Седьмая заповедь - Рут Валентайн

— То есть ты считаешь нашу встречу ошибкой, не так ли?

— Ну да. Я не могла отвечать за свои действия. И, будь ты джентльменом, ничего подобного не случилось бы.

— До чего высокопарно ты выражаешься. Точно, как твой приятель — прошу прощения, бывший приятель, — когда он явился извиняться, снимая с себя всякую ответственность за твои действия по отношению к моим служащим и в то же время заверяя, что готов все уладить.

Вырвав свою руку, Эвелин остановилась.

— Если ты закончил…

— Нет еще. Где ты собираешься работать?

— Я уже отвечала на этот вопрос. У тебя проблемы с памятью?

— С памятью у меня все в порядке, просто я тебе не верю. Так есть другая работа?

Эвелин медленно покачала головой.

— Я так и думал. Скорее всего, ты еще и не искала ее?

— Нет.

Засунув руки в карманы пальто, Эвелин повернулась и пошла прочь.

— Почему же? — Уоррен без труда догнал ее и пошел рядом.

— Хочу месяц-другой побыть дома. Полагаю, стоит переосмыслить, куда двигаться дальше. Мне нужно время подумать.

Несколько минут они шли в молчании, которое нарушил Уоррен.

— Кстати, у меня в компании есть вакансия.

— Что? — от изумления Эвелин даже остановилась. — Но ведь ты даже не… Послушай, пусть даже встреча с тобой заставила меня сделать переоценку ценностей. Но это отнюдь не означает, что ты каким-то образом связан со мной. Спасибо, но я и сама могу найти работу. Господи, да при моем-то обилии знакомств! — натужно рассмеялась она.

— Я не собираюсь уклоняться от ответственности, Эвелин, — искательно уставился Уоррен ей в лицо. — Имею ли я право чувствовать ответственность за тебя?

Как ни старалась Эвелин сдерживаться, ее выдало гневное выражение глаз.

— Нет, черт возьми, не имеешь! — гаркнула она в ответ. — Я уже сказала, что не хочу видеть тебя, и повторяю снова! Не будете ли вы столь любезны, мистер Хантер, исчезнуть из моей жизни?

Эвелин бегом покинула парк и нырнула в первую же попавшуюся на пути закусочную, где заказала французский луковый суп с булочкой и забилась в угол, стараясь избавиться от сумбура в мыслях. Она была голодна, но, когда принесли заказ, поняла, что есть суп не может, пришлось ограничиться булочкой.

Уже вторую неделю ее мутило каждое утро. Она поначалу намеревалась обратиться к врачу, чтобы убедиться в наличии беременности, но потом передумала, поскольку вряд ли врач скажет ей больше того, что она и так знала.

Мыслями Эвелин вернулась к Уоррену и к тому, как он внимательно смотрел на нее, спрашивая, имеет ли право чувствовать ответственность перед ней. Скорее всего, знать он ничего не знает, но может догадываться. Любовью на яхте они занимались страстно и безоглядно — предохраняться не было ни времени, ни возможности. Совершенно естественно, что Уоррен может кое-что предположить.

А что, если бы она сказала правду? Эвелин невольно попыталась себе представить, что за этим бы последовало. Стал бы Уоррен, подобно своему тезке, парню Розалинды, платить за аборт? Наверняка. Вряд ли он испытывает желание из-за случайной оплошности шестнадцать, а то и больше лет нести бремя отцовских обязанностей, с горечью подумала она. Может, именно поэтому он был столь настойчив: хотел убедиться, что, если она забеременела, то готова сделать аборт.

Конечно, с мужской точки зрения, вынашивание случайно зачатого ребенка — совершенно безответственная затея. Эвелин вздохнула: как деловая женщина, занятая карьерой, она не может не согласиться с такой оценкой. Но первобытный материнский инстинкт восставал против аборта. Стараясь выкинуть из головы эти мысли, Эвелин вернулась на работу.

Внезапно ей пришло в голову, что она может частично компенсировать свою вину перед Уорреном, если лично постарается подобрать для его компании самого лучшего специалиста. И Эвелин принялась за дело. К счастью, запрос на рекламного агента был делом обычным, и у нее скопилась обильная информация от предыдущих заказов, так что на всё про всё ей потребовалось не больше десяти дней.

По пятницам служащие заканчивали работу на час раньше обычного, но, чтобы не давать Грэхему повода для придирок, Эвелин трудилась до пяти часов. Оставит она ребенка или нет, но ей в любом случае придется искать новую работу, для чего требуется рекомендация. Хотя Эвелин почти не сомневалась, что Грэхем выдаст ей далеко не самую лучшую. Причиной, конечно, будет указана ошибочная вендетта, которую она объявила Уоррену, но на самом деле Грэхем просто сведет счеты за то, что его отвергли. Он уже постарался создать у своих служащих впечатление, что по собственной инициативе поставил на Эвелин крест.

Эвелин это не трогало: она была занята куда более важными проблемами и даже не сделала попытки опровергнуть распускаемые Грэхемом слухи. Ей хотелось лишь как можно скорее и без излишней нервотрепки расстаться с этой конторой, и она не желала рисковать, еще больше восстанавливая против себя отвергнутого кандидата в мужья.

Эвелин погрузилась в досье по заказу Уоррена и не заметила, что на часах уже шесть. И в этот момент к ней в кабинет, не постучавшись, стремительно вошел Грэхем. Он задал несколько каверзных касающихся работы вопросов, на которые Эвелин постаралась ответить как можно спокойнее, после чего, помедлив, спросил:

— Ты уже нашла себе другое место?

— Нет.

— Я вижу, ты даже не задумывалась, что с тобой будет после расставания со мной, — возмутился он такой безответственности.

— Ничего подобного, — спокойно возразила Эвелин.

С едва сдерживаемым бешенством Грэхем прошипел:

— Я хочу знать, чем же не угодил тебе, если ты сочла меня не достойным тебя. Конечно, лишь для справки.

— Прошу тебя, поверь, дело не в тебе. Это я изменилась.

— Но почему? — стукнул он кулаком по столу. — До Рождества мы были вполне счастливы. Я даже собирался… — Он запнулся, не в силах принудить себя к откровенности. — Я почти поверил, что у нас есть общее будущее! Ты обязана сказать, что случилось. У меня есть право знать.

Видно было, что эти мысли не давали Грэхему покоя, и, наверное, у него действительно было право знать, но истина еще больше уязвила бы его.

— В общем-то ничего не случилось. Я…

Грэхем обогнул стол, схватил Эвелин за плечи и, выдернув из кресла, гневно встряхнул.

— Выкладывай! Объясни, что произошло!

— Хорошо! — возмутившись его грубостью, Эвелин оттолкнула Грэхема. Даже в гневе он был жалок, и она внезапно преисполнилась злорадством, решив свести с Грэхемом счеты за гнусности, которые он позволял по отношению к ней в течение последних нескольких недель. — Ну ладно! Если ты так хочешь знать правду, я удовлетворю твою любознательность! Ты слишком предсказуем. В любой ситуации я знаю, как ты отреагируешь, даже знаю, как на какой вопрос ответишь. Я поймала себя на том, что прекрасно усвоила, как умаслить тебя, как польстить, чтобы у тебя улучшилось настроение. Общение с тобой больше не доставляет мне ни радости, ни сюрпризов. Иными словами, Грэхем, ты смертельно скучен. И к тому же выяснилось, как ты ограничен. Да, коль скоро ты спросил, я отвечу, что готова уйти куда угодно, лишь бы не влачить рядом с тобой тоскливую жизнь.