Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

  А внизу - буйные. Воронки от мин, потроха. Овраг - заминирован. С той стороны были пулемёты, с лагеря крыли миномёты. Захлопнувшаяся мышеловка. Задумчивый взгляд Апостола на меня.

  Предатели-конвоиры прошли вдоль ряда раненных, стреляя им прямо в лица. Как-то отстранённо слышал скрежет своих же зубов.

  Смотри, Витя, запоминай! Смотри и помни! Это даже не немцы. Это свои. Свои! Русские! Смотри и помни!

  - Потом мы столкнули тела в овраг, на поругание птицам и собакам, - вздохнул я.

  Даже теперь мне тяжело рассказывать об этом. Мои слушатели тоже не поднимают глаз от пола.

  - Продолжай! - поперхнувшись, потребовал особист.

  - Две освободившиеся машины пошли назад, к нам посадили двух пленных и ещё одного предателя. За нашим я считал - он выстрелил четыре раза, не перезарядил винтовку. У него была обычная мосинка. И только один патрон. Второго не успел отследить. А у меня в гипсе - гвоздь. Ржавый, кривой, но 150-ка!

  - Гвоздь? - покачал головой особист.

  - Ага. Так вот у них была поставлена служба. Нашёл гвоздь на работах, спрятал, и ни одна падла не удосужилась меня обыскать. Мир погубят раздолбаи. Вот. Потому я проволынил при посадке в кузов, оказался напротив этого тупого предателя.

  - Почему тупого? - спросил летун.

  - Умные Родину не предают. И оружие держат исправным и заряженным.

  - Продолжай, - поморщился особист.

  - Так, вот, сидел я напротив него, а меж мной и свободой - ещё один. Минут через пять езды стал изображать, что мне стало плохо. Глаза закатил, стонать стал, валиться из стороны в сторону.

  Напротив меня - предатель. Сытая морда типичного деревенского дурачка. Тупые, свинячьи глазки, рыжие ресницы. Сальная кожа. Он добивал наших с явным удовольствием.

  И сапоги. Комсоставские. Почти новые.

  - И как служиться немцам? - спросил я его. Апостол пихнул меня в бок. Знаю, что рано, но - ненавижу!

  - Нормально! Не хуже, чем красным!

  - Чё-то по тебе незаметно. Ходишь в своём.

  - Ха! Скоро переведусь отсюда! Поеду краснопузых давить! - довольная морда предателя казалось сейчас лопнет от полноты чувств, его переполняющих.

  - Заткнись, дурень! - оборвал его второй конвоир, отодвинув винтовку ещё дальше от меня, - Ты с какой целью интересуешься?

  Да, этот не дурачёк.

  - Да, вот, интересуюсь.

  - К нам хочешь?

  - Может быть. Одно только меня тревожит - что вы будите делать, когда наши вернутся?

  И тут же удар локтём в лицо справа. От этого, что умный. Я ждал этого. Подставил лоб. В голове взорвалась граната. Блин, опять я забыл, что в черепке у меня гоголь-моголь. И трогать его не желательно.

  В общем, поплыл я. Окружающая реальность стала медленно крутиться, как в иллюзионе. Тело Пяткина на носилках, взволнованные глаза Апостола, его усы, тент кузова, свинячья морда предателя плыли у меня перед глазами, меняясь местами, перемешиваясь с тёмными пятнами приближающегося обморока. Звуки стали гулкими, как в пустой бочке.

  Нет! Нельзя уплывать! Нельзя прозевать минуту "Хэ"! Так, соберись джедай! Тебе же знаком способ. Сосредоточиться на одной точке, одной из картинок калейдоскопа. Да, вот это в самый раз! Сфинкс, что замер в позе готовности к прыжку. Татуха встала в центр калейдоскопа, остальное - закрутилось вокруг наколки ещё быстрее.

  Вспомнил вчерашний наш "разговор" с Пяткиным.

  - Ты понимаешь меня?

  Моргнул. Да, значит.

  - Ты немцам очень интересен.

  Моргнул.

  - Почему не делаешь то, что нужно им?

  Водит глазами из стороны в сторону.

  - Это значит - нет?

  Моргнул. Ха, общаемся!

  - У тебя есть что-то, что им нужно?

  Моргнул.

  - Я так думаю - тебе устроят побег. И мне.

  Моргнул.

  - Чтобы ты с моей помощью вывел их на то, что им нужно.

  Моргнул.

  - Так! Ты догадался?

  Мельтешит глазами. Нет.

  - А, это не первая попытка?

  Моргнул.

  - Всё чудесатее и чудесатее. И почему не получилось?

  Никаких действий. А, у нас же двоичная система. Да-нет.

  - А ты их собираешься вообще-то вывести на то, что их интересует.

  Моргает. Прикольно.

  - Да? Уже интересно. А что же это? Если не секрет.

  Он скосил глаза на право. А, сфинкс. С наколкой тоже "нашли взаимопонимание". Он мне больше не демонстрировал анимацию. Сразу изображал черно-белый диафильм. Да-да, такой вот я древний - помню такой медиаформат. Сфинкс мне показал какую-то семечку подсолнечника.

  - Не понял, - признался я.

  Картинка изменилась - из "семечки" вылез хвостик ростка, потом появился круг, рядом с ним поменьше, они оба пропорционально уменьшались в размерах слайд от слайда, потом появился ещё круг. Волосатый какой-то. А потом появился круг, опоясанный кольцом. И я, наконец, понял.

  - У тебя корабль. Ты оттуда? - я ткнул в потолок.

  Моргнул.

  Так, это всё осложняет.

  - Я не могу допустить, чтобы немцам достался твой корабль, - размышлял я вслух, - может, удавить тебя? Как говориться: "так не достанься же ты никому".

  Торжество в глазах.

  - Чё? Проверка была?

  Никаких сигналов.

  - У тебя есть вариант?

  Никаких сигналов. Попробуем иначе.

  - Что будет, когда ты приведёшь немцев к своему кораблю?

  Сфинкс мне опять показал то же слайд-шоу.

  - Ты свалишь? Улетишь?

  Моргнул.

  - Ты сможешь сделать так, что они тебе не помешают?

  Моргнул.

  - Ты уверен?

  Моргнул.

  - А почему не сложилось прошлый раз?

  Сфинкс мне показал диафильм, где люди стреляют друг в друга, потом бегут. А тело на носилках лежит. Понятно - исполнители подкачали. Разбежались.

  - Всё же - я в сомнении. Категорически недопустимо попадание твоих технологий в руки этих выродков. Ты хоть понимаешь, что такое этот германский нацизм? Давай-ка я тебе чуть-чуть расскажу об этих людоедах.

  Так, машина встала. Соберись, боец, час "Ху" настал!

  - Вылазьте, не хер! - заревел голос.

  Ага, предателей ещё двое. Водила и тот, что был в кабине. Вылезли. Стоим. Апостол меня держит.

  - Что у вас? - закричал хивик, подлетев к машине. Этот - настоящий хивик. В форме. Его форма отличается от той, что носят немцы, но сшита по немецким лекалам.

  Водила пинал переднее колесо:

  - Шину проколол! Менять надо.

  Хивик стал материться, водила получил по шее. Когда поток матерных слов иссяк, он осмотрел нас, кучку пленных, наших конвоиров.

  - Так! Этих двоих я забираю - его палец указал на двоих пленных, что не были моими "мушкетёрами", - с этими справитесь. Меняйте колесо, догоняйте. Меня за опоздание... А этот что?

  Это он про меня.

  - Болтал много, - буркнул тот конвоир, что и "приголубил" меня.

  - Так пристрелите его - и вся недолга! Что с ним нянчится!

  Я оттолкнулся от Апостола. Сам стоял. Шатался, но стоял.

  - Контуженый я. Очухаюсь.

  - Ладно, сами решайте. Если что - валите их, нах! И время, время! Шнелер! Всё понятно?

  Последний вопрос был тому, что сидел дорогой в кабине, а сейчас стоял рядом с хивиком.

  Хорошо играют. Натурально. Значит, меня - пристрелить, а лежащего в кузове - не заметили. Ню-ню!

  Хивик ушёл.

  - Что стоим? - рявкнул "старший", - я, что ли, колесо менять буду? Быстро, свиньи! Да, ты-то куда, контуженный? Стой, не хер! Толку от тебя. Мешаться под ногами.

  Он плюнул в мою сторону. Мушкетёры занялись шиномонтажом, конвоиры стоят, их контролят.

  Меня никто не пасёт. Сейчас? Вот и Апостол смотрит на меня выжидающе. Я покачал головой, сел на траву. Нет. Их - четверо. Нас - четверо. Все настороже. Да, меня никто не пасёт, я смогу одного завалить гвоздём. Может быть. Если не промажу - "прицел"-то сбит. А дальше? соотношение 50/50 меня не устраивает. Нам ещё Пяткина нести.

  Колесо сменено. Взгляд Апостола - презрительный. Рассаживаемся в прежнем порядке. Опять напротив меня - рыжий дурачёк в моих сапогах. Да-да. Я уже их застолбил. Рядом - тот, что меня бил.

  Когда машина тронулась, я завалился на Апостола и шепнул ему:

  - Мой - рыжий.

  Апостол оттолкнул меня брезгливо, только потом до него дошёл смысл моего шёпота, глаза его увеличились от удивления. Он кивнул.

  Кивок этот не остался незамеченным.

  - Что? - строго спросил бивший меня.

  - Курнуть бы, - прохрипел я.

  Апостол опять кивнул.

  Рыжий дурачёк заржал:

  - А бабу тебе не подогнать, краснозадый?

  Едва сдержался, чтобы не ответить желаемое. Ещё раз локтем в голову может совсем поставить крест на побеге.

  Сижу, болею, шатаюсь. Дорога неровная, всех шатает из стороны в сторону, а меня - вообще штормит. Гвоздь уже извлечён из гипса, зажат в кулаке. На цель даже не смотрю. Только на его ноги. И на приклады их винтовок, что упёрты в пол меж коленей.