Солнце цвета меда - Дмитрий Казаков

– Короче, – оборвал излияния русича Арнвид. – Если бы я каждый свой совет конунгу начинал с Имира, то меня давно бы выкинули за борт!

– Если короче, – не стал артачиться Лычко, – то это душегубы, поклоняющиеся самому черному из богов. Днем они могут быть кем угодно – купцами, мастеровыми, даже воинами. А ночью становятся убийцами. У них свои воеводы, волхвы, тайные знаки. Тот, кто желает смерти врага, должен найти скрытое капище и принести там жертву. Считается, что Чернобог услышит его и укажет своим воинам на обреченного…

– Знаем мы, как он укажет! – Арнвид презрительно фыркнул, – Жертва наверняка приносится золотишком, а к ней прикладывается кусок бересты, на котором все написано. У вас тут черты и резы кропать многие горазды…

– Горазды, да не в этом дело. – Русич покосился на лысого эриля как на сопливого несмышленыша. – Дело в том, что кто-то заплатил за убийство Ивара, и заплатил немало. Слуги Чсрнобога задешево не продаются… А взяв заказ, исполняют его, чего бы это им ни стоило!

– То есть будут еще попытки? – Ивар ощутил холодок в груди. Его пытались убить десятки, если не сотни раз, но всегда лицом к лицу, а не тайно, в спину, подкравшись из-за угла.

– Обязательно! – кивнул Лычко. – Поэтому отправляемся завтра же, а сегодняшнюю ночь проведешь на драккаре, и пусть караульные бдят!

– Они и так бз… бдят так, что дышать нечем! – вставил слово проснувшийся Нерейд. Он потянулся и стал похож на громадного рыжего кота. – А что завтра выходим – это добро!.. Надоело на одном месте торчать!

Дюжие молодцы на причале навалились, крякнули, кто-то от избытка чувств помянул Ящера, струг со скрипом и плеском сдвинулся и поплыл прочь от берега. Река приветливо тыкалась в борта, ветер нес сырые запахи.

Ивар стоял на носу, не оборачивался. Знал, что с причала машут руками Васька Буслаев, Арнвид, Гудрёд с Рёгнвальдом, другие викинги, что остались в Хольмгарде. Незачем смотреть в лица тем, кого можешь в этом мире больше не увидеть.

– Как плыть на этом, конунг? – В голосе Сигфреда звучала растерянность. Струг хоть и похож на маленький, странно округлый драккар, все же совсем другой корабль: все тут чужое, непривычное. – Не перевернемся?

– Не должны, – Ивар повернулся к дружинникам. Те расселись на коротких лавках, растерянные, точно гуси, очутившиеся вместо привычного пруда в бурном море. Все ждали, что конунг вселит .в них уверенность, и никого не волновало, что у него самого душа утекла в пятки. – Весла вставьте и не ленитесь, а то Лычко со своими, что горазды только ложкой грести, нас обгонит…

Второй струг, на котором плыл русич с тиверскими дружинниками, резво вырывался вперед.

– Что? – возмутился Нерейд. – Какие-то сухопутные жабы нас обойдут? Ни за что, клянусь девственностью Фрейи!

Задетое самолюбие – хорошее средство против неуверенности, зашлепали о воду весла, легкие по сравнению с. теми, которыми гребут на драккаре, палуба огласилась слитным сопением.

– Вот так! – покрикивал от рулевого весла Эйрик. – Раз-два! Раз-два!

Мимо плыли поросшие кудрявыми елками берега. Река, неторопливо журча, бежала на юг.

Лычко догнали быстро, обошли и пристроились спереди. Почти сразу река кончилась, дальше раскинулась широкая водная гладь. Над ней порхали птицы, отражения облаков плыли мрачно и величаво, словно ползущие по дну юры снега.

– Море? – ахнул кто-то из викингов.

– Ильмень-озеро! – пояснил Лычко со своего струга. Шли вдоль берега, одно за другим минуя большие, богатые селения. С суши махали стирающие белье бабы, дружной гурьбой, со свистом, бегала ребятня. Гладь Ильменя была усеяна рыбацкими лодками. Те неспешно, с достоинством отступали, освобождая дорогу.

– Совсем они тут набегов не боятся, – с осуждением бурчал Нерейд, орудуя веслом. – Непуганые!

– А чего им опасаться, – рассудительно ответил Ингьяльд, – если таких, как ты, воевода Налим еще у моря встречает?

Нерейд насупился, но смолчал.

Желтое, точно мед, солнце неторопливо клонилось к закату, поливая озерную гладь потоками золота. Берег по левому борту был дикий, заросший камышом. Стаями поднимались утки, от кряканья закладывало уши.

– Пристаем!.. – донесся крик со струга Лычко, которого все же пропустили вперед, чтобы сдуру не заплыть невесть куда.

– Куда? – проворчал Нерейд. – На болоте ночевать будем, что ли?

Шелестящая стена камыша внезапно осталась позади, на пологом зеленом берегу обнаружился негустой лиственный лес. Гордо белели стволы берез, похожие на колонны из серебра.

– А вот сюда и причалим… – распорядился Ивар. – Табань!

Нос струга мягко ткнулся в песок. Ивар первым спрыгнул на сушу, ухватился за борт, липкий от смолы

– Тащи! – велел конунг. Последовал рывок, и легкое суденышко в одно мгновение оказалось на берегу.

– Да, это не драккар тягать! – задумчиво заявил Нерейд.

– Именно, – кивнул Ивар. – А поэтому все живо за дровами!

Викинги завыли, словно стая волков, которых кто-то обозвал шавками, но разбежались по сторонам быстрее почуявших опасность тараканов. Тиверцы суетились вокруг костра, один сыпал что-то в громадный, закопченный котел.

– Охрану поставили? – спросил Ивар у подошедшего Лычко.

– От кого? – махнул рукой тот. – Тут еще новгородские земли, безопасно. Вот ночью выставим дозоры…

– Ладно, – не стал спорить конунг. – Пойду тогда руки от смолы отмою.

– Осторожнее, – предупредил Лычко. – Ильмень – древнее озеро, оно было еще до того, как в эти земли пришли люди.

– И что?

– Хозяева здесь водяницы! – С лица бывшего императорского охранника слетела вечная ухмылка. – Сейчас, в начале лета, они особенно опасны. Лучше не ходить к воде по одному!

– Ничего! – Ивар гордо выпятил подбородок. – Я не боялся джиннов и альвов, сражался с йотунами и мангасами, неужто испугаюсь водяниц?

– Ну смотри. – И Лычко отошел в сторону.

Вода Ильменя была холодной, словно текла с ледника. Ивар мыл руки, когда в воде перед ним что-то блеснуло. Конунг присмотрелся и судорожно сглотнул – на дне, разглядывая его, ворочалась девка с рыбьим хвостом. Чуть заметно колыхались зеленые длинные волосы, похожие на водоросли, изо рта дразняще высовывался кончик языка. Чешуйки на хвосте серебрились, взгляд приковывала грудь, крупная, тяжелая, с торчащими алыми сосками.

По телу прокатилась сладостная судорога…

Водяница вздрогнула, распахнулись огромные синие глаза. Шевельнулся хвост, и дева-рыба исчезла, словно ее и не было, лишь взметнулось со дна облачко ила. В десятке шагов от берега вода вспенилась, забурлила. Из глубин поднималось нечто огромное, тяжелое.

Ивар шагнул назад, ладонью нащупал рукоять меча.