Под розой - Мария Эрнестам

Бывший муж Сюзанны Йенс внезапно появился у нее на пороге пару дней назад и заявил, что хочет пообщаться с детьми. Новая пассия Йенса собралась в Данию на пару дней, и в его плотном расписании вдруг образовалось время, чтобы выполнить свой родительский долг. Сюзанна хотела было захлопнуть дверь прямо перед его длинным тощим носом, но сообразила, что его визит даст ей возможность хоть немного отдохнуть от детей и побыть одной. Отослав Йенса в ближайшее кафе, она собрала детей и отправила к нему. Слава Богу, сейчас они на каникулах, и их гораздо проще собрать. В школьный период проследить, чтобы они взяли с собой все учебники, тетради, бутерброды, сменную обувь и спортивную форму, просто нереально. Сейчас же главное — не забыть купальники, игрушки и книги для Анны-Клары.

Мне трудно было заставить себя позвонить дочери. Всю жизнь я стремилась быть независимой и не люблю напоминать кому-то о себе. Я бы умерла, если бы узнала, что со мной встречаются не потому, что этого хотят, а потому, что так положено. Но на этот раз мне очень хотелось увидеть Сюзанну. Я была как курильщик, который, бросив пагубную привычку, все равно тянется за сигаретами.

«Мать не обманешь», — говаривала моя бабушка, когда мама в ответ на ее вопрос отвечала, что все чудесно. Я понимаю, что бабушка имела в виду. Когда Сюзанне плохо, мне тоже плохо. Словно, когда она родилась, частичка ее так и осталась во мне и росла вместе с Сюзанной реальной.

Дочь не слишком обрадовалась моему звонку. У нее оставалось две недели до отпуска, а в адвокатской конторе, где она работала, ей поручили вести очень сложное дело о гибели маленького мальчика. Но она с интересом выслушала мои последние новости, в том числе и об Ирен.

Они встречались достаточно часто, чтобы понять, что симпатизируют друг другу. Ирен нашла в моей дочери родственную душу — их обеих интересовали забавные шляпки и прочие покупки — всегда была мила с Сюзанной. Это вызывает у меня противоречивые чувства: мое светлое «я» радуется за дочь, темное ей завидует.

Мы договорились встретиться в Варберге. Свен был счастлив, что его тоже позвали. Мы с ним пришли в ресторан, выбрали столик и в ожидании Сюзанны разглядывали туристов.

Своим появлением она, как всегда, вызывала всеобщее оживление. Ее непослушные черные волосы, решительный взгляд карих глаз и красиво очерченный рот заставили многих мужчин отвлечься от тарелок и выпрямить спины. Я отметила, что она хорошо выглядит: загорелая, хотя еще не была в отпуске, в модном летнем платье и босоножках.

— Привет! Ты такая красивая! Садись же. По-прежнему много работы?

Сюзанна опустилась на стул и вздохнула:

— Вы уже что-нибудь заказали?

Похоже, нам не меньше получаса придется болтать всякие глупости, пока она наконец не расслабится.

— Нет, мы ждали тебя.

Не успела я договорить, как официант уже стоял рядом с нами. Сюзанна, не заглядывая в меню, заказала салат и бокал вина. Свен, который как раз вернулся из туалета, успел крикнуть: «Филе и пиво!», а я попросила рыбу и вино. С формальностями было покончено. Сюзанна откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.

— Как дела у детей? — Со свойственной ему бестактностью Свен умудрился ударить в самое больное место.

— Детей? — невесело рассмеялась Сюзанна. — Наверное, так, как они того и заслуживают. Они живут то со злобной брошенной мамашей, то с папашей и его новой пассией. Вот и все. За Пера я не волнуюсь, он, по крайней мере, ничего не скрывает: кричит, швыряет вещи, ругается… И я этому рада. Знаешь, почему, мама? Он выплескивает злость! Но Анна-Клара… Не знаю, что с ней делать. Она молчит. А с Мари хуже всего — она закрывается в своей комнате, включает музыку и просто сидит на кровати, уставившись прямо перед собой. Говорить с ней все равно, что со стенкой. Она ни на что не реагирует.

Нам принесли напитки. Сюзанна, не дожидаясь, пока мы со Свеном поднимем бокалы, схватила свой, сделала глоток и только потом чокнулась с нами. Свен жадно пил пиво. Так жадно, что у него остались «усы» от пены.

— А знаете, что ужаснее всего? Меня никто не жалеет. И знаете, почему? Потому что новая пассия Йенса некрасивая и старше меня. И потому что она «всего-навсего» учительница, тогда как я адвокат. Все считают, что нет повода ревновать, если мужчину угораздило влюбиться в старую и уродливую женщину. Как вам такая логика? Мне кажется, лучше бы он оказался «голубым». Хотя, если подумать, тогда меня винили бы в том, что женщины ему больше неинтересны.

Сегодня Сюзанна была особенно цинична. Свен пробормотал:

— Девочка моя, я не понимаю, как это случилось. Вы же были так счастливы вместе, никогда не ссорились… мне казалось, он любит тебя больше, чем ты его, и очень привязан к детям. Я и представить не мог, что он может так с тобой поступить.

Сюзанна ничего не отвечала. Принесли еду. Было пресновато, но вкусно.

Я не стала говорить, что всегда считала Йенса ничтожеством, и попыталась подбодрить дочь: она умница и настоящая красавица, на работе у нее все хорошо, она отличная хозяйка и замечательная мать, чудесная подруга, а еще у нее безупречный вкус — выглядит она всегда очень стильно.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, что мы тебя любим, — сказала я, — и всегда готовы помочь с детьми и вообще, в чем понадобится.

Сюзанна отложила вилку, взглянула на салат с креветками и сглотнула. Потом сердито посмотрела на меня:

— Любим, любим, любим… Да, мама, я знаю, ты меня любишь, ты говорила это миллион раз, и это действительно так. Но иногда… иногда мне кажется, что ты душишь меня этой любовью. И это доводит меня до белого каления! В детстве я делала, что хотела, а ты всегда просила у меня прощения. Это меня ужасно бесило. Ты извинялась за каждый пустяк. И всегда была выдержанна, и делала для меня все. И тем не менее… мне часто казалось, что тебя нет рядом. Несмотря на это вечное, удушающее «я люблю тебя», «прости меня», «я всегда рядом», у меня создавалось ощущение, что в тебе живут два человека. Один говорит мне эти слова, а другой молча смотрит в сторону. Я так и не смогла тебя понять.

Я, не поднимая глаз, проглотила кусочек рыбы. Я не была готова к такому серьезному разговору. Но Сюзанну это не смутило. Она продолжала говорить, не переставая есть салат, и соус капал ей на платье.

— Однажды, не помню точно когда, я вела себя плохо. Очень плохо. Я тебя провоцировала. Кажется, я должна была прибрать у себя в комнате, но не сделала этого. Я хотела увидеть твою реакцию. Ты несколько раз мягко попросила меня навести порядок, а я отвечала все грубее и грубее, и тогда я наконец увидела тебя другой. Ты взорвалась. Схватила меня за плечи, стала трясти и кричать! Ты кричала, что я должна сделать то, что ты велела, что я должна тебя уважать: «Делай, что сказано! Ты должна меня слушаться! Не смей ухмыляться! Смотри мне в глаза!». Ты орала на меня и не могла остановиться. И знаешь, что, мама, я тогда подумала: «Ну наконец-то! Наконец. Наконец я вижу тебя настоящую. Наконец-то ты на меня кричишь. Наконец-то у меня нормальная мать, как у всех других детей». Но…

Сюзанна замолчала и сделала глоток вина. Свен сосредоточенно жевал мясо, делая вид, что полностью поглощен едой, а у меня рыба встала поперек горла. Я сделала вид, что выплевываю кости, и выплюнула весь кусок в салфетку. Отпила вина.

— …Но что сделала ты? — добивала меня Сюзанна. — Часом позже ты пришла ко мне и умоляла простить тебя. И снова это «Я люблю тебя, я люблю тебя», словно прибавляешь звук у радио. И тогда во мне что-то умерло. Я больше не отваживалась делать гадости, потому что все мои попытки ты убивала своей любовью. Иногда мне кажется, что именно поэтому у нас с Йенсом ничего не получилось. Каждый раз, когда мне хотелось закатить ему скандал, наорать на него, выругаться, я думала, что в этом нет никакого смысла, потому что в ответ получаешь только любовь, которая, словно подушка, затыкает тебе нос и рот, не давая дышать. И я молчала. Я ничего не говорила. И чем все кончилось?..

Мы со Свеном молчали. Я гадала, что из сказанного Сюзанной дошло до Свена, что он об этом думает и сколько слов из ежедневного мужского запаса у него еще осталось.

— Кончилось тем, что он ушел к женщине старше меня. — Сюзанна с размаху поставила бокал на стол. — Он говорит, что она, по крайней мере, не боится выражать свое мнение, не боится с ним ссориться. У нее есть недостатки, но она и не пытается быть идеальной, и с ней ему комфортнее. Мой муж бросил меня, потому что я была недостаточно сварлива, и это твоя вина, мама. Это ты отучила меня выяснять отношения. А ведь когда-то я умела закатывать скандалы. Я не боялась это делать!

Я не знала, что сказать в свое оправдание, как защититься. Внутренний голос говорил мне, что это нормально, что нельзя посвящать всю жизнь детям, что следует подумать и о себе тоже, что и в любви нужно соблюдать меру… Возможно, Сюзанна ждет от меня этих слов? Мне стало холодно. Выбора не было. Проще взять вину на себя, чтобы не мучила совесть. Сюзанна накрыла мою руку своей: