Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

и зло продолжил, – товарищ капитан, если ты надеешься таким образом получить орден – то хрен его получишь, пока не представишь хоть одного убитого боевика из этих тридцати семи….

Труп боевика рота представила, причём он выглядел очень старым трупом, с оторванной ногой и так, как будто пролежал в воде дней десять. Капитану был НЕ ЗАЧЁТ. А через несколько дней по секрету мне рассказали, что комендачи притащили убитого духа, с какой-то виллы в горах и достали его с бассейна, где он благополучно и проплавал недели две.

Много негативного было и среди командиров среднего и низшего звена. Отрицательную роль сыграло и то, что в данный момент было затишье в боевых действиях и многие вновь прибывшие офицеры, прапорщики, считавшие, что они сразу попадут в боевые условия, оказались сбиты с толку, попав практически в мирные условия. Да и для того, чтобы новым командирам подразделений взять ситуацию внутри своих коллективов под свой контроль и узнать ближе подчинённых, тоже нужно было время. Личный состав, а это в основном полуобстрелянные контрактники, которые тут же вообразили себя Рэмбами, сразу же воспользовались этой вынужденной паузой. В полку началось пьянство, мародёрство: личный состав группами бросал позиции и уже днём, ничего не боясь и не стесняясь, выезжал в деревни и мародёрничал, грабил, требовал наркотики, издевался над мирными жителями, пьянствовал.

…Я собирался ехать в полк, чтобы договориться о получении новых аккумуляторов на БРДМ, поэтому к тому времени, когда увидел БМП, забитое полностью контрактниками, остановившиеся на окраине моей деревни, я был вооружён. Контрактники встали во весь рост на броне и стали бурно обсуждать, с какой стороны лучше заехать в деревню, что мне дало время привести блок-пост в боевую готовность и отдать необходимые распоряжения. У пехоты обсуждение тактики мародёрства закончилось и они стали раздеваться до нижнего белья, решив заехать в деревню с моей стороны, через зелёнку, что было изначально невозможно, так как там проходила глубокая канава и им придётся возвращаться на дорогу обратно, где я их и встречу.

На наблюдательном пункте в это время дежурили трое толковых бойцов с первого взвода, в том числе и пулемётчик с БРДМа. Объяснив им в нескольких словах, когда и как они открывают огонь, я решительно направился в сторону мародёров. Те же не замечая меня, разделись и теперь, щеголяя грязными солдатскими трусами, а кое-кто и не первой свежести кальсонами, поднялись во весь рост на броне и машина тихонько тронулась вдоль заборов. Контрактники, потрясая оружием, свистели, улюлюкали, изображая на броне танец индейцев, вышедших на тропу войны. Из общения с Рамзаном, я уже знал, что согласно обычаям и традициям чеченцев, мужчина не имел право раздеваться на виду у всех или быть раздетым: это считалось оскорблением присутствующих. А тут полтора десятка поддатых «контрабасов», пользуясь беззащитностью жителей, сознательно оскорбляли всю деревню. Чувство сильного и ощущение безнаказанности могли этих ублюдков в российской форме толкнуть на любое гнусное действие по отношению к деревенским, порождая в ответ ненависть и глухую неприязнь к любому русскому. Я решительно шёл вслед за БМП, шёл даже понимая, что могу нарваться на пулю от этих сволочей, но шёл и ощущал на себе взгляды жителей, считавших меня единственной защитой. Шёл и сам кипел от ненависти к этим подонкам.

Как и ожидал, БМП остановилось перед непреодолимой канавой и «контрабасы» загалдели в разнобой, решая, как им быть, всё ещё не замечая меня. Остановившись в пяти метрах от боевой машины пехоты и оглядевшись, я с удовлетворением убедился, что меня и БМП отлично видно с моего НП. Скинув автомат с плеча, веером дал длинную очередь над головами контрактников, которые от неожиданности присели и замерли, а потом медленно повернулись ко мне.

– Ну, вот что, уроды третьего батальона, – я уже успел разглядеть бортовой номер и медленно подошёл к корме машины, – сейчас медленно разворачиваетесь и мотаете отсюда и передадите другим, чтобы сюда свой поганый нос никто не совал. Это моя деревня. Вам всё ясно?

Контрактники, разглядев, что я один, быстро пришли в себя. Один из них, судя по повадкам – главарь, вразвалочку прошёл на корму и присел на корточки, возвышаясь надо мной. Гадливо ухмыляясь, он вызывающе плюнул мне под ноги.

– Ты, майор, к сожалению ошибся деревней – тут мы хозяева, а не ты, так что катись отсюда сам, пока мы тебя не завалили. И совет тебе на будущее – забудь, что мы с третьего батальона, – контрактники дружно заржали, а главарь повернулся назад и подмигнул своим товарищам – во…, как я его срезал.

Я же спокойно наблюдал за этими веселящимися скотами, чувствующими своё численное превосходство. Реальную опасность представляли только двое: главарь и ещё один, с которым он обменивался взглядами, что-то между собой замышляя насчёт меня. Пора было их пугануть.

– Слушай ты, Рэмбо сраный, если я хотел бы вас завалить, я бы завалил вас давно, а не базарил с вами. Вы у меня давно на мушке. – Поднял камуфлированную кепку над головой и резко махнул ей. Сначала ударила длинная очередь с ПК: ровная строчка пуль стремительно прошла по земле слева от БМП, красиво вздымая фонтанчики и ударила по забору, дробя доски и вырывая большие щепки из штакета. Следом солидно заработал КПВТ и его разрывные пули вздыбили уже не фонтанчики, а начали рвать землю у носа бронированной машины и разнесли вдребезги часть забора. Контрактники, как стадо испуганных ослов метнулись от носа машины на корму и столпились там. Как бы ставя точку, грянул выстрел из гранатомёта и от взрыва гранаты не стало целого пролёта забора в тридцати метрах от нас. Контрабасы опять испуганно шарахнулись на корме и столкнули своего главаря практически ко мне под ноги. Наступила тишина и теперь я присел на корточки перед главарём.

– Ну, теперь тебе ясно, кто тут хозяин – Чмо? Или ты ещё дёргаться будешь? – Судя по злобе, которая колыхнулась в его глазах, сдаваться он не собирался, но его товарищи уже сдались.

– Всё.., всё…, товарищ майор, мы уже уезжаем…

Я выпрямился и, ещё не ощущая, что до конца переломил ситуацию в свою пользу, ещё раз махнул кепкой. Струя пуль из пулемёта Калашникова ударила в нос БМП и, вырвав правую фару из своего гнезда, ушла в сторону. Рокотнул КПВТ и опять наступила тишина.

– Вроде бы сказали, товарищ майор, что уходим, – буркнул старший мародёрной команды, подымаясь с земли уже совершенно другим тоном.

– Нет…, теперь погоди. Не спешите. Сейчас, скоты, оденетесь на виду у