, которого все почему-то звали Адиком. Он часто повторял, что торопиться ему не к лицу, так как вид бегущего офицера в мирное время вызывает смех, а в военное – панику.

Похоже, военное время было уже близко – на бегущего Главу Совета люди смотрели с неприкрытым страхом…

Найти место в лесу, где подобрали раненых, оказалось просто – трава здесь была примята, как на лежке кабанов. Глядя на поломанные кусты, можно было легко представить, как Нолей и Тагир пытались подняться на ноги, цепляясь за ветки, пачкая их кровью.

Кровавые пятна были везде.

Борис опустился на одно колено, озабоченно глядя в глубь леса.

– Что? – спросил Макар, почуяв тревогу начальника.

– Красная дорожка, – сказал Борис. – Кровавая тропа. Прямо к нам. Приглашение на ужин.

Макар не сразу догадался, о чем говорит Глава Совета. А когда понял, то застыл, выпучив глаза и потеряв дар речи…

34

Неладное первым почуял вожак своры – кудлатый кобель Динго. Он коротко тявкнул, заскулил, оглянулся на Гошу Ермолова.