Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

  - Чудно вы говорите, товарищ командир, - вдруг подал голос Крыс.

  - Уж как есть.

  - Вроде и не агитируете, а всё одно - агитируете.

  А ты не так прост, крыса.

  - А ведь теперь и вы - враг народа. И вам тоже нет возврата. Под трибунал потащат.

  - Бывает, - согласился я, - потащат. Так ведь и сам виноват.

  - Это в чём же? - вскочил Авторадио, - ты - сдался?

  - Нет. Хотя... Я дал себя застать врасплох, дал себя ранить, дал себя пленить.

  Оба моих собеседника пристально смотрели на меня. Не понимают? Или, как обычно, ненормальным посчитали? Охеревшим типом с завышенными требованиями к самому себе?

  А что, не так разве? Только требования эти не завышены. Виноват. Позволил случиться тому, что случилось. И что, что Волкодав энкеведешный выше званием? Пох на его геометрию! Не должен был самоустраняться, не должен был пускать всё на самотёк. Звание - ничто. Там - я был командир! Я был старшим, по-факту. И вся полнота ответственности - на мне. За плен, за обезглавливание подразделения в ответственный момент, за неизвестный мне исход прорыва. За жизни моих бойцов. За смерти, которых можно было избежать.

  В том числе за жизнь этого призрака, что топает сквозь всё ещё зелёные кусты. Ветки с уже редкими листьями исчезают в нём, как в голограмме. Дико видеть было происходящее. Сознание противиться неестественности процесса - ветки должны изгибаться, отталкиваемые телом идущего, а не растворяться в нём.

  Я так явно смотрел на Громозеку, что двое моих спутников тоже посмотрели в ту же сторону, ничего не увидели, этого павшего, но восставшего, бойца видел только я. Ничего не увидели, переглянулись. Пох на них! Пусть думают что хотят!

  - Статус?

  - Населенный пункт. Пять подворий, пристройки, сараи. Населения нет. Тел тоже. Живности - никакой.

  - Точно?

  - Я бы живых учуял.

  - Тогда, привал окончен! - приказал я уже вслух, поднимаясь, помогая себе рукой, цепляясь за дерево, - Пятачёк, а не пора ли нам подкрепиться? Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. Стаканчик здесь, стаканчик там - на то оно и утро!

  Напевал я себе под нос. И уже мысленно:

  - Громозека, а ты пожрать не найдёшь? Может у тебя и на жрачку нюх прорежиться?

  - Попробую.

  - Попробуй. Тебе-то хорошо - ты уже никакой нужды не испытываешь. А я вот - мёрзну, болею, голодаю, недосыпаю. И вообще - работа военнопленного - сплошной стресс! И молока за вредность не выдают.

  И мы рассмеялись. А когда увидели лица моих спутников - ржали ещё хлеще! Хотя, их понять можно - человек, который в наглую узурпировал власть в отряде, смотрит в никуда, разговаривает сам с собой, ржёт без причины. Явно - тронулся по фазе! Прямо - за будущее страшно.

  - В голове моей опилки - не беда! Да, да, да! Но кричалки и вопилки сочиняю я неплохо, иногда. Да!

  Прямо и настроение от этой песенки из детства стало повышаться:

  - Хорошо живет на свете Винни Пух! Оттого поёт он эти песни вслух. И не важно - чем он занят, если он худеть не станет. А ведь он хуеть не станет! Никогда! Да!

  - Посёлок был покинут в спешке. Население оставляло на местах всё. Вообще всё.

  - Странно.

  - То-то и оно. Немцы всех выгоняли с нашего пути? Так я подумал, но, блин, на кой ляд такие сложности?

  - Вообще всех? Вообще никого не видели?

  - То-то и оно. Страшно даже было. Печи - тёплые, постели - расправлены, в умывальниках - вода. Припасы - в ангарах и погребах. Не велики, конечно, но были! И ни одной живой души! Как все разом испарились в мире, только мы одни и остались. От одной мысли такой - озноб колотил. Чертовщина прямо мерещиться начала.

  Особист покачал головой, вздохнул, потёр глаза, с горестью посмотрел на пустую кружку, чай в которой иссяк уже час назад и встал:

  - Караул! Отведите арестованного на гауптвахту. Завтра - продолжим выслушивать похождения бравого солдата Швейка.

  Не верит. Это я тебе ещё не всё рассказываю. На самом деле было ещё сложнее всё.

  - Сколько нам ещё идти? - спросил я Пяткина.

  Сфинкс показывает мне ряд символов. Они мне ничего не говорят. Правильно - нашей системы счисления он не знает, да и цифр-букв - то же. А я не знаю - его.

  Пришелец, кули! С самого Сатурна. Или Марса. И не зелёный. Такой же человек, как и все. Уж если бы была разница в физиологии - в лагерном лазарете бы заметили. Не совсем же они тормоза? Пусть и не сильно квалифицированный медперсонал был, но всё же заметили бы отличия, если бы они были. Два сердца, например. Или кровь - синяя, как у медуз. А так - тишина. Значит - хомо, тот, что сапиенс. Что от обезьяны с Божьей помощью. Ха-ха! У них, на Сатурне - тоже были обезьяны, тоже друг друга палками по головам колотили, чтобы поумнеть и резко изменить генетический код.

  А может - не пришелец, а попаданец? И не из космоса, а из будущего? Или очень старательно забытого прошлого. Тоже можно допустить. И не космолёт там, а ДэЛориан. Тот, что - машина времени. А этот - Марти МакФлай. Тот тоже угодил к ковбоям и индейцам, как колбаса в рукомойник. И оделся в соответствующий эпохе костюм, а случился форс мажор - и вот он беспомощный лежит перед бежавшими военнопленными в лесу в окружении врагов. Бывает!

  Довожу его до машины времени и он меня подбрасывает до 2010 года. Или хоть до 2000-го. Иех-х-ха! Мечты, мечты, где ваша сладость? Ладно, будет надеждой Љ раз.

  Символы в рамке, удерживаемой сфинксом меняются, но мне они - филькина грамота. Из каких ты времён, если ни кириллицы, ни латиницы, ни арабских цифр ты не знаешь?

  - Ладно, давай иначе. Ты же понимаешь, о чём я говорю? Понимаешь. Прикинь, сколько нам дней ещё идти, если будем двигаться с той же неспешностью? Один, два, больше?

  При этом я оттопыривал пальцы.

  Сфинкс показал мне палец, потом палец раздвоимся. Я подождал ещё немного. Нет, больше пальцы не почковались. Понятно - 2 дня. Уже - хлеб. А то у меня рука чернеть начала. А вонять - и того раньше.

  Шорох.

  - Что там, Громозека?

  - Крыса.

  - Человекоподобная?

  - Угум!

  - Ясно. Проследи, как он сообщения хозяевам передаёт.

  - Угум.

  А потом посмотрел в глаза Пяткину:

  - А твой аппарат им не достанется?

  Угол рта, что ещё слушался его воли, пополз в усмешке. Страшная гримаса. Блин, лучше смерть, чем вот так, поленом! А сфинкс показал мне, как семечка превращается в гриб.

  - Это основной вариант?

  Глазами право-лево.

  - Резервный?

  Молчит.

  - Запасной? Последний?

  Моргает. Не всё он понимает, что я говорю.

  Понятно, есть у аппарата режим самоликвидации. И судя по рисунку гриба - он схож по мощности с ядерным взрывом.

  Испугался ли я? С чего вдруг? Страшный конец всяко лучше бесконечного страха. Так что, пусть Крыс стучит. Немцев прихватим с собой в Царство Вечной Охоты. И чем больше, тем лучше. Пусть кучкуются. Накроет побольше.

  Покер по-эсэсовски.

  Ночью меня разбудил Громозека.

  - Ты чё, душара?

  - Слышишь? Узнаёшь?

  Стук. Дерево о дерево. Мелодия складывается. И даже знакомая. Хорошо живет на свете Вини Пух? Плохо. Потому и не поёт он вслух. Вилли. Только он может знать этот мотив. Остальные - или наши, или эти двое "агентов".

  - Зовёт.

  - Сам уже понял. Нахера?

  - Пришло время договариваться? Они получили письма твоих пятконосцев.

  - Да это понятно и ежу. Идти?

  - Решай сам.

  - В лом мне тащиться. Пригрелся. И любопытно. Пойду. Терять мне всё одно - нечего.

  - Ну, здравствуй, Вилли? Как твоё драгоценное здоровье?

  - Вашими молитвами, Виктор Иванович.

  - По-русски ты стал шпрехать лучше. И акцент стал мягче.

  - Интенсивная практика.

  - Понятно. Работа. Ты меня не послушал и остался на службе. Даже в карьере продвинулся. С "Аненербэ" связался, да не ночью оно будет помянуто.

  - У меня не было выбора.

  - Выбор есть всегда.

  - Не всегда он приемлем. Я - один, Виктор Иванович, выходите.

  - Я знаю, что ты один. Ближайший из твоих солдат - в семидесяти метрах. Делает вид, что не спит. И пистолетик-то отбрось в сторонку. А за тушёнку - благодарствую.

  Говоря, я шёл к нему навстречу. Вилли улыбнулся, поставил сидор на землю, пистолет достал из-за пояса сзади, уронил. А я чё? Я - ничё! Это Громозека у меня - глазастый.

  - Не перестаёте вы меня удивлять, Виктор Иванович.

  - Тем и жив. Пока. Зачем звал, немец?

  - Вот за этим и звал. Требование у меня...

  - Требование? - рассмеялся я, - засунь себе его, знаешь куда?

  - Знаю. Хорошо, просьба. Выполните условие, и вам я гарантирую выполнение любых ваших условий, в разумных пределах, конечно.

  Ага, испугались, что пристрелю Пяткина как Голума? Договариваться решили?

  - Вывод Вермахта на территорию Германии?