Солнце цвета меда - Дмитрий Казаков

– К берегу! – донесся протяжный крик с переднего струга, и тот приостановился, повернул. По левую руку открылась небольшая полянка, заросшая высокой травой.

– Да там же занято, – удивленно вздохнул Нерейд. Среди травы, сцепившись в драке, катались два самых странных существа, которых Ивару только доводилось видеть. Словно составленные из сучков и палок, длинные, изломанные, они были покрыты листьями, иголками и даже шишками. Колотили друг друга руками, отчего по лесу разносился глухой, деревянный стук, издавали пронзительные, свистящие звуки.

На струги и людей не обратили никакого внимания.

– Кто это? – спросил Ивар, приставая к берегу.

Славяне смотрели на древолюдей без страха и удивления.

– Лешие, – ответил Лычко с досадой. – До следующей удобной стоянки еще верст с десяток, засветло не доплывем. Так что придется ждать, когда закончат свои разборки…

– А если шугануть? – предложил Сигфред.

– Ага, а потом на тебя, спящего, дерево свалится или – еще хуже – на струг, борт проломит, – покачал головой русич. – Нет уж, тут, в лесу, они хозяева, а к хозяевам надо относиться с почтением. Даже к неразумным…

– Сунешься к этим формам жизни – башку оторву! – Нерейд понял все по-своему и показал Ингьяльду здоровенный кулак. – А то знаем мы вас, эрилей. Пивом не пои, дай что-нибудь новое узнать…

Наконец дерущиеся убрались в лес. Оттуда донеслись мощные удары, словно оба расшибали лбы о стволы. Все эти звуки сопровождались шумом ломаемых ветвей, треском.

– Разводите костер! – скомандовал Лычко. – Они могут драться дни и ночи напролет, но к огню не сунутся.

– Не дураки, – оценил Нерейд. – Понимают, что сгорят!

В зарослях у берега что-то затрещало, оттуда высунулась зубастая треугольная морда, покрытая крупными, с ладонь, зелеными чешуйками, мгновение злобно смотрела на людей. Затем зверь, длинный, точно бревно, резво сполз в воду.

– Отродье Фенрира! – поразился Нерейд. – Какая только пакость не живет в этом лесу!

– Если и отродье, то Мирового Змея, – педантично поправил Ингьяльд. – Это ящер, он тут у них самый обычный хищник, вроде волка.

– Обычный? – усмехнулся кто-то из дружинников. – Это такая-то страхолюдина?

– Самый жуткий из хищников – человек, – возразил Ивар. – Что рядом с ним ящер или даже дракон?

Вода перед носом струга вдруг вспучилась полупрозрачным горбом, словно невидимый зверь решил почесать о корабль крутую, спину. Раздался треск, и Ивар ощутил, что летит кувырком.

Его ударило в спину, в глазах потемнело. Темнота сменилась мелькающими звездами, в ушах зазвучали полные недоумения и ярости крики.

– Враги, конунг! Враги! – орал кто-то.

Это слово привело Ивара в чувство лучше самых сильных заклятий. Значит, не просто бревно, высунувшееся из-под воды, а хитрый неприятель, с которым надо драться, которого нужно одолевать.

Не обращая внимания на звон в башке, конунг вскочил на ноги, меч, словно сам оказался в руке.

Струг ковылял как раненая лошадь, быстро оседая в воде. С берега летели стрелы, со злым гудением впивались в борта. Ингьяльд стоял на коленях, стремительными росчерками рисовал на палубе руны. Сотканные из алого пламени священные знаки горели ярко, но быстро гасли.

– Нас атаковали колдовством! – крикнул эриль, лицо которого скривилось, точно от сильной боли. – Струг вот-вот затонет…

Судя по хлюпающим звукам, пробоина внизу была с конскую голову. Ингьяльд пока сдерживал напор воды, но надолго ли его хватит?..

– К берегу! – рявкнул Ивар. – Кари, прикрываешь рулевого! Остальные к оружию! Одину слава!

– Одину слава! – крикнули вроде недружно, но боевой клич успокоил. Стрелы, в первые мгновения сразившие нескольких воинов, теперь лишь бессильно скрежетали о щиты. Когда берег оказался рядом, викинги сами стали прыгать через борт. Зазвенела сталь и выше, там, где до суши почти доковылял струг Лычко. Точнее, Развалился на куски в двух шагах от берега. Тиверцы с ревом устремились к деревьям.

Ивар спрыгнул на землю, стрела свистнула рядом, сорвав клок волос на виске. Конунг мягко спружинил ногами, перекатился, перед ним выросли сразу двое воинов в легких кожаных доспехах. Сквозь прорези шлемов блестели злобные глаза, руки сжимали небольшие овальные щиты и длинные, тяжелые мечи.

Ивар одним неуловимым движением отразил оба удара и тут же атаковал сам. Клинок его, легко прорезав щит и доспехи, углубился в мягкую плоть. Один из напавших воинов с криком отпрянул, из зияющей раны хлестала кровь, второй попробовал уклониться от удара, но неловко зацепился за кочку, замахал руками… И голова в шлеме покатилась в сторону, а потом остановилась, упершись обрубком шеи в муравьиную кучу.

Вылетевший из глубины леса топор саданул Ивара обухом с такой силой, будто в лоб ему лягнула копытом лошадь. В глазах потемнело… Очнулся конунг, стоя на четвереньках, во рту был привкус крови, перед глазами плавали клочья тумана.

Прямо на Ивара, оскалившись, мчался коренастый ратник в подпоясанной длинной кольчуге. Конунг попытался подняться, но руки и ноги подламывались, силы было меньше, чем в высохших прутьях.

Откуда-то сбоку выскочил Сигфред, перехватил занесенную руку с топором. Лицо коренастого исказилось, он что-то выкрикнул. Затрещал кустарник, из леса один за другим выскакивали одинаковые, как гороховые стручки, воины.

Сигфред отшвырнул от себя противника, завыл. Берсерка била дрожь, с губ летели клочья пены.

– Конунга бьют! – крикнул кто-то в стороне.

Ивар вновь провалился в беспамятство, а когда очухался, то вокруг были только ноги. В грязных, чиненых сапогах, они яростно топтали траву, месили грязь, а сверху доносился беспрерывный звон От него болезненно ныло в ушах.

Ивар сцепил зубы: стыдно для конунга, стоять вот так, в позе гордого хищника, когда его дружинники рубятся с врагами. Он из последних сил поставил на ноги свое отяжелевшее, словно мешок с рыбой, тело.

– Пустите… – Вместо крика получился хрип. – Я сейчас!.. Я им!..

Но схватка уже заканчивалась. Среди деревьев мелькали быстро удаляющиеся спины. Налетчики, получив отпор и оставив на берегу лесной речушки немало трупов, предпочли дать деру.

– Ты как, конунг? – участливо пробасил Кари. Из его глаз уже испарился багрянец боевого бешенства, они вновь были синими, точно сапфиры из короны императоров Миклагарда.

– Нормально, – ответил Ивар, щупая лоб. Там вздувался громадный синяк, далеко не первый, полученный на гостеприимной земле Гардарики. – Что с потерями?

– Эриля уперли… – растерянно сказал Нерейд.

– Что? – В первое мгновение Ивар не поверил ушам, а потом ощутил, как изнутри поднимается мороз бешенства. – Как вы могли допустить такое?