Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

не слушая, что он там мне бухтел, я сидел на лавке и мучительно соображал, как мне прекратить пьянку в батарее. Из-за кустов, машин, с наблюдательного пункта на дороге выглядывали солдаты и полупьяные контрактники, ожидая, что предпримет комбат. Замполит сидел в тенёчке и также с интересом ждал моего решения. Тут же сидели и командир взвода со старшиной. Я поёрзал на скамейке, устраиваясь поудобнее и прислушался что же там буровит водила.

– ….. Вы, товарищ майор, сравняли нас с простыми солдатами, с этими сопляками. Вы с ними сами разбирайтесь. А нас не трогайте…. – Контрактник попытался назидательно поводить перед моим лицом пальчиком, но его так повело в сторону, что он поспешно ухватился за ствол дерева. Оправившись, он продолжил «бухтенье», – я вот в любое время сяду за руль и всё будет «чики-чики». А придёт время, я и любому духу надеру задницу…

– Синьков, да заткнись ты, а то сейчас сам тебе задницу надеру, – контрактник благоразумно заткнулся и сейчас стоял напротив меня набычившись, но молча.

Я наконец-то принял решение и поднялся со скамьи: – Степанов, заводи бардак, а ты Синьков залезай на броню.

– Чё…, товарищ майор, на губу повезёте? – Синьков попытался презрительно плюнуть, но это у него не получилось и обильная слюна упала ему на потную грудь. Размазав слюну по груди и подбородку, контрактник опять замотал пальцем перед собой, – ошибаешься, командир, я туда не поеду.

Коротко размахнувшись, тыльной стороной кулака ударил его в лоб. Хотя удар был и не сильный, Синьков потерял равновесие, попятился на несколько шагов назад и упал на спину, высоко и нелепо задрав ноги. Я наклонился над ним: – Чучело, не «ошибаешься», а «ошибаетесь», товарищ майор – ударение правильно надо ставить. Я же с тобой на брудершафт не пил, чтобы ты ко мне на «Ты» обращался.

Я выпрямился: – Вставай, я тебе другое придумал…

Командир седьмой роты капитан Чикин был на месте и долго его уговаривать не пришлось.

– Лёха, спасибо. Ты меня выручил: заколебал этот детский сад. Он у меня хоть и в возрасте, но ссыкло страшное. Ты его там в самое опасное место сунь, пусть обосрётся от страха. Синьков, иди сюда. – Контрактник уже почти «ручной», с готовностью подскочил ко мне, ожидая очередной пакости от командира.

– Солдат, через час пойдёшь с командиром роты вон туда на вершину, там и покажешь какой ты крутой боец. Через трое суток я тебя оттуда заберу – это и есть моё наказание. Тебе задача ясна? – Я показал рукой на вершину горы, где пощёлкивали выстрелы.

Контрактник, ожидая тяжкого наказания, облегчённо вздохнул и презрительно сморщился: – И это вы, товарищ майор, называете наказанием?

– Ты солдат сначала сходи, покажи себя там, а потом пальцы веером расставляй. – Я вспыхнул и у меня появилось желание хорошо заехать тому в челюсть, но меня успокоил Чикин, положив руку на плечо.

– Боря, спокойно. Он через час сначала сдохнет, когда потащит в гору воду, продовольствие и патроны. Хмель-то быстро вылетит. Высота вроде бы шестьсот метров, а подыматься надо три часа, так что мало ему не покажется.

Я отдал Синькову автомат и вернулся на блок-пост, где застал полковых особистов – Костю и Саню.

– Боря, «бардак» хороший нужен для одного дела, часика на два. Дашь?

– Какие проблемы, вот мой и забирайте, – особисты были вооружены капитально, видно что собрались на серьёзное дело. Костя даже бронежилет одел.

Отправив Степанова с особистами, я прошёлся по блок-посту и остался недовольным тем бардаком, который творился в расположение первого взвода. Собрал в кучу командира взвода, замполита, старшину и всех троих отругал, особенно досталось командиру взвода и старшине за отсутствие порядка. Замполиту тоже сделал внушение, за отсутствие инициативы и, поставив ему задачу обшарить все кусты и обнаружить, где находится у солдат брага, которую они периодически хлещут. Дождавшись доклада о наведение порядка, я построил солдат в полной экипировке перед своим салоном, проверил состояние оружия, боеприпасов и в очередной раз провёл «воспитательную» беседу, но остался недоволен её результатом. Бойцы уже протрезвели и, стоя под солнцем, мучились от похмелья: были хмурые и мои слова отскакивали от них, как от стенки. Контрактникам пригрозил, что их в качестве наказания буду посылать в седьмую роту на вершину горы, а срочников пообещал отправлять в пехоту на перевоспитание. Я бы, наверно, ещё долго разглагольствовал на тему вреда пьянства, но на дороге остановился БТР, с которого слез командир полка полковник Матвеев и замполит полка подполковник Сорокин. Развернув строй, доложил командиру о состояние дел в батарее, после чего Матвеев с замполитом с удовлетворением осмотрели моих подчинённых, которые увидев начальство подтянулись и в полной экипировке выглядели вполне воинственно.

Отпустив солдат, командир сел в тень деревьев за стол.

– Давай, Копытов, свою рабочую карту, документы и рассказывай, как ты рулишь деревней и какая обстановка в округе.

Разложил карту, схемы и в течение десяти минут докладывал полковнику Матвееву об обстановке в своём районе. Командир полка внимательно выслушал и удовлетворённо отодвинулся от карты.

– Я доволен, товарищ майор, положением дел в вашем подразделении. И о тебе лично мне дали положительную характеристику. Так что и действуй так и дальше.

Приятно услышать такие слова от командира полка, даже если которого ты лично и не уважал. Но всё испортил замполит. Зашелестели кусты и из них вылез подполковник Сорокин, который пока я докладывал обстановку смотрел, как живёт личный состав. Услышав последние слова Матвеева, решил показать, что он в полку тоже не последний начальник.

Сдвинув бесцветные, жидкие брови к потной переносице, и напустив на худое лицо значимость, стал меня отчитывать.

– Товарищ майор, если у ваших солдат в палатке и кругом неё порядок, то у вас бардак. Вы, хотя бы ради зарядки убирали пустые бутылки из кустов и мусор. А здесь, что за срачь? – Замполит ткнул рукой в место, где мы лущили и ели фисташки. Глупую мою инициативу про слой шелухи, неожиданно поддержали и солдаты. Даже в пьяном состояние они ползли сюда и лущили здесь фисташки. Теперь толстый слой шелухи неряшливым пятном серел недалеко от салона. Я поглядел на шелуху, а потом с презрением посмотрел на заместителя командира, который даже в жару был в бронежилете. Я многозначительно молчал, не считая нужным что-либо объяснять. И моё молчаливое презрение взбесило подполковника, побагровев от злости, он начал орать.

– Товарищ майор, вы что себе позволяете? Что это такое? Почему ваши солдаты в бронежилете, а вы без него? Видите, я тоже в бронежилете, – он немного сбавил тон, считая