Границы бесконечности - Лоис Буджолд

Цурик прикусил губу. — Да, милорд. Если Вы сдержите своё слово.

— Испытай меня, — предложил Майлз. Его губы растянулись, обнажив волчий оскал, без комментариев восприняв скрытое оскорбление.

Цурик тащился с Майлзом через двор, будто шёл на плаху. Их явление произвело немую сцену изумления у Кейрела и его семьи, сгрудившихся вокруг стола, на котором Ди лечил Пима. Пим и Ди выражали гораздо большее недоумение, пока Майлз не объявил: «Доктор Ди, доставайте фаст-пенту. Это Лем Цурик, он пришел поговорить с нами.»

Майлз подвёл Лема к стулу. Горец сел, сжав кулаки. Пим, у которого на груди из-под белой ленты повязки виднелись красно-багровые пятна синяков, взял парализатор и отошел в сторону.

«Как Вам это удалось?!» — пробормотал вполголоса доктор Ди, обращаясь к Майлзу, пока доставал аэрозоль-инъектор.

Майлз сунул руку в карман. Он вытащил кусочек сахара и подержал его, ухмыляясь через букву С, образованную двумя пальцами — большим и указательным. Ди фыркнул, но поджал губы с невольным уважением.

Лем дёрнулся, будто ожидая боли, когда аэрозоль-инъектор зашипел, вводя препарат под кожу на руке.

— Считай от десяти в обратную сторону, — велел Ди. Когда Лем дошёл до трёх, он расслабился; на нуле он хихикнул.

— Кейрел, Матушка Кейрел, Пим, станьте вокруг, — сказал Майлз. — Вы — мои свидетели. Мальчики, отойдите назад, и чтобы было тихо. Прерывать нас нельзя.

Майлз провёл вступительную процедуру — полдюжины вопросов, рассчитанные на то, чтобы задать ритм и убить время до того, как сыворотка полностью подействует. Лем Цурик глупо ухмылялся, мотаясь в своём кресле, и отвечал на все вопросы охотно и с радостью. Допрос с применением фаст-пенты входил в курс военной разведки, который Майлз проходил в Академии. Как ни странно, препарат действовал в точном соответствии с описанием.

— Ты вернулся в свою хижину в то утро, после того как провёл ночь у родителей?

— Да, милорд. — Лем улыбнулся.

— В какое время?

— Незадолго до полудня.

Часов-хроно здесь ни у кого не было, так что, вероятно, более точного ответа Майлзу было не суждено получить. — Что ты сделал, когда пришёл туда?

— Позвал Харру. Но её не было. Я испугался, что она ушла. Подумал, что она могла сбежать от меня. — Лем икнул. — Где моя Харра, пусть она сюда придёт.

— Позже. Ребёнок в это время спал?

— Да. Она проснулась, когда я позвал Харру. И опять заревела. Этот крик прямо по спине продирает.

— Что ты тогда сделал?

Лем расширил глаза. — У меня молока нет. Ей нужна была Харра. Я ничего не мог для неё сделать.

— Ты взял её на руки?

— Нет, господин, я оставил её лежать. Я ничего не мог для неё сделать. Харра почти не давала мне дотрагиваться до неё, очень переживала. Говорила, что я непременно уроню её или ещё что-нибудь.

— Ты не тряс девочку, чтобы она перестала кричать?

— Нет, господин, я оставил её лежать. Я пошёл поискать Харру вниз по тропе.

— Куда ты пошёл потом?

Лем заморгал. — К сестре. Я обещал помочь таскать брёвна для новой хижины. Белла — моя вторая сестра — выходит замуж, понимаете, и…

Он начал отклоняться от темы, обычное явление при действии фаст-пенты. «Замолчи,» — сказал Майлз. Лем послушно замолчал, слегка раскачиваясь в кресле. Майлз тщательно обдумал свой следующий вопрос. Здесь он балансировал на тонкой грани. — Ты кого-нибудь встретил на тропе? Отвечай «да» или «нет».

— Да.

Ди пришёл в возбуждение. — Кого? Пусть он скажет, кого!

Майлз поднял руку. — Вы можете ввести противосыворотку, доктор Ди.

— Разве Вы не собираетесь спросить его об этом? Это ведь жизненно важно!

— Не могу. Я дал слово. Введите сейчас же противосыворотку, доктор!

К счастью, этот спор двух человек, проводящих допрос, прервал бормотание Лема, с охотой начавшего отвечать на вопрос Ди. Сбитый с толку Ди прижал аэрозоль-инъектор к руке Лема. Полузакрытые глаза Лема через несколько секунд широко распахнулись. Он сел прямо, потёр руку и лицо.

— Кого ты встретил на тропе? — прямо спросил его Ди.

Лем плотно сжал губы и посмотрел на Майлза, взглядом прося о помощи.

Ди тоже посмотрел на Майлза. — Почему Вы его не спросите?

— Потому что мне не нужно спрашивать, — ответил Майлз. — Я совершенно точно знаю, кого Лем встретил на тропе, и почему он пошёл дальше, а не вернулся назад. Он встретил убийцу Райны. Как я вскоре докажу. И — будьте свидетелем, Кейрел, Матушка Кейрел — эти сведения я получил не от Лема. Подтвердите!

Кейрел медленно кивнул. — Я… понимаю, милорд. Вы… вы очень добры.

Майлз посмотрел на него в упор, плотно сжав губы в улыбке. — И когда же тайна перестанет быть тайной?

Кейрел покраснел и ничего не отвечал. Потом он сказал: — Теперь уж Вы можете продолжать то, что начали, милорд. Полагаю, что теперь Вас уже не остановить.

— Верно.

Майлз послал гонцов за свидетелями — матушку Кейрел в одну сторону, Зеда в другую, старосту Кейрела со старшим сыном в третью. Лема он оставил ждать, в обществе Пима и Ди, и сам остался. Так как матушке Кейрел идти было ближе всех, она вернулась первая, ведя на буксире матушку Цурик и двух её сыновей.

Мать Лема бросилась к нему, обняла, потом боязливо оглянулась через плечо на Майлза. Младшие братья попятились, но Пим уже занял позицию между ними и дверью.

— Всё в порядке, мам, — Лем погладил ее по спине. — Или… по крайней мере, со мной всё в порядке. Я оправдался. Лорд Форкосиган мне верит.

Она зловеще оскалилась на Майлза, не выпуская руки Лема. — Неужели ты позволил этому лорду-мутантику накормить тебя своей отравой?

— Это не отрава, — запротестовал Майлз. — Если уж на то пошло, то этот препарат, можно сказать, спас Лему жизнь. Так что, я думаю, его скорее можно считать лекарством. Как бы то ни было, — тут он повернулся к младшим братьям Лема и сурово сложил руки на груди, — кто из вас двоих, юных идиотов, бросил горящий факел на мою палатку прошлой ночью?

Младший из братьев побелел; старший начал горячо и с негодованием отрицать, но заметил выражение лица брата и прервался на полуслове. «Не может быть!» — прошипел он в ужасе.

— Никто, — сказал тот, который побледнел. — Никто не бросал.

Майлз поднял брови. Последовало короткое, сдавленное молчание.

— Ну хорошо, тогда пусть этот никто извинится перед старостой и Матушкой Кейрел, — сказал Майлз, — так как в палатке прошлой ночью спали их сыновья. Я со своими людьми спал на полатях.

Мальчик растерянно открыл рот. Младший Кейрел уставился на младшего Цурика, своего ровесника, и многозначительно прошептал: «Ты, Доно! Ты, болван, ты что, не знал, что эта палатка гореть не будет? Она же настоящая, армейская!»