Достоевский. Энциклопедия - Николай Николаевич Наседкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пётр Иванович «Как опасно предаваться честолюбивым снам»
Главный герой, титулярный советник; муж Федосьи Карповны и отец взрослой дочери. Сообщается, что «Пётр Иванович обладал значительной полнотою, какой в известные лета достигает всякий благомыслящий человек». Предавшись честолюбивым снам, почтенный чиновник вдруг проснулся, обнаружил вора в своей спальне, бросается за ним в погоню и в результате рушит всю свою благополучную карьеру…
Пётр Иванович «Роман в девяти письмах»
Один из двух героев-шулеров (наряду с Иваном Петровичем), переписка которых и составила «роман». Известно, что он старше своего товарища-молодожёна и уже давно женат на своей Анне Михайловне, имеет детей. И вот Иван Петрович ввёл в его семейный дом некоего Евгения Николаевича, которого собирались два товарища обмануть в карты, но сами стали его жертвами в качестве обманутых мужей.
Пётр Ипполитович
«Подросток»
Хозяин петербургской квартиры, где Аркадий Долгорукий нанимает «каморку». «Это был титулярный советник, лет уже сорока, очень рябой, очень бедный, обременённый больной в чахотке женой и больным ребёнком; характера чрезвычайно сообщительного и смирного, впрочем довольно и деликатный…» Когда Версилов пришёл к Аркадию, Пётр Ипполитович развлёк гостя рассказом о русском мещанине, убравшем за сто рублей с улицы огромный камень, который всякие «англичане» за десять тысяч подряжались распилить и вывезти (нанял мужичков, яму рядом с камнем выкопали за ночь, спихнули и сверху заровняли — всего-то!).
Источник этого анекдота про камень — рассказ из книги В. И. Даля «Два-сорока бывальщинок для крестьян» (1862), который позже лёг и в основу рассказа Л. Н. Толстого «Как мужик убрал камень» из его «Азбуки» (1872). Даль и Толстой использовали этот сюжет, дабы воспеть сметливость простого русского человека, Достоевский же, доверив комментарий и замечания к рассказу Петра Ипполитовича язвительному Версилову, даёт сюжет в ироническом освещении. И это не случайно: ироническое отношение Достоевского к дидактическим книжкам «для народа», в которых воспитывался казённый патриотизм, проявилось, к примеру, уже в повести «Село Степанчиково и его обитатели» (1859), статье «Книжность и грамотность» (1861).
Пётр Ипполитович становится сообщником Анны Андреевны Версиловой и Ламберта, когда они строили интригу с тайным переездом старого князя Сокольского на квартиру Аркадия. Он, впрочем, признаётся: «Кстати, не знаю наверно даже до сего дня, подкупили они Петра Ипполитовича, моего хозяина, или нет, и получил ли он от них хоть сколько-нибудь тогда за услуги или просто пошёл в их общество для радостей интриги; но только и он был за мной шпионом, и жена его — это я знаю наверно…»
В образе говорливого Петра Ипполитовича, удя по всему, отразились схожие черты одного из товарищей отца писателя — Ф. А. Маркуса.
Пётр Степанович «Подросток»
Учитель и художник из вставного рассказа Макара Ивановича Долгорукого о купце Скотобойникове. Скотобойников нанял его учить Мальчика, когда взял его в дом на воспитание, а после самоубийства последнего попросил Петра Степановича нарисовать картину про смерть его — как он стоит в последний миг на берегу реки, а его уже ангелы небесные ждут-ожидают… Художник-самоучка резонно возразил, что самоубийцу ангелы встречать не могут, однако ж выход нашёл: спустил с неба как бы луч светлый — «всё равно как бы нечто и выйдет». Купцу картина понравилась, двести рублей он, как и обещал, за неё заплатил, но автору картины счастья они не принесли: «А Пётр Степанович словно из себя тогда вышел: “Я, говорит, теперь уже всё могу; мне, говорит, только в Санкт-Петербурге при дворе состоять”. Любезнейший был человек, а превозноситься любил беспримерно. И постигла его участь: как получил все двести рублей, начал тотчас же пить и всем деньги показывать, похваляясь; и убил его пьяного ночью наш мещанин, с которым и пил, и деньги ограбил; всё сие наутро и объяснилось…» Погиб самобытный талант, как это зачастую и случается, ни за понюх табаку.
Пётр Степанович «Столетняя»
Гость Макарыча. Он, судя по всему, человек очень весёлый, сразу принимается шутить со «столетней» Марьей Максимовной: мол, как же она его не помнит, если «третьего года по опёнки в лес всё собирались вместе с вами сходить». А ещё Пётр степанович подшучивает, что старушка никак не подрастёт. «Столетняя» сама с ним смеётся и называет его «надсмешником». Судя по всему, Пётр Степанович и Макарыч — добрые товарищи, смешливый человек часто бывает в гостях у цирюльника.
Петров
«Записки из Мёртвого дома»
Арестант, произведший на Достоевского (Горянчикова) неизгладимое впечатление, имя его вынесено в заглавие главы VII первой части — «Новые знакомства. Петров». «С виду был он невысокого роста, сильного сложения, ловкий, вертлявый, с довольно приятным лицом, бледный, с широкими скулами, с смелым взглядом, с белыми, чистыми и мелкими зубами и с вечной щепотью тёртого табаку за нижней губой. Класть за губу табак было в обычае у многих каторжных. Он казался моложе своих лет. Ему было лет сорок, а на вид только тридцать. Говорил он со мной всегда чрезвычайно непринуждённо, держал себя в высшей степени на равной ноге, то есть чрезвычайно порядочно и деликатно. Если он замечал, например, что я ищу уединения, то, поговорив со мной минуты две, тотчас же оставлял меня и каждый раз благодарил за внимание, чего, разумеется, не делал никогда и ни с кем из всей каторги. <…> Не знаю тоже почему, но мне всегда казалось, что он как будто вовсе не жил вместе со мною в остроге, а где-то далеко в другом доме, в городе, и только посещал острог мимоходом, чтоб узнать новости, проведать меня, посмотреть, как мы все живём. Всегда он куда-то спешил, точно где-то кого-то оставил и там ждут его, точно где-то что-то недоделал. А между тем как будто и не очень суетился. Взгляд у него тоже был какой-то странный: пристальный, с оттенком смелости и некоторой насмешки, но глядел он как-то вдаль, через предмет; как будто из-за предмета, бывшего перед его носом, он старался рассмотреть какой-то другой, подальше. Это придавало ему рассеянный вид. <…> Страннее всего то, что дела у него не было никогда, никакого; жил он в совершенной праздности (кроме казённых работ, разумеется). Мастерства никакого не знал, да и денег у него почти
