Достоевский. Энциклопедия - Николай Николаевич Наседкин

симпатией и имевшие с нами сношения всё время, как мы сидели на пересыльном дворе, предостерегали нас от будущего командира нашего и обещались сделать всё, что только могут, через знакомых людей, чтоб защитить нас от его преследования. В самом деле, три дочери генерал-губернатора, приехавшие из России и гостившие в то время у отца, получили от них письма и, кажется, говорили ему в нашу пользу. Но что он мог сделать? Он только сказал майору, чтоб он был несколько поразборчивее. Часу в третьем пополудни мы, то есть я и товарищ мой, прибыли в этот город, и конвойные прямо повели нас к нашему повелителю. Мы стояли в передней, ожидая его. Между тем уже послали за острожным унтер-офицером. Как только явился он, вышел и плац-майор. Багровое, угреватое и злое лицо его произвело на нас чрезвычайно тоскливое впечатление: точно злой паук выбежал на бедную муху, попавшуюся в его паутину.

— Как тебя зовут? — спросил он моего товарища.

Он говорил скоро, резко, отрывисто и, очевидно, хотел произвести на нас впечатление.

— Такой-то.

— Тебя? — продолжал он, обращаясь ко мне, уставив на меня свои очки.

— Такой-то.

— Унтер-офицер! сейчас их в острог, выбрить в кордегардии по-гражданскому, немедленно, половину головы; кандалы перековать завтра же. <…> Смотрите же, вести себя хорошо! чтоб я не слыхал! Не то… телес-ным на-казанием! За малейший проступок — р-р-розги!..

Весь этот вечер я с непривычки был почти болен от этого приёма…»

Видимо, недаром вновь появилось сравнение с пауком — точно так же характеризуется в «Записках…» и Газин: начальник острога, офицер, сливается в сознании, в воспоминаниях автора «Мёртвого дома» с патологическим убийцей. Можно представить, как сгустилась тоска в душе его, когда он узнал, что незадолго до их с Товарищем из дворян прибытия в острог здесь по приказу плац-майора высекли розгами дворянина поляка Ж—кого. И очень многозначительно глядится-воспринимается реплика-замечание автора «Записок…», что он прямо-таки особенно возненавидел иные здания в крепости: «Дом нашего плац-майора казался мне каким-то проклятым, отвратительным местом, и я каждый раз с ненавистью глядел на него, когда проходил мимо…»

Финал майора-самодура, который как раз отремонтировал свой дом и подыскивал невесту, был плачевным: «Мечта его не осуществилась: он не женился, хотя уж совершенно было решился, когда кончили отделывать его квартиру. Вместо женитьбы он попал под суд, и ему велено было подать в отставку. Тут уж и все старые грехи ему приплели. Прежде в этом городе он был, помнится, городничим… Удар упал на него неожиданно. В остроге непомерно обрадовались известию. Это был праздник, торжество! Майор, говорят, ревел, как старая баба, и обливался слезами. Но делать нечего. Он вышел в отставку, пару серых продал, потом всё имение и впал даже в бедность. Мы встречали его потом в штатском изношенном сюртуке, в фуражке с кокардочкой. Он злобно смотрел на арестантов. Но всё обаяние его прошло, только что он снял мундир. В мундире он был гроза, бог. В сюртуке он вдруг стал совершенно ничем и смахивал на лакея. Удивительно, как много составляет мундир у этих людей…»

Прототип плац-майора — В. Г. Кривцов.

Повествователь

«Братья Карамазовы»

Последний роман, как и многие другие произведения Достоевского, написан «чужим голосом», Повествователем. Он стоит в ряду таких героев-рассказчиков и авторов «записок», как Неизвестный, написавший рассказы «Честный вор» и «Ёлка и свадьба», Мечтатель в «Белых ночах», Неточка Незванова и Маленький герой в одноимённых произведениях, Хроникёр «Дядюшкиного сна», Сергей-рассказчик в «Селе Степанчикове и его обитателях», Подпольный человек («3аписки из подполья»), повествователь Семён Семёнович Стрижов в «Крокодиле», Алексей Иванович в «Игроке», Антон Лаврентьевич Г—в — хроникёр в «Бесах», Аркадий Долгорукий («Подросток») и Александр Петрович Горянчиков, написавший «Записки из Мёртвого дома». В «Братьях Карамазовых» Повествователь, в отличие, например, от хроникёра в «Бесах», стушевался настолько, что читатель о нём забывает и зачастую воспринимает повествование непосредственно как слово самого Достоевского. Однако ж рассказчик-летописец если не участник, то, по крайней мере, свидетель, наблюдатель и оценщик многих событий в романе. Он, как и другие персонажи, живёт в городе Скотопригоньевске и пишет о событиях 13-летней давности — историю убийства Фёдора Павловича Карамазова. Повествователь отнюдь не всеведущ, знание его не всегда достоверно. Он не только хроникёр происходящих событий, но и, в какой-то мере, своеобразный критик, филолог и историк. Ему принадлежит комментарий к суждению-афоризму А. С. Пушкина «Отелло не ревнив, он доверчив», краткая история старчества на Руси, комментарии к рукописи Алексея Карамазова «Из жития в бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы», к судебным речам прокурора Ипполита Кирилловича и защитника Фетюковича, предисловие к изложению событий на суде и т. д. Повествователь, кроме того, что он хроникёр, филолог, историк, комментатор, в то же время и — литератор, писатель, со своим стилем и манерой письма. Тон повествования его достаточно неустойчив, он стремится надеть личину героя, заговорить его языком, а часто и вовсе передаёт слово самим героям. По существу же, перу Повествователя принадлежит вообще весь роман — выбор материала, композиция и т. д., он автор, под личиной которого, в свою очередь, Достоевский создал своё последнее произведение. Стоит подчеркнуть, что самые свои заветные мысли, идеи, философские рассуждения Достоевский доверил в этом романе отнюдь не Повествователю, а — Ивану Фёдоровичу Карамазову.

Погорельцев Александр Павлович

«Вечный муж»

Тайный советник; муж Клавдии Петровны Погорельцевой, отец многочисленного семейства (восемь детей). Когда-то Вельчанинов чуть было не женился на Клавдии Петровне и теперь дружил с этим семейством в качестве друга дома без всяких кавычек, по-настоящему. О супруге хозяйки сказано: «Муж её был лет пятидесяти пяти, человек умный и хитрый, но добряк прежде всего. Их дом был в полном смысле “родной угол” для Вельчанинова, как сам он выражался…» К Погорельцевым на дачу Вельчанинов привёз уже смертельно больную Лизу Трусоцкую, чтобы избавить её хоть на время от мучителя отца.

Погорельцева Клавдия Петровна

«Вечный муж»

Бывшая невеста Алексея Ивановича Вельчанинова, супруга Александра Павловича Погорельцева, мать восьмерых детей. «Клавдия Петровна была дама лет тридцати семи, полная и ещё красивая брюнетка, с свежим и румяным лицом. <…> Их дом был в полном смысле “родной угол” для Вельчанинова, как сам он выражался. Но тут скрывалось ещё особое обстоятельство: лет двадцать назад эта Клавдия Петровна чуть было не вышла замуж за Вельчанинова, тогда ещё почти мальчика, ещё студента. Любовь была первая, пылкая, смешная и прекрасная. Кончилось, однако же, тем, что она вышла за Погорельцева. Лет через пять опять встретились, и